Отчаяние драконов - Владимир Аренев

Правитель попрощался с книжниками и стал подниматься наверх из этого царства бумаг. С каждой пройденной ступенью он чувствовал, как в него проникает отчаяние, вползает в душу маленькой, но смертельно ядовитой змеей. И ступеней впереди было невыносимо много.

А на самом верху, в большом и пустом коридоре, стены которого были закрыты ветхими гобеленами, ждал Темный бог. Он стоял, сложив на груди руки, и ждал, пока Дэррин приблизится.

Правитель приблизился.

— Войско вернулось?

Дэррин объяснил, что именно этим всю вторую половину дня занимался Биммин. Бог кивнул.

— Собери сегодня же лучших меганевреров. Как только это будет сделано, отряд на стрекозах должен отправиться к участку гор между Котор-Моллом и границей. Как быстро они смогут там оказаться?

— Послезавтра.

Бог покачал головой:

— Завтра к вечеру. Там они должны найти бессмертного и альва. Альва убить и отобрать у него кровавый камень на цепочке. Через пять дней я приду за камнем. Да, пусть летуны возьмут с собой карты Ниса.

Бог опустил руки и пошел вниз по лестнице, туда, откуда только что вернулся Дэррин.

Тот устало посмотрел ему вслед и отправился в свой кабинет, чтобы вызвать Биммина. В груди не было ничего, кроме безразличной пустоты. «Если и Хоффин… Создатель, что тогда?!» Но за старого гнома Дэррин волновался зря.

Все в этом мире объясняется достаточно просто. Как, впрочем, и во всех других мирах.

Человек с бледным узким лицом гипсовой маски постоял на каменной лестнице, по которой недавно поднимался гном. «Интересно, что он делал внизу? Посещал фамильное привидение и советовался с ним, как быть дальше? Бессмысленно, все равно ведь не поможет».

Человек достал маленький плотный лист, всмотрелся в него и исчез.

Биммин выглядел мрачно, как и угрюмые тучи, собравшиеся над городом. Скорое приближение дождя немного поубавило энергии у толпы, народ постепенно вспоминал о делах и расходился по домам. Известие о возвращении войска сыграло-таки свою роль.

Первый советник потер подбородок и недовольно поморщился.

— Да он, я погляжу, великий затейник, твой Темный бог, — холодно произнес Биммин, глядя на стоявшего у окна Дэррина.

Тот дернулся, словно от пощечины:

— Какой он, к драконам, мой?! Проклятье, ты бы хоть иногда следил за тем, что говоришь.

— Прости. — Советник потер виски и отхлебнул из пузатой кружки. Бокалов он не переносил. — Заговариваюсь, дружище, заговариваюсь. Но, право слово, где ж я тебе сейчас наковыряю хоть и сотню меганевреров? У нас всего стрекоз штук семьдесят, даже если на каждую посадить двоих… Нет, это просто невозможно.

— До недавнего времени я совершенно искренне полагал, что происшедшее с Воссоном тоже невозможно, — угрюмо молвил Дэррин. — Однако гляди ж ты!..

— Ладно, понял. — Биммин тяжело поднялся из кресла, еще раз потер подбородок. Кажется, это стало входить у него в привычку. — Сделаю, что будет в моих силах. — Советник недоверчиво покачал головой и пробормотал:

— Это же надо: «завтра к вечеру у Котор-Молла»! Бред!

Дэррин хотел было что-то сказать, но потом подумал, что говорить, в сущности, нечего. Биммин все прекрасно понимал, просто… Да какое, к драконам, «просто»?! Если б можно было хотя бы что-нибудь понять в этих сумасшедших приказах проклятого Бога! А тут еще взвинченная до предела толпа под стенами. Благо ничего пока не натворили, даже не высылали парламентеров, просто чего-то ждут. Глядишь, с дождем и разойдутся по домам.

Конечно, Дэррин знал, что на этом все не закончится. Дожди, какими бы затяжными они ни были, имеют свойство прекращаться. Народные волнения такого масштаба — нет.

Правитель в отчаянии замахнулся и швырнул бокал вниз, прямо в груду алых шелестящих листьев. Хрусталь с тихим звоном, смягченным лиственной подушкой, распался на множество мельчайших осколков.

Когда первые капли дождя упали на широкий подоконник, Дэррин все еще смотрел на то, что осталось от бокала.

Пробираться по лесам было не впервой. В конце концов, именно этим они занимались весной нынешнего сумасшедшего ткарна. Ренкр привычно вытер вспотевший лоб и откинул назад прядь волос. До гор оставалось не так уж много. По словам Черного, еще день, и они окажутся вне пределов досягаемости брарт-о-дейнских гномов. Путь преградила река, да нет, скорее уж ручеек, текущий мимо густо поросших камышом берегов.

— Ну, наконец-то! — довольно выдохнул иномирянин. — В кои-то веки вымоемся как следует.

Альв кивнул и полез за флягой:

— Только сначала наберем воды.

Набрали и даже уже разделись, когда со стороны леса кто-то скрипящим, но властным голосом произнес:

— Нет!

Развернувшись к зарослям, из которых донесся голос, Ренкр попытался что-нибудь разглядеть в них — тщетно. Бессмертный настороженно проворчал:

— Что значит «нет»?

— Не смейте здесь купаться. Одевайтесь, господа, и спрячьте свое оружие. Тогда мы с вами побеседуем. — И говоривший вышел на небольшую полянку, где, собственно, и стояли опешившие путники.

Вообще-то Ренкр не особенно удивился, когда увидел именно гнома — все-таки они находились на гномьей земле. Но вот тот, что стоял сейчас перед ними, не был похож ни на горных, ни на долинных гномов. Его рост скорее приличествовал карлику, чем гному, кожа была почти темной, руки — маленькие, но мощные, волосы походили на кочку, поросшую кучерявой травой зеленого цвета. Был незнакомец невероятно стар.

В расцветке его одежды преобладали темно-зеленые и темно-коричневые тона, и выглядела она изрядно поношенной. На широком поясе висели многочисленные мешочки, чехольчики, футляры и несколько небольших ножиков.

Друзья уже пришли в себя от появления этого неожиданного гостя, и Черный спросил:

— Так все-таки, милейший, почему же нам нельзя купаться в этом ручье?

Гном молча подошел к берегу, поднял небольшой камень и бросил его на дно, великолепно просматривающееся в прозрачной воде потока. Внезапно огромная узловатая коряга, которая лежала, зарывшись в ил, зашевелилась, превращаясь в громадного хищника с длинными зубастыми челюстями. Челюсти энергично щелкнули, хватая брошенный гномом камень, и тут же мощным скупым рывком отшвырнули прочь, убедившись в несъедобности добычи. Ренкр на мгновение представил себе, что было бы, если б они, набирая во фляги воды, наклонились чуть ниже. В груди неприятно заныло.

Гном тем временем повернулся к путникам и принялся внимательно разглядывать их. Наконец кивнул, видимо приняв какое-то решение, и предложил:

— Господа, если вы не очень торопитесь, я приглашаю вас к себе. Думаю, нам найдется о чем поговорить.

Странники переглянулись.

— Вообще-то мы торопимся, — сказал бессмертный, — но не настолько, чтобы пренебречь гостеприимством.