Мила Рудик и Магический Синод - Алека Вольских

— В тот день, когда пала Гильдия, около восемнадцати лет назад, — произнес Велемир, — я, Прозор, Барбарис и Акулина были первыми, кто проник в подвалы Гильдии. Мы знали, что люди Гильдии похитили пятерых детей — наследных колдунов. Также нам было известно, что в плену Гильдии находятся двое взрослых магов. Мы знали их имена: Гурий Мартьян и Игнатий Ворант. Освободить их я поручил Прозору и Барбарису, но, когда они вернулись, с ними был лишь один узник. Этим узником был Гурий. Второй человек, которого нашли Прозор и Барбарис, был мертв. Мы сочли, что это был Игнатий Ворант. Однако тогда же стало ясно, что пленников было не двое, а трое — одна из клеток была взорвана изнутри. Это давало повод предположить, что третий узник совершил побег. Ни с чем подобным мы не сталкивались ни до, ни после этого случая. Никому, кроме этого человека, никогда не удавалось выбраться из клетки, которая лишает мага его силы. Кем был тот узник, мы тогда не знали. Гурий?

Услышав свое имя, Гурий кивнул и заговорил:

— Попав в подвалы Гильдии, я почти все время находился без сознания. После того, как на моих глазах была убита сестра… — Он тяжело качнул головой. — Это подкосило меня. Я отказывался от еды и питья и находился в полубреду. Из-за этого я, к сожалению, ничего не могу сказать о третьем узнике, который тогда был вместе с нами в той комнате. Я знал, что кроме меня и Лукоя, рядом есть кто-то еще, но… Меня не волновало то, что происходит вокруг. Я ни разу даже не посмотрел на этого человека.

Он поднял глаза на Милу.

— Однако теперь я уверен, что это был твой отец, Мила.

От волнения она сглотнула, дышать было тяжело.

— Когда я пришел в себя, мне сказали, что мой друг Игнатий погиб в плену Гильдии. Наверное, я удивил людей, которые тогда были рядом, не проявив никаких признаков скорби. Я поверил в его смерть. В глубине души, помня о том, как он поступил с сестрой, я считал, что он заслужил именно такой конец.

Гурий невесело усмехнулся краем рта.

— Только шестнадцать лет спустя я узнал, что Лукой жив.

— Да, Мила, Гурий прав, — вновь заговорил Велемир. — Третьим узником Гильдии был твой отец. Теперь это очевидно. От твоих родных нам стало известно, что ты тогда исчезла вместе с отцом. Но в отличие от тебя, он не вернулся.

Мила опустила глаза в пол, чувствуя, что глазам стало горячо. Ее и раньше посещали мысли о том, что, скорее всего, ее отец мертв. Но теперь в этих мыслях появилась мучительная и тяжелая неотвратимость.

— Тело, которое было найдено в руинах Харакса, не принадлежит Лукою Многолику, — холодно сказал Велемир, словно стараясь быть беспристрастным, но к концу фразы его голос дрогнул и внезапно смягчился, в нем проступили сочувствие и боль: — Оно принадлежит твоему отцу, Мила.

Она кивнула, принимая слова Владыки как данность. Мила по-прежнему смотрела в пол, но уже знала, что слез в ее глазах не будет.

— Если до сих пор, — продолжал Велемир, — мы могли лишь предполагать, каким образом Многолику удалось изменить внешность, то теперь не осталось никаких сомнений — он вообще не менял внешность, он жил в чужом теле. И, скорее всего, обмен телами он совершил во время пребывания в плену Гильдии.

— Но… — вступила в разговор Акулина. — Отец Милы был мертв. Разве можно поменяться телами с мертвецом?

— Нет, — тотчас отозвался Владыка. — Обмен телами возможен только между живыми. Отец Милы — и это совершенно очевидно — был жив, пока находился в своем теле, а после… Тело мага отличается от тела простого смертного. Еще в утробе матери оно пропитывается силой своего владельца. Душа простого смертного, приняв тело мага, не выдержит пропитавшей это тело силы. Она будет отторгнута этим телом.

Воцарилось долгое молчание.

— Он убил его, — с металлическими нотками в голосе сказала Мила, сама не понимая, как может говорить об этом так холодно. — Он взял его тело, а ему отдал свое, зная, что в его теле простой смертный непременно умрет. Многолик убил моего отца. Просто использовал. Как вещь.

Гурий прикрыл лицо рукой.

— Не могу поверить, что Лукой смог сделать это, — сказал он. — Обмен телами всегда слишком рискован, а он никогда не любил рисковать. Но пусть даже в тот раз он решил рискнуть. Однако же я все равно не понимаю, как ему удалось произвести такой сложный ритуал, если он находился в клетке, лишающей мага всей его силы?

— Он взорвал клетку изнутри, Гурий, — напомнила ему Акулина. — Значит, его силы остались с ним.

— Если он обладал способностью противостоять магии клетки и не лишался силы, находясь внутри, то почему тогда он не освободился из ловушки еще в поместье моих родителей, куда нас заманил Терас? — резонно спросил он.

Акулина задумчиво пожала плечами.

— Там были люди Гильдии, и они наверняка были вооружены. Возможно, он опасался, что, если освободится из клетки у них на глазах, они просто расстреляют его.

Гурий медленно, но уверенно покачал головой.

— Они бы не успели. Лукою понадобилась бы лишь доля секунды, чтобы умертвить их всех одновременно. Они не успели бы даже подумать о том, чтобы взять оружие.

Мила молчала, глядя на Гурия. Она знала, что он прав. Ей ли заблуждаться по поводу могущества Многолика?

— Предполагаю, Гурий, что, когда вас схватила Гильдия, в твоем родовом поместье, Игнатий действительно не имел возможности освободиться из клетки, — вмешался в их спор Велемир. Он сосредоточенным взглядом смотрел в пространство перед собой. — Я думаю, такую возможность ему дал ритуал.

— Вы считаете… — начал было Гурий.

— Для того чтобы взорвать клетку изнутри, Игнатий должен был вернуть себе свои силы. И я думаю, что возвращение сил как-то связано с ритуалом.

Велемир качнул головой.

— Это пока лишь предположение. Я должен узнать об этом ритуале все, что только возможно. Остается лишь уповать, что мои поиски приведут меня к ответам на эту загадку, потому что до сих пор ответов я не находил.

— Владыка?.. — со странной интонацией произнес Гурий, глядя на Велемира испытующим взглядом.

— Да, Гурий, — ответил на невысказанный вопрос Велемир, — я уже думал об этом. Это едва ли не единственное объяснение, которое у меня нашлось. Просто до сегодняшнего дня оно не получало подтверждения. И, конечно же, я знаю все, что ты можешь сказать мне. Но ведь в конечном итоге все возражения сведутся к одному — это невозможно. Но дело не в том, Гурий, что это невозможно, а в том, что мы считаем это невозможным. Но мы ошибаемся. Чего-то не учитываем или… чего-то не знаем.

После этих слов Гурий помрачнел и надолго ушел в себя. Акулина смотрела на него с тревогой. Какое-то время Мила молчала, не решаясь задать вопрос, который не покидал ее мыслей с той минуты, как она переступила порог палаты и увидела Велемира. Но не задать его, в конце концов, она тоже не могла.

— Владыка, вы… — неуверенно начала Мила, но стоило только Велемиру повернуться и посмотреть на нее удивительно яркими зелеными глазами, как ее голос обрел твердость: — Вы верите, что Многолик завладел телом Мстислава, а его самого убил? Вы верите, что теперь Мстислав — это Многолик?