Одноклассники - Хельга Графф

– Всё ясно… – в задумчивости констатировала я, – вот только не пойму, а в чем сложность ваших отношений? И почему ты живешь с ним, зная, что он тебя не любит, да и откуда тебе это известно? – мои вопросы сыпались, как из рога изобилия.

– Знаю, что не любит, потому что сам сказал. Живет со мной из жалости, нам с дочкой сочувствует…

Так… еще и дочка есть, как у первой Лешкиной жены Татьяны.

– А сколько ребенку?

– Маленькая еще, скоро три будет. А сложно… – она запнулась, – он очень требовательный человек, и его во мне многое раздражает. Например, что я не разбираюсь в искусстве. Ругает меня, что я ничего не понимаю, а что мне делать, если в селе родилась и закончила всего восемь классов! У нас даже клуба не было, не то что театров. Зато я хорошая хозяйка, – похвалила она себя.

– А совместных детей как, планируете? – вступила я на скользкий путь разведки.

– Хочу вот родить ему одного, двух, а может, и трех, как получится, может, тогда меня полюбит, – поделилась своими наивными планами Ева.

Ну и дура! Что это за психология такая странная? Наши женщины рожают от всякого, с кем живут и спят, и считают, что, повесив на шею мужчины даже нежеланного ребенка, смогут таким образом удержать его в семье на вечные времена и завоевать любовь. Какая в высшей степени глупость! Вот тут я полностью на стороне сильной половины человечества.

Чтобы забеременеть и родить, нужно все-таки получить согласие мужа-сожителя и, если он не желает, не делать ему таких «сюрпризов», а если уж хочешь сделать это для себя, то не проси у мужа ничего, воспитывай и расти сама и не упрекай его ни в чем! Мужчина ведь не безвольное животное, чтобы самовольно распоряжаться его судьбой, и достоин, чтобы с его мнением считались.

– Не советую тебе рожать, – предостерегла я ее.

– Почему? – спросила она, распахнув свои «пуговичные» глазки.

– Потому что у него уже есть двое, на которых он платит алименты, а на твоих, если вдруг разойдетесь, но только в том случае, если распишетесь, официально денег уже не хватит, – решила я помочь Алешке избежать еще одной жизненной ошибки, – да и не поможет тебе ребенок добиться любви от Алексея, потому что любовь, как деньги – либо есть, либо нет!

Она молчала, низко опустив голову, и лишь румянец, заливающий ее лицо, говорил о том, что ей неудобно передо мной за свои планы.

– Хорошо, Ева, рада нашему знакомству. Хочу попросить тебя, если будет необходимость, помочь Виктору Васильевичу, а теперь мне нужно идти. Звони на Лешин домашний, эти пирожки и конфеты забери с собой для дочери, и вот что, – я дала ей тысячу рублей, – купи ей что-нибудь от дяди Леши.

Она с изумлением уставилась на купюру, не веря своим глазам.

– Ну что же ты, бери! Дочку-то как зовут? – спросила я.

– Марта, – едва слышно ответила она

– Марта, – тихим эхом повторила я, – красивое имя, наверное, в марте родилась, верно?

– Да, в марте. Оля, извините, но мне так неудобно. Вы ведь меня совсем не знаете, а даете такие большие деньги!

– Не тебе даю, а Марте, купи ей какой-нибудь хороший подарок, к примеру, игрушку, – я буквально втиснула купюру в ее сжатую ладонь.

– Большое спасибо, – пробормотала она.

Мы расстались друзьями.

Вечером в своем номере я размышляла о Лешкином, почти на пороге шестидесятилетия, непостоянстве. Откровенное признание Евы неприятно поразило меня. Зачем же он так со мной? Я же столько хорошего для него сделала. И сегодняшнее пребывание здесь будет последним моим жестом благосклонности. Вспомнились мамины слова, что он всегда будет таким любвеобильным и никогда уже не изменится.

Мне оставалось только констатировать этот факт. Правда, я не имею права осуждать его за это. Поскольку меня в его жизни нет и никогда уже не будет, должен же он с кем-нибудь жить.

На семнадцатый день я, как обычно, сидя рядом с Лешей и разговаривая с ним, неожиданно почувствовала, как вздрогнули его пальцы под ладонью моей руки.

– Леша, миленький, – попросила я его, – возвращайся уже, дорогой, мы все тебя ждем, – затем взяла его за пальцы и… они слегка сжали мою руку.

Потом затрепетали его огромные ресницы, замерли и, вновь вздрогнув, медленно поплыли вверх. Алешка начал приходить в себя. Глаза хоть и были открыты, но, как мне показалось, ничего не видели. Я встала, чтобы посмотреть повнимательнее, и вдруг его взгляд обрел осмысленное выражение. Он поглядел прямо на меня и… слегка улыбнулся. Господи, какое счастье!

– Ты вернулся! Какой же молодец! – сказала я тихо, а он все продолжал улыбаться.

Нажав на кнопку экстренного вызова, дала сигнал обслуживающему персоналу. Влетела сестра и тут же унеслась за врачом. Через несколько минут ввалилась целая бригада и меня удалили за дверь. Затем появился Виктор Васильевич и буквально разрыдался от радости у меня на плече. Еле-еле удалось успокоить старика.

– Дорогой мой, – бодро заявила я, – мы идем сегодня в ресторан и будем отмечать событие!

До прихода Виктора Васильевича я обзвонила наших, и Фима сразу же поинтересовался, когда я планирую вернуться.

– Через неделю, если все будет в порядке. Из Якутии прямо к тебе, не заезжая в Германию. Здесь есть, кому за ним присмотреть, – успокоила я мужа, – у него подружка, все нормально.

Услышав отличную новость, что у его вечного соперника появилась дама сердца, Фима счастливо засмеялся: теперь был уверен, что на его горячо любимую Олечку никто покушаться не будет. К его несчастью, он знал не всё, а вернее, не знал главного, что Леша продолжает меня любить, а жить с ней вынужден потому, что он мужчина и ему необходим секс. Вечером мы посидели с Виктором Васильевичем в гостиничном ресторане, отмечая улучшение Лешиного здоровья.

– Ты знаешь, Олюшка, Лешка не может жить с тетками, поэтому никак не в состоянии найти себе пару. Вот ты не тетка, но ты замужем навсегда, и шансов у него соединиться с тобой уже нет. Скажи мне, почему ты после смерти мужа вышла замуж не за него, а за его друга?

Я не знала, что ему ответить. Правду? Она слишком горькая, он ее не поймет и не поверит мне, как моя свекровь недавно. Все родители считают своих детей идеальными. Мой первый муж курил, пил и волочился за женщинами, а его мать, убежденная в исключительности своего сына, узнала об этом только после его женитьбы и все равно еще долго не хотела верить в такую правду. Не могла же я сказать Васильевичу, что его сын изменял мне направо и налево. Он, думаю, и не подозревает, что Леха такой любитель женщин и секса.

– Так получилось, Виктор Васильевич, давайте не будем об этом. Леша еще найдет свою любовь.

– Твоими бы устами мед пить, – с надеждой промолвил он, – твои бы слова – да богу в уши…

Но я-то знала, чувствовала, что никогда Алексей не найдет себе пару – женщину, с которой он смог бы прожить всю жизнь.