Как начать карьеру - Галина Львовна Романова

— Мне нужно попасть к человеку, которого держат в этих же подвалах, и как можно скорее! — высказался я.

— Следуйте за нами, хозяин!

Нарушив круг, чтобы привидения могли его покинуть, спокойно направился в указанном ими направлении. Здесь, в подземельях, где не было солнца, я определенно чувствовал себя лучше.

Сказать, что Анджелин Мас удивился, — нагло соврать. У него челюсть отвисла и глаза вытаращились так, что захотелось пальцами затолкать их обратно. В принципе его можно было понять: не каждый день видишь, как из каменной стены камеры, расположенной в подземельях ратуши, просто так появляется человек. И не призрак, а существо из плоти и крови. Со стороны, наверное, зрелище еще то! Впрочем, надо отдать градоправителю должное — он не подпрыгнул на месте с диким воплем и не начал молиться, а всего лишь слегка побледнел и открыл рот.

— Ка-ак вы вошли? — Голос его чуть подвел.

— Договорился, с кем надо, и меня пропустили, — не счел нужным врать я.

— К-кто?

Удивление понятное — стража обычно впускает неурочных посетителей через дверь, а не сквозь стену.

— Вы что, не знали, что тут есть потайные ходы?

— Нет.

— Но это же ваш родовой замок! Вы должны были…

— Ничего я никому не был должен. — Решительный подбородок вздернулся. — Моя семья вот уже пять поколений как не живет тут! За почти две сотни лет я первый из Масов, ночевавший здесь дольше чем несколько дней!

— Так знайте: в помещении имеются тайные ходы. Некоторые из них не действуют (запирающие механизмы успели прийти в негодность без присмотра!), но кое-какие очень даже ничего. Например, тот, которым воспользовался я.

— И кто же вам его показал? — подозрительно прищурился Анджелин Мас.

— Есть тут кое-кто…

Повинуясь жесту, рядом возникли мои проводники.

— Добрый вечер, — довольно вежливо поздоровался один. — Как вам моя камера? Удобно?

Бывший градоправитель метнул на меня свой «фирменный» взгляд, от которого злобному некроманту захотелось поджать хвост и начать извиняться за незаконное вторжение, но ответил ровным голосом:

— Ничего… А вы здесь сидели?

— Да. И имел сомнительную честь скончаться, так и не увидев света. Приговорен к пожизненному заключению, и, хотя мое тело похоронено на жальнике, никаких предсмертных обрядов не проводилось, так что душа осталась тут. Знаете, это лучше, чем ничего, — я хоть получил возможность подсматривать за живыми людьми, проникая во все уголки ратуши, многое видел, кое-что могу рассказать… И не старайтесь меня вспомнить, — добавило привидение, заметив, как Анджелин Мас морщит лоб, — я скончался лет за десять до того, как вы вступили в должность! Немного не дожил до окончания строительства новой тюрьмы. Говорят, там камеры поуютнее?

Бывший градоправитель внимательно оглядел свое обиталище, словно увидел впервые.

— Да, — подумав, согласился он. — Уютнее…

Я тоже огляделся. Низкие своды с махрами то ли паутины, то ли грязи, сплошной камень, неопрятного вида дыра в углу для отправления естественных нужд, специфическая вонь, под ногами скользко от слежавшейся и частично сгнившей соломы, из мебели только колченогий табурет с миской и кружкой. Ничего лишнего. А зачем смертнику комфорт? Предполагалось, что в этой камере он проведет всего несколько дней в ожидании казни… И как Анджелин Мас в такой обстановке еще сохранял присутствие духа? Впрочем, он находился тут всего второй день.

Подумав об этом, я вспомнил про свое дело. В конце концов, там, наверху, могли сообразить, что неурочный посетитель что-то слишком долго «совершает ознакомительную экскурсию».

— Ваше сиятельство, — мне удалось взять нужный тон, — я все знаю.

