Невинный маг - Карен Миллер

Все пятеро вновь занялись поисками, и через час упорство Дурма было вознаграждено.

Чутье привело его к небольшой нише, расположенной в дальнем углу библиотеки. Приблизившись к ней, он ощутил дрожь во всем теле. Все его чувства обострились. Дурм украдкой оглянулся. Но ни Борн, ни Дана, ни их дети не замечали волнения Главного Мага.

Возможно, так произошло неслучайно. Возможно, только ему, Главному Магу королевства, дано узнать, где находятся тексты с древними заклинаниями. Дурму казалось, что сама Барла манит его, обещая открыть свои тайны.

Неторопливо, стараясь не выдать волнения, Дурм вошел в нишу и мановением руки зажег волшебный огонь, чтобы осветить находившиеся здесь шкафы с книгами. На полках он увидел кожаные корешки переплетенных рукописей и печатных изданий. Маг провел по ним пальцем, и сердце учащенно застучало. Где-то здесь находилось то, что он искал… Дурм не сомневался в этом. Его охватило радостное предчувствие. Протянув руку, он снял с полки небольшой томик и до крови закусил губу. Из груди едва не вырвался торжествующий вопль.

То был рукописный дневник. Чернила выцвели, но буквы все еще можно было разобрать. Дневниковые записи на пожелтевших страницах перемежались с магическими заклинаниями и описаниями забытых древних обрядов.

Дурм сразу же узнал почерк. В руки ему попался дневник самой Барлы. Значит, в тетради содержались ее тайны.

Главный Маг слышал за спиной голоса членов королевской семьи.

— Нам придется до конца жизни рыться в этих книгах, — сказал принц. — Не знаю, плакать мне по этому поводу или смеяться.

«Если бы ты только знал, что я испытываю то же самое чувство, мой мальчик», — с усмешкой подумал Дурм.

— Да, удивительно большое собрание книг, — согласился с сыном король. — Честно говоря, не понимаю, почему Барла и ее последователи взяли с собой такую огромную библиотеку, отправляясь в далекий и опасный путь.

— Неужели ты не понимаешь, отец, что они стремились сохранить для потомков свою цивилизацию? В этих книгах сконцентрированы знания, накопленные за многие века существования доранского народа. Когда я думаю об этом, у меня разрывается сердце.

Борн рассмеялся.

— Ты рассуждаешь, как настоящий историк. И в общем-то ты прав. Чтобы составить подробный каталог и перевести эти тома, нам понадобится много времени. К содержанию этих книг нужно относиться с большой опаской. Они могут таить в себе неведомую угрозу.

— Я все это отлично понимаю, отец.

— И с чего же ты начнешь?

— С чего я начну? Я тебя не совсем понял…

— Да, Хранитель королевской библиотеки, с чего ты собираешься начать?

Лицо принца просияло. Он был в восторге от такого назначения. Увидев выражение радости на лице сына, королева рассмеялась, и Борн тоже улыбнулся, довольный собой. Фейн поджала губы, ей не нравилось решение короля. Теперь заветные древние тексты могли оказаться в руках брата.

— Вы правы, конечно…

— Дурм! — окликнул Борн своего друга. — Нам надо идти. Солнце клонится к закату.

— Ступай один, — бросил Главный Маг через плечо, прижимая дневник к груди, — я пороюсь здесь еще немного.

— Знаю, что ты готов продолжать поиски магических текстов до утра без сна и пищи. Но такое усердие может повредить здоровью. Я не хочу, чтобы ты захворал. Кроме того, мы не должны привлекать внимание к этому месту. Мы придем сюда завтра, обещаю тебе.

Возражать королю — дело неразумное.

— Хорошо.

— Мы должны молчать о своей находке, — продолжал король. — Кроме нас, об этом подземелье знает лишь повар, обнаруживший дыру в земле. Я предупредил его, чтобы он держал язык за зубами, а завтра я сотру воспоминания о дыре в земле из его памяти. Вы все поняли?

Все присутствующие заверили Борна в том, что будут молчать.

Прежде чем выйти из ниши, Дурм спрятал дневник Барлы под своим широким одеянием. Он любил Борна, как брата, но не мог рассказать ему о своей находке. Ему было больно при мысли, что он утаивает что-то от близкого друга, но поступить иначе маг не мог.

— С вами все в порядке, Дурм? — спросила его Фейн, когда они шли по коридору.

Наставник наследницы улыбнулся, ощущая под одеждой прикосновение дневника Барлы к своей коже.

— Конечно, ваше высочество. Не беспокойтесь, — снисходительно поглядывая на ученицу, сказал он.

Поздно вечером после ужина, запершись в своем кабинете, Дурм сел у пылающего камина и открыл заветный дневник. Во дворце к этому времени все стихло, королевская чета и принцесса отправились спать. И лишь по коридорам тихо, словно мыши, все еще шмыгали слуги.

Дурма окружали шкафы с книгами, в камине потрескивал огонь, в воздухе распространялся бодрящий запах сосны. От горящих свеч на стены падали пляшущие тени. Шторы на одном окне остались незадернутыми, чтобы любоваться золотистым заревом, встававшим на горизонте от Стены Барды. На улице накрапывал вызванный Борном во время обряда заклинания погоды дождик.

Одетый по-домашнему, Дурм удобно устроился в кресле, положив ноги на низкую скамеечку. Рядом на столике стояла кружка с горячим глинтвейном. Вздохнув, Главный Маг осторожно открыл дневник, с которым обращался бережно, как с любимой женщиной.

— Поговори со мной, Благословенная Барла, — промолвил он и погрузился в чтение.

* * *

Прошло несколько часов. Свечи оплыли и почти догорели. Поленья в камине превратились в красные угли. Недопитый глинтвейн в кружке остыл. Вызванный заклинаниями Борна дождик за окнами утих.

— Помилуй нас, Барла, — громко произнес Дурм в тишине комнаты и вздрогнул от звука собственного голоса.

Содержание дневника ошеломило его. Борн был прав: если бы тетрадь попала в чужие руки, это могло бы привести к катастрофе. При мысли о возможных последствиях Дурма охватил ужас. Дневник, который он держал в своих руках, заключал в себе древнюю мудрость их предков, все забытые и, казалось, навсегда утраченные знания. Здесь были заклинания, с помощью которых можно было победить в войне и поработить другие народы, выведать правду у тех, кто хотел ее скрыть, высосать душу из тела и заключить ее в кристалл, создать невиданных фантастических существ — драконов, единорогов, троллей, химер, кентавров. Произнеся заклинание, можно было за считанные часы до основания разрушить весь Лур. В дневнике приводились даже слова страшной магической формулы Уничтожения. Она не просто убивала человека, а уничтожала память о нем, его место в мире. Он исчезал так, словно его никогда и не бывало, а вместе с ним исчезал и тот, кто произносил это заклинание. До сего момента Дурм полагал, что это страшное заклинание — всего лишь миф, но теперь убедился, что оно действительно существует.

Кто мог прибегнуть к подобной магии? Кто мог использовать эти страшные заклинания? Только настоящий монстр! Такой, каким был Морг…