Батыево нашествие. Повесть о погибели Русской Земли - Виктор Поротников
Шрифт:
Интервал:
– Ладно, милая, я прощаю тебя, – промолвила Саломея, садясь на стул. – Сбегай-ка на крепостную стену и узнай, как там обстоят дела, крепко ли стоят наши ратники против нехристей. И бегом назад!
Росана молча кивнула и опрометью кинулась исполнять повеление Саломеи.
В ожидании возвращения Росаны Саломея отломила небольшой кусок рыбного пирога и лениво угощалась им, пригубляя из серебряного кубка яблочный сок.
Наконец Росана прибежала обратно, запыхавшаяся, в распахнутой шубейке, держа платок в руке.
– Плохо дело, госпожа! – выпалила Росана, вновь упав на колени перед Саломеей. – Татар лезет на стену великое множество! Ратники наши с трудом их сдерживают. Князь наш сражается на Неждановской башне, на которую с неба падают огромные камни…
– Сходи в оружейную и принеси мне кинжал, – сказала Саломея, погладив Росану по румяной щеке кончиками пальцев.
Бросив на Саломею пристальный взгляд, Росана удалилась из трапезной. Она вскоре вернулась и молча протянула Саломее короткий кинжал в изящных костяных ножнах с узорными серебряными накладками.
Взяв кинжал из рук служанки, Саломея допила яблочный сок в чаше и направилась в свои покои.
– Госпожа, – окликнула ее Росана, – а нам что делать, ежели мунгалы ворвутся в детинец?
Вопрос Росаны остановил Саломею возле двери.
– Советую вам, голубицы, не даваться живыми в руки мунгалов, – сказала Саломея, обернувшись к Росане и к двум другим челядинкам, стоящим у печи. – Неволя у мунгалов – сущий ужас и ад! Для женщины самое лучшее избавление от этого ада – смерть.
Уйдя в опочивальню, Саломея села на постель и просидела так до самого вечера, прислушиваясь к гулу сражения на крепостной стене. Время от времени она вынимала кинжал из ножен, пробуя пальцем его заточенные края и поглаживая холодный стальной клинок, плавно зауженный от рукояти к острию.
Когда за окнами сгустились сумерки, татары прекратили штурм, отступив в свои становища.
Владимир Георгиевич пришел к Саломее с бодрым блеском в очах, хотя с первого взгляда было видно, как сильно он устал. Помывшись и поужинав, князь прилег отдохнуть и заснул как убитый.
Саломея легла спать не раздеваясь и положив кинжал под подушку.
Новый день лишь едва зародился в виде розовой полосы на востоке, над кронами дальнего леса, а железные била уже загромыхали вновь, пробуждая московлян ото сна и призывая их браться за оружие.
На этот раз, перед тем как идти на приступ, татары довольно долго обстреливали стену детинца камнями и горшками с зажигательной смесью. Метательные машины татар были установлены в поле на расстоянии, недосягаемом для русских стрел.
Проводив Владимира Георгиевича на сечу с врагами, Саломея в сильнейшем беспокойстве металась по терему от одного окна к другому, глядя на высокие зловещие языки пламени, лизавшие крыши теремов, стоящих поблизости от стены детинца.
О том, что московляне напрягали все силы, чтобы отразить лезущих на стену татар, говорило то, что сначала княжеские гридни забрали с собой на стену конюхов и псарей с княжеского подворья, а к концу дня оружие раздали уже слугам-отрокам и самым крепким из челядинок.
Помимо того что московлянам приходилось отражать натиск татар, им еще надо было гасить пожары у себя за спиной, дабы не дать огню распространиться по всему плотно застроенному детинцу.
Татары вновь отступили, когда заходящее солнце скатилось к лесистой кромке горизонта.
Саломея сама прислуживала за ужином Владимиру Георгиевичу, поскольку две челядинки были убиты на стене татарскими стрелами, остальные оказывали помощь израненным дружинникам.
