Через тернии - к звездам. Исторические миниатюры - Валентин Пикуль

Вестимо, что, потеряв большую часть доходов с такой выгодной для нее дистанции, какой была Новоладожская, Клеопатра Петровна не раз учила мужа, “как надо жить”:

– Ты разве не видишь, что у тебя в Управлении творится? Конечно, полковник Богданов все доходы гребет под себя лопатой, а ты, как дурачок, и уши развесил… Да пошли на его канал ревизию, дабы уличить. Дабы наказать. Дабы в отставку его. И чтобы другим стало неповадно от нас доходы утаивать…

Клейнмихель и сам желал бы избавиться от Богданова, ибо отдельные люди в его заскорузлом понимании были вроде идиотов, не умеющих жить. Он уже не раз, повинуясь желаниям супруги, слал на канал ревизии, своих соглядатаев, на канале в поте лица работали всякие комиссии и подкомиссии, дабы выяснить, куда подевались аж все “три рубля и шашнадцать с половиной копеек”. Клейнмихель, угождая своей драгоценной супруге, усердно копал под Богданова яму, но…

– Но что я могу с ним поделать, ежели он чист, аки голубь небесный? – оправдывался граф перед графиней. – Ни один из доносов не нашел подтверждения, Богданов такой мерзавец, что сам не берет и другим брать не позволяет… Как служить с такими людьми? Об этом ты, дорогая, подумала ли?

Неверно было бы полагать, что Богданов стал неугоден только Клеопатре Петровне – в Управлении путей сообщения многие наживались с доходов, которые в чиновной среде принято вежливо именовать “незаконными”. Так что яма-то под Богдановым уже была вырыта, а охотников спихнуть Богданова в эту яму было тогда немало… Наконец сослуживцев Богданова душевно язвило то, что его научная брошюра о работе шлюзов заинтересовала ученых гидротехников Европы, а сами они на то были неспособны, пригодные лишь для составления “докладных”, кои заслуженным успехом в науке никогда не пользовались.

Клейнмихель, удрученный, известил свою Клеопатру:

– Государь, прослышав о брошюре Богданова, указал мне не затемнять таланты, а Богданова отличить особо.

Тут как раз подоспел “табельный” день, когда все чиновники великой империи чаяли вознаграждения или повышения в чинах, – Клейнмихель, подписывая наградные списки, заволновался.

– Выпал удобный случай! Богданов думал, что останется неуязвим, но от меня не так-то легко ему отвертеться. У него, говорят, три дочери… Вот и стану я Богданова особо отличать, чтобы дочери его сразу сделались богатыми невестами, и пусть им от женихов не будет отбою…

Вскоре стало ясно, что полковник Богданов за рвение, проявленное в службе, награждается тремя тысячами земельных десятин “в его полное и потомственное владение”. Но земли эти отводились Богданову не где-нибудь на воронежских или черниговских черноземах, где только плюнь – и огурец вырастет, а на самом краю Архангельской губернии, которая необъятным мастодонтом распростерлась от Печенги до острова Вайгач по меридиану и от Новой земли до Шенкурска по широте.

Впрочем, Богданов сначала не усмотрел никакого подвоха и даже порадовался вместе с женою:

– Земли-то еще нетронутые, великие богатства в недрах ее, чего доброго – и богатыми станем…

Сам Богданов, связанный службою, на север не торопился, а послал своего доверенного человека ехать в Архангельск, где в губернской канцелярии надо выправить документы на владение, а заодно чтобы тот своими глазами убедился – каковы те дарственные земли? Доверенный очень долго не возвращался.

Наконец возвратился – ни живой ни мертвый.

– Прямо Патагония какая-то! – рассказывал он. – Ехал я, ехал, сначала в телеге, потом в санках по кочкам на олене, и наконец везли меня на собаках – и завезли ажно в такие края, где ночи не бывает, а всегда светит солнышко и не греет. Сначала-то лес да топи, а потом и кустика, чтобы нужду справить, не видать стало… Места гибельные! Одни болота да мох – и никаких прибылей не предвидится, окромя к л ю к в ы, которая горазд уродилась. Одно слово – тундра.

Судя по рассказу доверенного, он побывал где-то за славным городом Мезенью, и тут Богданов понял, что Клейнмихель попросту отомстил ему, сделав его – прямо для анекдотов – помещиком Канинской тундры. Нет, не наградили его за службу, а лишь наказали таким награждением, и жене он сказал:

– Видишь, как надо мною издеваются! Не удалось Клейнмихелю сломить меня, так он сделал меня посмешищем Петербурга, ибо всякий босяк знает, что тундровых помещиков не бывает.

– Так откажись от дарственных земель, – сказала жена.

– Зачем? Три тысячи десятин чего-нибудь стоят…

Далее началось “сумашествие” полковника Богданова!

Облачившись в парадный мундир, при орденах и оружии, полковник Богданов появился на главной гауптвахте Петербурга, от имени императора он потребовал у начальника караула:

– Снять двух часовых при оружии, поручив их моему начальствованию для исполнения высочайшей воли… Быстро!

В таких случаях не рассуждают и лишних вопросов не задают, а потому начальник караула отрядил для Богданова двух солдат вместе с ефрейтором. Богданов привел их к дому, который занимал граф Клейнмихель с домочадцами и челядью, поставил солдат возле подъезда, а ефрейтору наказал строжайше:

– Именем императора дармоеды в сем доме объявлены преступниками, и кто бы ни высунулся из дома, всех загоняй обратно, на улицу не выпускай, при этом не страшись применять оружие, как это и водится с опасными арестантами.

– Слушаюсь! – отчеканил ефрейтор. – У меня и мухи из дому не вылетит, всяку тварь расшибем…

Богданов перехватил извозчика на улице и в коляске катил по Фонтанке к зданию Министерства внутренних дел, которое в ту пору возглавлял граф Лев Перовский, славный нумизмат и археолог, сибарит и коллекционер. Он с утра пораньше наслаждался лицезрением через линзу древней тетрадрахмы времен Антиоха II, когда секретарь доложил, что приема настоятельно домогается некий полковник Богданов.

– А что у него там загорелось? – недовольно спросил министр.

– Не знаю. И говорит, что дело у него государственной важности, отлагательства никак не терпящее.

– О, Господи! – сокрушенно вздохнул Перовский, с большим трудом отрывая взор от греческой монеты. – Даже поработать как следует на свежую голову не дают… так и лезут, так и лезут, словно клопы из перины. Черт с ним – проси!

Представ перед министром, Богданов сказал:

– Вся мать-Россия и великий русский народ с неослабным восхищением наблюдают за теми титаническими усилиями, кои вы, ваше сиятельство, прилагаете к наведению порядка на просторах империи, энергично преследуя воров, взяточников, прохиндеев и мошенников – какого бы ранга они ни были.

– Не спорю, – скромно отозвался граф Перовский.

– Сочувствуя вашим благим устремлениям, – напористо продолжал Богданов, – я пришел к вам, дабы указать вашему сиятельству на самого зловредного вора и взяточника в нашей богоспасаемой империи, к задержанию коего мною приняты должные меры.

– Кто он? – спросил министр дел внутренних.