Грехи волка - Энн Перри

Скорчив гримасу отвращения, Элестер медленно повернулся к брату. Тот вспыхнул и с вызовом посмотрел вокруг.

Уильям взглянул на Айлиш. Ее лицо выражало одно-временно страдание и надежду, как будто она не ожидала, что вина Кеннета настолько огорчит ее. Теперь, почти доказанное, это обвинение застало ее врасплох, вызвав чувство боли и стыда. Молодая дама бросила взгляд на Байярда, но тот был погружен в собственные переживания.

Уна вопросительно обернулась к младшему брату.

– Ну? – потребовал Элестер. – Нечего смотреть на всех волком, Кеннет. Все это очень похоже на правду! Ты посмел купить эту вещь на мамины деньги? И не вздумай отпираться, доказательства налицо!

– Посмел! – ответил Фэррелайн-младший чужим голосом, в котором было, впрочем, больше гнева, чем страха. – Если бы ты приличнее платил нам, мне бы не пришлось…

– Тебе платят столько, сколько ты заслуживаешь! – взорвался глава семейства, покраснев. – Но даже если бы получаемых тобой денег хватало только на пропитание, это не давало тебе права делать подарки своей любовнице за мамин счет. Боже правый, что еще ты натворил?! Может быть, дядя Гектор прав и ты растратил деньги компании?

Кровь отхлынула от лица Кеннета, но он продолжал держаться не столько испуганно, сколько вызывающе, и в нем не было заметно ни следа раскаяния.

Но, как ни странно, на вопрос Элестера ответил не он. Вперед шагнул Квинлен:

– Да, он это сделал, причем очень давно, уже больше года назад, и матушка тогда же узнала об этом. Она все возместила.

– Что ты говоришь, Квин! – недоверчиво воскликнул Элестер. – Я не могу в это поверить! Мне известно, как ты относишься к Байярду, но сейчас ты несешь вздор! Чего ради мама стала бы покрывать растрату Кеннета или даже просто возмещать ее? Ведь речь, полагаю, идет не о нескольких пенсах! Их не хватит, чтобы вести ту жизнь, какая ему нравится, и одевать свою пристукнутую бедностью девицу в бриллианты, так ею любимые.

– Конечно, нет, – с усмешкой согласился Файф. – Если ты заглянешь в завещание матушки, то обнаружишь, что Кеннету не причитается ничего. Его доля пошла на оплату его долгов – и растраты, и, вероятно, стоимости той броши. О ней матушка тоже знала. – Квинлен смотрел на Элестера с таким спокойствием, что Монк не решился бы определить, истинно или лживо последнее утверждение.

Старший из братьев молчал.

Файф улыбнулся:

– Брось, Элестер! Матушка именно так и должна была поступить, и ты прекрасно это понимаешь! Она ни за что не допустила бы скандала, в котором повинен ее собственный сын. Все мы это знали – даже Кеннет! Особенно если скандал так просто замять! – Он едва заметно пожал плечами. – Разумеется, она наказала его. Но одновременно и погасила его долги. Если бы он опять что-то натворил, платить ему пришлось бы собственной шкурой – мать заставила бы его работать день и ночь, пока все не отработает. Вполне допускаю, что в один прекрасный день она могла получить небольшой подарочек…

– Как ты смеешь?.. – гневно начал Элестер, но Уна перебила его.

– Полагаю, поверенные в курсе дела? – спокойно спросила она.

– Без сомнения, – подтвердил Квинлен. – В завещании причина не объясняется в расчете на то, что Кеннет сам поймет, почему его лишили наследства, и не станет протестовать.

– Почему из всех членов семьи об этом знаете только вы? – обратился к нему Уильям.

Файф вскинул брови:

– Я? Потому что, как я уже говорил, мне приходилось вести почти все ее дела. Я кое-что смыслю в деловых вопросах, особенно денежных, и матушка это знала. К тому же Элестер слишком занят, Байярд в этом ничего не смыслит, а что касается Кеннета, то она была не настолько глупа, чтобы доверять ему!

– Если ты так хорошо разбираешься в делах, – сдавленным голосом начала Айлиш, – как могло случиться, что тебе ничего не было известно о землях на севере и о том, что мама не получает плату за их аренду?

О Кеннете все тут же, казалось, забыли, во всяком случае, на время. Все взоры устремились на миссис Файф, а затем на Байярда. На Монка и Эстер никто больше не обращал ни малейшего внимания.

Макайвор поднял на собравшихся несчастный взгляд.

– Мэри была в курсе всего, что я делал, и я действовал с ее разрешения, – тихо проговорил он. – Больше я вам ничего не скажу.

– Нет, этого мало! – с отчаянием обернулся к нему Элестер. – Господи, как ты не понимаешь?! Мама умерла – ее отравили. И полицию твое объяснение не устроит. Если мисс Лэттерли не виновата, значит, это сделал один из нас!

– Но не я, – почти прошептал Байярд, едва шевеля губами. – Я любил Мэри больше любого из вас, кроме… – Он умолк. Почти все присутствующие не сомневались, что он хотел сказать «Айлиш». Одна только Уна думала иначе.

Она была бледна, но вполне владела собой. Какие бы чувства ни терзали эту женщину, она научилась не выдавать их.

– Конечно, – с горечью проговорил Элестер, – мы надеялись что-то от тебя услышать. Но слова сейчас не имеют значения. Важны факты.

– Фактов не знает никто! – раздраженно заявил Квинлен. – Нам известно только, о чем свидетельствуют бумаги Мэри, что говорят банкиры и какие объяснения приводит Байярд. Не понимаю, о каких еще фактах может идти речь!

– Допускаю, что полиция сочтет их достаточными, – заметил детектив. – По крайней мере, для передачи дела в суд. Что еще они найдут или постараются найти – это уже их забота.

– Так вот что вы собираетесь делать? – Айлиш была в отчаянии – это было ясно по ее страдальческому лицу и звенящему голосу. – Бросить обвинение и предоставить остальное полиции? Байярд – член нашей семьи! Мы жили с ним под одной крышей, знали его на протяжении многих лет, у нас были общие мечты и надежды. Вы не имеете права так поступать… решить, что он виновен… И бросить его на произвол судьбы! – Она обвела диким взглядом всех присутствующих, избегая смотреть лишь на своего мужа, и остановила его на Уне, чьей помощи, очевидно, привыкла искать в трудные минуты.

– Мы его не бросаем, дорогая, – спокойно отозвалась та. – Но нужно смотреть правде в глаза, как бы ужасна она ни была. Один из нас убил маму.

Миссис Файф непроизвольно взглянула на Эстер и тут же мучительно покраснела.

– Тут ничего не выйдет, моя радость, – кисло отозвался Квинлен. – Конечно, это по-прежнему не исключено. Вердикт «не доказано» – штука скверная. Но судить ее опять нельзя, что бы люди ни думали. И давайте признаем: ее мотивы вряд ли весомее мотивов Байярда! Сунуть брошку себе в сумку она могла… но растратить матушкины деньги, причитающиеся за аренду!..

– Боже мой, Байярд, почему ты молчишь? – вмешалась до сих пор не проронившая ни слова Дейрдра. Подойдя к Айлиш, она обняла ее. – Неужели ты не видишь, что ты с нами вытворяешь?

– Дейрдра, выбирай, пожалуйста, выражения, – по привычке одернул ее муж.

Монку стало смешно. Если бы Элестер имел хоть малейшее представление, чем занимается его жена по ночам, он был бы рад сравнительной мягкости ее оборотов. Можно было поклясться, что от своего друга-механика она усвоила куда более колоритные словечки.