Князь еще не отужинал, когда к нему пожаловал Филипп Нянко.
– Дела наши хуже некуда, княже, – хмуро проговорил воевода, осушив чашу с медовой сытой. – Еще один такой штурм, и в нашем воинстве никого не останется. Стена с восточной стороны пробита камнями в нескольких местах, две башни сгорели дотла. Еще огнем уничтожены три терема и монастырское подворье.
Владимир Георгиевич продолжал молча жевать гречневую кашу с хлебом, не глядя на воеводу. Его измученный вид говорил лишь о том, что он хочет поскорее упасть и заснуть, а до всего остального ему нет дела.
– Подмоги из Владимира нам, скорее всего, не дождаться, княже, – тем же тоном продолжил Филипп Нянко. – Тридцать гридней во главе с сотником Могутой и тиуном Фаддеем сгинули где-то. Вероятно, они напоролись на татар и погибли в схватке. У нас около двухсот убитых, а раненых вдвое больше. Может, уже завтра мунгалы прорвутся в Верхний град. – Воевода помолчал и добавил: – Я в ответе за тебя, княже, перед твоим отцом, поэтому настаиваю, чтобы ты этой же ночью ушел из города в леса.
Владимир Георгиевич перестал жевать и удивленно взглянул на воеводу. С тем же удивлением на лице застыла на пороге Саломея с подносом в руках, на котором стояло блюдо с мочеными яблоками. Она услышала последние слова воеводы, войдя в трапезную.
– Как я выберусь из города, ежели вокруг повсюду мунгалы рассыпались? – спросил князь.
– Мунгалы засели в Нижнем граде и в становищах с восточной стороны, а за речкой Неглинкой нехристи лишь редкие дозоры расставили, – промолвил Филипп Нянко с видом заговорщика. – Тебе, княже, надо спуститься по веревке со стены, перейти по льду Неглинку и бежать прямиком к лесу. Мои люди сняли шубы и шапки с нескольких убитых на стене мунгалов. В эту одежду мы нарядим, княже, четверых твоих гридней и двоих твоих конюхов. Пусть они изображают татарский дозор, коль на нехристей напоретесь ненароком. Конюхи твои из половецкого племени, княже, их степной говор усыпит бдительность татарских караульных. Главное – сблизиться с нехристями и перебить их в темноте без шума.
– Задумка неплохая! – усмехнулся Владимир Георгиевич. – Токмо постыдно это для князя – бежать от опасности вот так, тайком.
– Это не бегство, княже, – возразил чернобородый воевода. – Тебе надо будет где-то раздобыть лошадей и поскорее добраться до Владимира. Твои братья что-то слишком долго войско собирают, вот ты и поторопишь их со сборами в поход. А я покуда буду оборонять твой град от нехристей. Некогда раздумывать, княже! – Воевода встал из-за стола. – Татар слишком много, без подмоги московлянам не выстоять!
– Можно и мне пойти с Владимиром? – сказала Саломея, поставив поднос с мочеными яблоками на стол.
– Можно, красавица, – без колебаний ответил Филипп Нянко. – Верхом ездить умеешь?
Саломея молча кивнула.
– Тогда иди, собирайся в путь! – Плечистый воевода мягко подтолкнул Саломею к двери. – Оденься потеплее. И поторопись, каждая минута дорога!
* * *
Призрачное ночное небо было усыпано мириадами ярких звезд, которые блистали и перемигивались. Эти звездные россыпи в темных небесах невольно притягивали взгляд Саломеи, когда она спускалась по веревке с крепостной стены. Внизу, у подножия Боровицкого холма, Саломею бережно приняли сильные мужские руки и поставили на ноги прямо в глубокий сугроб.
Поделиться книгой в соц сетях:
Обратите внимание, что комментарий должен быть не короче 20 символов. Покажите уважение к себе и другим пользователям!