Дочь убийцы - Джонатан Келлерман

Казалось, это будет длиться вечно. Гарденер плакал, обхватив себя руками, а Блейдс сидела, словно оглушенная, и размышляла над поразившей ее мыслью.

Сочувствие – это самая большая ложь.

Грейс лежала на продавленной кровати в гостинице «Олдс», впуская в себя боль, ярость и печаль, чтобы сделать себя бесстрастной, жестокой и сосредоточенной.

Приведя себя в нужное состояние, она выехала из Беркли и направилась на юг, в Эмервилл. В маленьком магазинчике спортивных товаров расплатилась наличными за пляжные сандалии, репеллент от насекомых, черные кроссовки на резиновой подошве и черную лыжную маску с прорезями для глаз. Ей были нужны кроссовки и маска, а остальное являлось попыткой спрятать их среди других покупок.

Вернувшись в гостиницу, она пообедала мясной нарезкой и смесью сухофруктов с орехами, выпила воды, сходила в туалет, снова выпила воды и еще раз опорожнила мочевой пузырь, а потом сделала растяжку, отжимания и немного вздремнула.

В будильнике не было нужды. Она все равно не выйдет из номера до наступления темноты.

* * *

В семь вечера Грейс проснулась, отдохнувшая и бодрая. Через тридцать восемь минут она припарковала «Эскейп» в трех кварталах от дома на Эйвелина-стрит и зашагала дальше пешком. Новые кроссовки поскрипывали, так что Блейдс развернулась и шла в противоположном направлении, пока скрип не прекратился.

Ночь выдалась прохладной, и куртка с четырьмя карманами была вполне уместной – и полезной. Парики остались в гостинице. Коротко постриженные волосы прятались под вязаной шапочкой, которую Грейс купила в магазине подержанных вещей.

Зеленые контактные линзы. Как у кошки.

Женщина приступила к изучению района.

* * *

Из больших домов на склонах холма не доносилось ни звука. В большинстве свет не горел, и это было нормально, если на Беркли распространяется закономерность, которую Грейс наблюдала в Лос-Анджелесе: чем больше особняк, тем меньше вероятность, что в нем живут постоянно. Богатые много путешествуют или пользуются несколькими домами.

Малкольм и Софи тоже жили в большом доме, но уезжали редко. Они вспоминали о заграничных поездках, но не пользовались своими паспортами с тех пор, как взяли к себе Блейдс.

Из серии «мы уже все видели»? Или они хотели быть рядом с ней?

У Грейс стало щипать в глазах, и она выругала себя. Отвлечение – враг. Приближаясь к большому кирпичному дому, женщина замедлила шаг.

Она выбрала позицию чуть дальше живой изгороди, которая аркой изгибалась над подъездной дорожкой. Участок был плохо освещен – разбросанные в случайном порядке низковольтные лампы создавали хаотичное чередование светлых и темных пятен. Свет горел только в одном окне, на верхнем этаже в правом крыле. Либо дома кто-то есть, либо это сделано ради безопасности. Больше никаких заметных признаков самозащиты – ни предупреждающих табличек, ни камеры, ни датчиков движения.

Самоуверенный парень этот Дион Лару!

Сегодня на подъездной дорожке стоял только один черный «Приус». Тот же номер, что и на машине Уолтера Спорна. Может, Спорн тоже живет здесь? Вполне логично. Но в таком случае Лару вел себя не так, как его отец, Арундел Рой, который ограничивал круг своих последователей женщинами и детьми. С другой стороны, времена изменились, наступила эпоха равных прав… Или Грейс слишком увлеклась фантазиями, а Спорн всего лишь охраняет дом в отсутствие босса.

Или присматривает за детьми… Не дай бог.

Неужели у Лару с женой даже есть дети?

Боже, надеюсь, что нет!

Тот факт, что она об этом понятия не имеет – и вообще мало знает о Лару, – напомнил Блейдс о том, как много ей еще предстоит узнать.

Она дошла до тупика, спряталась за неосвещенным откосом на обочине и внимательно оглядела улицу, а затем, убедившись, что ее никто не заметил, вернулась к своей машине, заперла двери и стала ждать.

Через сорок восемь минут ее терпение было вознаграждено – из-за угла появился еще один черный «Приус». Когда машина приблизилась к большому кирпичному дому, Грейс бегом бросилась за ней.

Она успела увидеть, как этот второй «Приус» остановился за автомобилем Спорна.

Фары и габаритные огни погасли, и со стороны водителя вышел мужчина. Плохое освещение не позволяло рассмотреть этого человека в деталях – его фигура мерцала, словно под стробоскопом.

Создавалось впечатление, что смотришь световое шоу. С каждым новым неподвижным кадром информация накапливалась.

Высокий.

Длинные волосы.

Борода – длиннее и гуще той щетины, которая была видна на фотографии с благотворительного мероприятия. Грейс видела внешний край волос в окружении пятнышек света.

Свободная одежда – нечто вроде туники до колен. Обтягивающие, будто колготки, брюки.

Худые ноги. Стройная фигура. Голову держит высоко – снова высветился его профиль с торчащим вперед острием бороды, словно готовым к бою копьем.

Он направился к дому; его походка излучала уверенность.

Вне всякого сомнения, это был он. Психотерапевт смотрела, как Лару идет по длинной дорожке к парадной двери.

Когда он преодолел полпути до дома, открылась дверца «Приуса» со стороны пассажира, и из машины вышла женщина. Почти такая же высокая, как Дион. Платье чуть ниже колен.

Но ничего похожего на уверенность. Плечи опущены, спина сгорблена.

Грейс надеялась, что женщина выйдет на свет, и ее надежда оправдалась – та повернулась, продемонстрировав свой профиль.

Ошибиться невозможно – те же резко очерченные скулы.

Жена… Как же там ее зовут…

Аша.

Послышался хруст гравия – женщина тоже пошла к дому. Дион Лару не стал ждать ее, а наоборот, ускорил шаг.

Супруга не делала попыток догнать его, словно у них было так заведено.

Лару закрыл за собой дверь, когда жена была еще далеко.

Оставил ее снаружи? У счастливой парочки выдался неудачный вечер?

Аша продолжала идти к дому, как будто привыкла, что ее не пускают внутрь. Дойдя до двери, она открыла ее, просто повернув ручку.

Дион не запер дверь. Хотел этим что-то сказать? Или просто демонстрировал свою власть, унижая жену?

Независимо от мотива, Лару продемонстрировал отвратительное высокомерие и враждебность. А его жена – покорность, что могло быть важно.

Грейс записала номер второго «Приуса», а затем подобралась ближе и заглянула внутрь машины, пытаясь хоть что-нибудь разглядеть в темноте. К счастью, свет лампы, висевшей на дереве, падал на переднее сиденье.

Но ничего интересного в машине не обнаружилось – лишь приборная доска и сиденья.