Не говори никому - Млада Рябинина

нашу дочь и себя. По ней же видно, что она тобою пользуется. Как же жаль ее мужа.

— Ты ее не знаешь! — сквозь зубы цежу. Тыкаю в нее пальцем, сокращая последние сантиметры между нами. Мы замираем друг напротив друга. — Ты не имеешь ни капли схожести с ней, потому что ты не стараешься быть хорошей женой и любимой женщиной.

— Не правда! Я делала для вас все, чтобы вы ни в чем не нуждались.

— Например, что? По утрам у тебя просыпалось неожиданное желание порадовать нас завтраком, пусть и плохо пахнущим? Гуляла ли ты с нами на набережной, каталась ли с нами на аттракционах, ездила ли в зоопарки? Была ли ты готова тратить все свое время только на ребенка, не пренебрегая своими женскими заботами? — Губы Жени белеют. — Нет. А нам просто не хватало твоей любви.

Фыркает и на палец накручивает прядку волос.

— Ну Варюша меня любит…

— Это не одно и то же, Женя.

Жена игнорирует меня и все, что как бы не старался делать я или наша дочь.

— Давай признаем тот факт, что родитель из тебя туча хренова. Посмотри, тебя волнует ты и только ты… Ты не желаешь брать ответственность, и вряд ли справишься один час с четырехлетним ребенком, которому нужна мать, а не наличие графы в свидетельстве рождения.

— Как мы заговорили. О-очень благородно. — Скрещивает руки на груди, отчего две подружки чуть ли не вываливаются через вырез кофты. Ее глаза наливаются кровью. — А знаешь, мне плевать на твои слова. Плевать на тебя. Плевать на все, что ты со своей бесхребетной мамашей отдавали мне.

При упоминании мамы внутри меня переворачивается все с ног на голову. Я не стану терпеть мерзость по отношению к человеку, пусть и угробившего себя любовью к тому, кто с малых моих лет был похоронен для меня под холодной влажной почвой, ведь мама никогда не заикалась о выгоде. Она всегда старалась отдавать другим то, что было ценнее всего. Ни деньги, ни недвижимость, ни квартиру. Уют любви.

Хватаю Женю за руку, стискиваю ее запястье, почему она кривится в лице и спешит ногтями расцарапать мои пальцы. Нагибаюсь к ее лицу и ловлю ее бездушный взгляд. Как же меня достало ее видеть, вдыхать аромат ее пресных духов, слышать ее голос, который нельзя навсегда заткнуть. О, как же она ловко умеет давить жалом.

— Никто не имеет право трогать ее! Она навсегда осталась памятью в моем сердце, а вот ты со своей меркантильностью вряд ли заслужишь внимание родной дочери.

— Да больно мне нужна ее любовь, придурок! — закатывает глаза, будто мы разговариваем о каких-то туфлях. Напускная забота о дочке исчезает. — Слышишь! Мне все равно на это ничтожество, которая сыграть нормально не может на фортепиано. Голоса нет, балетом заниматься не может, даже танцы ее не интересуют. Стыдно мне ее показывать на людях и называть дочерью, ведь она пошла вся в папашу. Такая же болтливая, надоедливая, пустая. Из нее получится никто!

Большие блестящие глаза дочери встречаются мне, как только поднимаю глаза выше макушки жены. Я застываю. Черт. Она слышала наш разговор. Она слышала свою мать.

Ее синяя пижама с принтом Стича помята от постоянного беспокойного кручения, руки теребят край верха, пока между нами все шире разрастается воронка. Женя непонимающе глядит на меня, затем разворачивается, нахмурившись, и в ответ…не произносит ничего. А Варя выжидает: может ей все это показалось, ведь мама не могла стать злым героем сказки. Вот только женщина, родившая эту чудную и очаровательную малышку, дает ей урок таков.

Глубокая обида искажает ее лицо. Она смотрит на меня, потом на маму, снова на меня. Разочарование. Вот что кричит ее вера. Ее глаза краснеют, губа нижняя дергается, после и вовсе девочка подрывается с места и уносится обратно в свою комнату.

Женя цокает языком, роняет голову в руку. Чертова сука!

— Варюша!

Меня вместе с ней прокатывает волна тупой боли. Тошноты от вранья. Опоясывания вен. Вспарывают, забирают самое дорогое и выкидывают, не зашивая рану.

Перед глазами встает пелена гнева от такого явного пессимизма к чувствам другим. Женя была задавлена нравами своего холодного отца, но я не подозревал, насколько это воссоздаст между нами. Опускаю глаза на женщину, с которой по пьяни я так облажался. Я столько дней мучал себя вопросами, что Отец выше мне хотел сказать перепадами температуры, продолжал тянуть нить, веря в лучший исход, на самом деле мне следовало самому принять решение — чего именно я хотел от своей жизни.

— Варя тебе не товар, Женя! — злобно шиплю, пальцем руки раскладывая каждое слово по полочке, и обхожу ее. Не могу находиться рядом с той, кому важно раскрывать свои таланты и возможности перед другими. Семья дороже любых похвал. — Одного я не понимаю, — застываю в проеме, — зачем тебе я, если ты погрязла в своей мании величества? Зачем мы тебе нужны? Можешь даже не отвечать, ведь ты сделала свой выбор, как и я.

Я разворачиваюсь и ухожу. И до меня, звеня еще долгое время в ушах, долетают ее пропитанные ядом слова.

— Я так не думаю, милый…

Катя

— Не знаю, Ника. Может как-то снять по специфическому сценарию. Я знаю, ты умеешь. Ты у нас самый лучший кладоискатель! — смеюсь, дотрагиваясь до ее руки. Мама одного моего мальчика чудо-женщина, кто так любит выходить за рамки заезженной пластины и вечно экспериментирует со звуком, подачей съемки и оформления. И на 8 марта как раз нужна ее рука. Она, конечно, не профессиональный видеоредактор, хотя нам и нашей администрации очень нравится ее креатив.

— Я посмотрю, что можно сделать, Екатерина Владимировна. Я вообще рассматривала стиль хип-попа вперемешку с балетом. Либо взять больше видов танца и сочетать в себе мягкие переходы. Или…

— Давай ты лучше посидишь и четко определишь цель на месте, — руками показываю жест «снимок» и прощаюсь с ней. Максим машет мне рукой на прощание, и я, перестроив маршрут, консультирую следующего родителя.

Суета вечерних сборов домой так разжигает хмельное ожидание отправиться домой, чем вызывает поднятое настроение и желание с кем-то пообщаться. До тех пор, пока не окажусь дома. Выходные требуются моему организму для пополнения большого объема энергии. Мало часов сна, постоянное хлебание кофеина, мороки с больной головой, решение арифметических задач с тремя миллионами корнями, чтобы уже поставить долбанную точку в конце предложения. Простите, то есть чтд31. Ясно для чего нам нужна была математика, знать, когда лучше использовать это слово.

«Нет, цена остается