Темные тайны - Гиллиан Флинн

Я рассказывала, что со мной произошло, много-много раз, меня сначала слушали недоверчиво, но потом, кажется, поверили.

— Нам просто нужно немного больше улик, чтобы доказать ее причастность к убийству вашей сестры, — сказал следователь, тыкая в пластиковую чашку с остывшим кофе у меня в руке.

Через два дня у меня на пороге возникли полицейские. У них были фотокопии двух маминых писем. Узнаете ли вы ее почерк? Не хотите ли прочесть?

Сначала я прочла расписку, очень простую, в несколько строк, где она снимает с Кэлвина Диля ответственность за ее убийство.

Второе письмо предназначалось нам.

Дорогие мои Бен, Мишель, Дебби и Либби!

Вряд ли мое письмо когда-нибудь до вас дойдет, но мистер Диль любезно согласился оставить его у себя, и от этого у меня немного легче на душе. Не знаю. Ваши бабушка с дедушкой всегда говорили мне: «Твоя жизнь не должна быть бесполезной». Я так и не смогла сделать полезной свою жизнь, зато могу принести пользу своей смертью. Надеюсь, вы все меня простите. Бен, что бы ни происходило, ни в чем себя не вини. Ситуация порой выходит из-под контроля — я должна поступить так, как поступаю. Я это очень хорошо вижу. В некотором смысле я даже испытываю гордость. Мою жизнь всегда определяли какие-то случайные события и неприятности. Хорошо, что сейчас «неслучайное событие» все снова расставит по своим местам. Это будет счастливый несчастный случай. Заботьтесь друг о друге; я знаю, что Диана поможет. А грустно мне только потому, что я не увижу, какие замечательные люди из вас вырастут. Но я так уверена в своих детях, что об этом можно и не жалеть.

Обнимаю вас.

Ваша мама

Из меня словно выпустили воздух. Гибель мамы не принесла пользы. Сначала я испытала по отношению к ней приступ ярости, но потом попробовала представить последние кровавые минуты в нашем доме, когда она, умирая и видя умирающую Дебби, поняла, что все пошло не так и ей ничего не изменить в этой неудавшейся жизни. Гнев сменился приливом странной нежности, которую, наверное, испытывает к своему ребенку мать: по крайней мере, она попыталась что-то изменить. Попыталась, а в тот последний день пыталась сделать это, как не смог бы никто другой.

А я, зная все это, попытаюсь обрести покой и мир в душе.

3 января 1985 года

04:12

Как все по-дурацки вышло. Не так, как было задумано, и ситуация поменялась в мгновение ока. А он, между прочим, оказывал ей услугу, этой рыжеволосой женщине с фермы. Черт подери, она еще ему и недоплатила: они договорились на две тысячи долларов, а она оставила конверт, где лежали всего восемьсот двенадцать долларов и семьдесят пять центов. И вся эта ночь была отвратительной и дурацкой. И вылилась в трагедию. Он отступил от собственных принципов, слишком много о себе возомнил, проявил снисходительность, и это привело к… А ведь с ней было так легко договориться. Большинство капризничает, выбирая, как умереть, а она попросила только, чтобы он ее не топил. Пожалуйста, только не это. Ее, как и многих до нее, убрать не составляло особенного труда. Он, как обычно, сначала зашел в бар выпить, — подумаешь, водители грузовиков там всегда околачиваются, он никогда не выделялся в этой толпе. Но там был этот ее муж, говно человечишко, мразь, в чем Кэлвин лично убедился, прислушавшись к его разговорам. А еще все кругом рассказывали, как этот мудак разорил ферму и собственную семью и что он по самые серые уши в долгах. И Кэлвин Диль, человек достойный, подумал: а почему бы и нет?

Заколоть ее ножом прямо на пороге дома, пусть этот Раннер попотеет от страха. Эту безответственную дрянь будут допрашивать. Так пусть хоть раз в жизни за что-то ответит. В конце концов дело спишут как случайное преступление и поверят в это так же, как и в автокатастрофы, отказы двигателей вертолета, которые он устраивал. Недалеко от Арканзас-Сити он утопил мужика в его собственной пшенице, но все выглядело естественно: опрокинулся грузовик. Его инсценировки всегда зависели от времени года. Во время весеннего половодья люди тонут, осенью происходят несчастные случаи на охоте. Январь — месяц для взломов и убийств: Рождество позади, наступивший год еще раз напомнил, что в жизни мало что изменилось. Да, в январе люди становятся злыми.

Они с ней решили, что он заколет ее охотничьим ножом — ударом прямо в сердце. Все будет кончено за полминуты, и, говорят, это совсем не больно — слишком велик шок. На следующее утро ее найдет сестра; она сказала, что позаботилась о том, чтобы та приехала как можно раньше. Заботливая.

Нужно скорее вернуться домой в Небраску и вымыть голову. Он чистил себя снегом, голова дымилась от холода, но волосы оставались липкими. На нем не должно быть крови, нужно от нее избавиться. В машине тоже пахло кровью.

Он остановил машину на обочине, руки в перчатках вспотели. Ему показалось, что перед глазами по снегу пробежал ребенок, но решил, что ему привиделась девочка, которую он убил: пухленькое создание, головка в косичках. Она побежала, он запаниковал, видя в ней не ребенка, нет, а жертву, дичь, которую надо остановить. Он не хотел этого делать, но никто не должен видеть его лица, он должен был себя защитить и добраться до нее прежде, чем она своим криком поднимет других детей, — он знал, что в доме есть еще дети и у него не хватит духу убить всех. Его миссия не в этом, его миссия — помогать людям.

Девчушка развернулась, чтобы бежать прочь, и вдруг в его руках оказался топор. Он заметил и ружье, но решил, что топор тише и шума удастся-таки избежать.

А потом у него, наверное, помутился разум. Он так разозлился на ребенка, что несколько раз ударил ее топором. Так разозлился на рыжую женщину за то, что она все испортила, что не умерла правильно. Девчушку он зарубил топором. А матери четырех детей снес часть черепа выстрелом из ружья, вместо того чтобы позволить ей умереть, как она того заслуживала. Вместо тихой смерти у него на руках последние мгновения ее жизни превратились в ужас, кошмар в собственном доме. Он зарубил девчушку.

Впервые в жизни Кэлвин Диль подумал, что он убийца. Он откинулся на сиденье и заревел, как раненый бык.

Наши дни

Прошло тринадцать дней с тех пор, как Диондра и Кристал подались в бега, а полиция их так и не нашла. За это время не удалось отыскать никакой зацепки, чтобы связать гибель Мишель с Диондрой. Розыск терял обороты, дело начинало сводиться к поджогу.

Лайл зашел ко мне посмотреть нехорошие программы по телевизору — его новая привычка. Я позволяла ему приходить при условии, что он не будет многословным. Условие всегда было жестким, но в те дни, когда он не приходил, я скучала. Мы смотрели какое-то особенно абсурдное шоу, когда Лайл вдруг слегка выпрямился на стуле:

— Эй, а не мой ли это свитер?

На мне был один из его чересчур облегающих пуловеров, который я когда-то забрала с заднего сиденья его машины, но на мне-то он смотрелся куда лучше.