Один плюс один - Джоджо Мойес

– Вы и сами, похоже, неплохо справлялись.

Они стояли и молчали. На парковку юзом въехала машина, мать и мальчик выскочили с заднего сиденья и побежали к двери.

– Как нога?

– Заживает.

– Ты не в шлепанцах.

Она посмотрела на свои белые теннисные туфли:

– Ага.

Эд провел рукой по волосам и уставился в небо.

– Я получил твои конверты. – (Она лишилась дара речи.) – Я получил их сегодня утром. Я тебя не игнорировал. Если бы я знал… все… Я бы не оставил тебя на произвол судьбы.

– Все в порядке, – поспешно сказала она. – Ты и так много сделал.

В земле перед ней торчал камешек. Джесс смахнула грязь здоровой ногой, пытаясь его подковырнуть.

– И огромное спасибо, что отвез нас на олимпиаду. Что бы ни случилось, я всегда…

– Может, хватит?

– Что?

– Хватит пинать камень. И хватит говорить, будто… – Эд повернулся к ней. – Идем. Посидим в машине.

– Что?

– И поговорим.

– Нет… Спасибо.

– Что?

– Просто я… Давай поговорим здесь?

– Почему ты не хочешь посидеть в машине?

– Лучше не надо.

– Я не понимаю. Почему ты не хочешь посидеть в машине?

– Не притворяйся, будто не знаешь. – Слезы навернулись ей на глаза. Она яростно смахнула их ладонью.

– Я действительно не знаю, Джесс.

– Тогда я не могу тебе сказать.

– Это просто нелепо. Идем в машину.

– Нет.

– Почему? Я не буду стоять здесь, если ты не назовешь мне убедительную причину.

– Потому что… – Ее голос надломился. – Потому что там мы были счастливы. Я была счастлива. Я долгие годы не была так счастлива. Я просто не могу. Не могу сидеть там наедине с тобой теперь, когда мы…

Она замолчала. Отвернулась от него, не желая показывать свои чувства. Не желая показывать свои слезы. Она услышала, как Эд подошел и встал у нее за спиной. Чем ближе он подходил, тем больше она задыхалась. Джесс хотела попросить его отойти, но не вынесла бы, если бы он отошел.

Он тихо прошептал ей на ухо:

– Я пытаюсь кое-что тебе сказать. – (Она смотрела в землю.) – Я хочу быть с тобой. Я знаю, что мы все испортили, но мне все равно лучше с тобой, когда все плохо, чем когда все вроде бы хорошо, но тебя рядом нет. Черт. Я не большой мастер в этих делах. Понятия не имею, что говорю.

Джесс медленно повернулась. Он смотрел на ее ноги, засунув руки в карманы. Внезапно он поднял взгляд:

– Мне сказали, какую задачу не смогла решить Танзи.

– Что?

– Это из области теории эмерджентности. Сильная эмерджентность означает, что сумма может быть больше составляющих частей. Ты понимаешь, о чем я?

– Нет. Я дуб в математике.

– Не хочу об этом больше вспоминать. О том, что ты сделала. Я вовсе не идеал. Просто я… хочу попытаться. Это может оказаться огромной ошибкой. Но я все же воспользуюсь шансом.

Он осторожно взялся за шлевку ее джинсов. И медленно притянул Джесс к себе. Она не сводила взгляд с его рук. А затем, когда наконец подняла к нему лицо, он смотрел прямо на нее, и Джесс поняла, что плачет и улыбается, возможно, впервые искренно улыбается за сто тысяч лет.

– Я хочу проверить, что мы дадим в сумме, Джессика Рей Томас. Все мы. Что скажешь?

Форма Сент-Эннз оказалась ярко-синей с желтой полосой. В блейзере Сент-Эннз не спрячешься. Некоторые девочки из моего класса снимают блейзер по дороге домой, но мне он не мешает. Когда приходится постараться, чтобы куда-то попасть, довольно приятно демонстрировать людям свою принадлежность. Есть забавная традиция: если встретишь другого ученика Сент-Эннз вне школы, надо помахать ему рукой, как машут друг другу люди за рулем «Фиата-500». Кто-то машет энергично, как моя лучшая подруга Шрити, которая всегда машет так, будто оказалась на необитаемом острове и старается, чтобы ее заметил летящий мимо самолет, кто-то едва отрывает пальцы от школьной сумки, как Дилан Картер, который смущается говорить даже с собственным братом. Но машут все. Не важно, знаешь ты, кто тебе машет, или нет; помахать ученику в форме – твоя святая обязанность. Это заведено в школе с давних пор. Очевидно, это демонстрирует, что мы одна семья.

Я машу всегда, особенно если еду на автобусе.

Эд забирает меня на машине по вторникам и четвергам, потому что в эти дни у меня математический кружок, а мама работает допоздна мастерицей на все руки. У нее в помощниках уже три человека. Мама утверждает, что они работают не на нее, а с ней, но она всегда показывает им, что делать, и указывает, куда идти, и Эд говорит, что ей все еще неловко командовать. Он говорит, что она скоро привыкнет. При этом он корчит рожу, как будто мама им командует, но совершенно очевидно, что ему это нравится.

По пятницам мама заканчивает работу к обеду, встречает меня в школе, и мы вместе печем печенье, только мама и я. Это мило, но придется сказать ей, что мне лучше оставаться в школе подольше, особенно теперь, когда я собираюсь сдать весной экзамен за шестой класс. Папа пока не выбрался в гости, но мы разговариваем по «Скайпу» каждую неделю, и он говорит, что обязательно приедет. На следующей неделе у него два собеседования по поводу работы и куча дел.

Никки ходит в колледж в Саутгемптоне. Он хочет поступить в художественный колледж. У него появилась подруга по имени Лила. Мама говорит, что это большой сюрприз во всех отношениях. Никки все еще подводит глаза, но перестал краситься, и теперь у него натуральный цвет волос – вроде темно-каштанового. Он уже на целую голову выше мамы, и иногда, когда они вместе на кухне, он в шутку опирается локтем о ее плечо, как о стойку. Он еще пока пишет в свой блог, но говорит, что слишком занят, а потому не возражает на время передать его мне. На следующей неделе я буду меньше писать о личном и больше о математике. Очень надеюсь, что вы любите математику.

Мы вернули деньги семидесяти семи процентам людей, которые помогли нам спасти Нормана. Четырнадцать процентов предложили отдать эти деньги на благотворительность, а остальные девять процентов мы так и не смогли отыскать. Мама говорит, это не страшно, главное – мы пытались. Иногда можно просто принять чужую помощь и поблагодарить. Она просила передать вам свою благодарность и сказать, что она никогда не забудет доброту незнакомцев.

Эд проводит у нас практически ВСЕ время. Он продал свой дом в «Бичфранте» и купил крохотную квартирку в Лондоне, где нам с Никки приходится спать на раскладной кровати, когда мы гостим у него, но в основном он живет у нас. Он работает на кухне на ноутбуке, разговаривает со своим лондонским другом по ужасно крутой гарнитуре и ездит на встречи в «мини». Он собирается купить новую машину, потому что в эту очень трудно поместиться всем вместе, но, как ни странно, нам этого не хочется. Так здорово сидеть бок о бок в маленькой машине, и в ней я не переживаю из-за слюны Нормана.