— Вот как? — Анджелин Мас смерил меня заинтересованным взглядом. — Все? В таком случае назовите мне три основные причины, приведшие к противостоянию, получившему в исторических документах название «Война Трех Королей».

Нет, ну каков! Его жизнь висит на волоске, а он тут ерничает! Хотя надо признать, такое самообладание нельзя не оценить.

— Три причины — три короля! — отчеканил я, глядя прямо в глаза бывшему градоправителю.

Некоторые время мы сверлили друг друга взглядами, а потом Анджелин Мас фыркнул и захохотал, как мальчишка.

Давно здешние стены не слышали такого веселого смеха! Нам понадобилось несколько минут, чтобы успокоиться. Шутки шутками, но дело-то серьезное.

— Ваше сиятельство, я действительно кое-что узнал. И это «кое-что» мне не нравится!

— Догадываюсь. — Он тоже перестал улыбаться. — Меня казнят? Без суда?

— Суда не будет. Мне кажется, они сделают все, чтобы вы не дожили до него, — вплоть до тайного убийства!

— Логично. — Он на миг прикрыл глаза, мысленно оценивая расстановку сил. — Я бы поступил точно так же.

Ой, что-то сомнительно! Но вслух я сказал совсем другое:

— Но у вас есть шанс спастись.

— Как?

И я рассказал ему все. С самого начала — со старинной легенды о Холодном Камне. Поведал и о том, что смерть последнего представителя рода положит конец всем проблемам.

— Ну я слышал кое-что подобное, — помолчав, изрек бывший градоправитель. — У старой легенды имелось продолжение — вроде как мельник был еще жив, когда его вынули из петли, и успел кое-что сказать. Мол, теперь это место проклято до тех пор, пока не исчезнет с лица земли род, погубивший его и его дочь… Но я все равно вам не слишком верю, Груви! Зачем было городить такой огород? Зачем вся эта катавасия с упырями, черной магией и прочим? Если кому-то понадобилась моя жизнь — я бы и так ею пожертвовал! Они что, не верили, что я на это способен?

Способен, как же! И ежу понятно, что ради спокойствия города вы, господин потомок графского рода, готовы принести себя в жертву! К гадалке не ходи!

— Мне кажется, вы чего-то не договариваете, — проницательно промолвил Мас.

Конечно, это так. Мне хотелось сказать Анджелину очень многое — о том, как я завидую ему, его воле, его уверенности в своих силах, его правоте, если уж на то пошло. Завидую тому, что у него есть дело, ради которого он готов отдать жизнь… Но вслух опять произнес совсем другое:

— Все дело в том, как обставить вашу смерть. Если вы принесете себя в жертву в расцвете сил, на пике народной любви, всеми уважаемый — люди узнают, чего ради вы пошли на это. Более того, если вас казнят, у вас будет еще и слава мученика, пострадавшего за своих людей. Вас оценят, о вас будут вспоминать. Вашим именем станут называть сыновей и вообще… Человек жив, пока о нем помнят! Это я вам как некромант говорю. Такое посмертие не нужно вашим врагам. А вот если вы наложите на себя руки уже здесь, в камере, объявленный преступником, если с вашим именем будут связывать только последний разгул упырей и невинные жертвы — совсем другое дело. «Так ему и надо, подлецу!» — скажут люди, посетуют, как они ошибались, считая вас порядочным человеком, и забудут, что вы жили на свете. Вы будете мертвы окончательно и бесповоротно. И кому какое дело, что исчезнет Холодный Камень? Даже если найдется кто-то, кто расскажет правду, знаете, как отреагирует народ в этом случае? «Так давно надо было этого гада прикончить, чтоб людям жить не мешал!» Вот что они скажут, будьте уверены! Именно этого и добиваются ваши враги! Здесь подземелья, глухие стены. Никто не узнает, как вы уйдете из жизни, а потом всем объявят, что вы покончили с собой от страха перед наказанием.