Мой Рагнарек - Макс Фрай

— Хорошо сказано. Наверное, когда он это говорил, над ним отверзся Космос… а из Космоса на него тут же посыпались утренние газеты — в точности как на меня. — Невозмутимо сказала Доротея.

— На кого — на Ницше? — Обрадовался Анатоль — Да нет, на Заратустру! — С самым серьезным видом возразила она. Мы с Анатолем переглянулись и расхохотались от неожиданности.

— Да нет, вряд ли! — Сквозь смех пробормотал я. — Ну откуда было твоему Заратустре знать о такой сакральной тайне человеческого бытия, как утренняя газета?!

— А у меня получится какое-нибудь чудо? — Заинтересованно спросил Анатоль.

— Сначала тебе прийдется закурить! — Фыркнула Доротея. — Некурящие очень медленно обучаются творить чудеса… да и «быстро падать» вашему брату трудновато!

Анатоль попытался изобразить возмущение на своей физиономии, но махнул рукой и снова рассмеялся. Мы стояли на берегу замерзающего Средиземного моря и ржали как школьники, впервые попробовавшие марихуану, а северный ветер делал свое дело: начиналась зима — но даже про себя я не называл ее «последней зимой человечества» — и не только потому, что терпеть не могу пафосных формулировок, просто уже тогда я совершенно точно знал, что на смену этой зиме может прийти новая весна — стоит только захотеть…

Наш путь через ледяную пустыню, в которую превратилось одно из самых теплых морей, был долгим, но мои воспоминания о нем вполне могут уместиться в нескольких строчках: дни сменялись ночами, а мы шли вперед сквозь сияющее ослепительной белизной пространство, не оглядываясь и не останавливаясь.

Оглядываться было некуда, останавливаться — незачем: никто из нас не нуждался ни в отдыхе, ни в еде, ни в тепле. Ничего удивительного: армия мертвецов — самая подходящая команда для штурма Северного Полюса, который, впрочем, нам пока был без надобности…

— Теперь зима вполне может закончиться. — Сказал я, когда натруженные ноги моего дромадера ступили на усыпанный снегом песок. Звуки собственного голоса вывели меня из дремотного оцепенения, в котором не оставалось места ни для того Макса, которым я был когда-то, ни для того странного существа, которым я стал. Я оглянулся назад с искренним интересом человека, проснувшегося в незнакомой обстановке. То, что я увидел, не потрясло меня до глубины души — но только потому, что я давно утратил счастливую способность испытывать потрясение. Вообще-то, зрелище, представшее перед моими глазами вполне заслуживало того, чтобы распахнуть рот, аккуратно уложить на грудь нижнюю челюсть, и пребывать в таком состоянии несколько часов кряду… Однородной пешей толпы, которая долго и нудно топала за мной по пустыне, больше не было. Мои ребята совершенно самостоятельно обзавелись самыми разными транспортными средствами, облегчающими передвижение по льду — это только я, как последний идиот по-прежнему восседал на верблюде! Здесь были снегоходы и северные олени, автомобили с обмотанным цепями колесами и собачьи упряжки.

Некоторые просто встали на лыжи, или надели коньки. Кошмарная эклектика, но я был в восторге!

— Молодцы, ребята. — Нежно сказал я. — Можете ведь, если захотите!

Подняв голову, я обнаружил, что у нас по-прежнему есть авиация — более того, к нашему заслуженному авиаполку, отличившемуся в бою с Олимпийцами, присоединились и другие любители: среди одинаковых реактивных мессершмидтов я увидел и музейные экспонаты начала века, и парочку дельтапланов, и один здоровенный пассажирский Боинг-747 с эмблемой компании Delta, и совсем уж странные экспериментальные конструкции, футуристические очертания которых могли бы украсить любой авиасалон.

Сейчас все они неподвижно зависли в воздухе — вообще-то, это совершенно невозможно: так могут вести себя только вертолеты, которых было не слишком много в моем безумном военно-воздушном флоте — однако факт оставался фактом, все эти летательные аппараты замерли, словно кто-то нажал соответствующую кнопку и на время остановил изображение на киноэкране. Я сразу понял, в чем дело: никто из моих людей не мог опередить меня ни на шаг, они были вынуждены следовать по моим следам, и отменить этот закон природы было так же невозможно, как совсем недавно было невозможно отменить закон всемирного тяготения… Мне тут же пришло в голову, что когда-нибудь им непременно прийдется научиться и этому — перспектива явиться к месту Последней Битвы в хвосте собственной армии казалась мне более чем соблазнительной! «А почему, собственно говоря, „когда-нибудь“?! — Тут же подумал я. — Вот прямо сейчас пусть и попробуют!» Через несколько секунд один из самолетов — трехэтажная фанерная «этажерка», выкрашенная в вызывающе яркий красный цвет, с пафосными черными крестами на крыльях медленно полетел вперед. Я вспомнил, что видел это трогательное сооружение в одном из каталогов и понимающе рассмеялся, поскольку в свое время где-то вычитал, что знаменитый фон Рихтхоффен имел милую привычку возить в кабине своего «фокера» коробку с сигарами и ящик с шампанским — я ни на секунду не сомневался, что этот ценный груз и сейчас имеется на его борту.

— Молодец, Красный барон! Так и надо! — Весело сказал я, задрав голову к небу и с удовольствием отмечая, что некоторые авиаторы уже последовали его примеру.

Снег под моими ногами тем временем стремительно таял. Зима, которая, по идее, должна была стать эффектной декорацией к «закату человечества», благополучно заканчивалась. Я спешился и опустился на влажный песок.

Откуда-то тут же появился Мухаммед и уселся рядом. У него было счастливое лицо, беззаботное, мечтательное и немного усталое, как у школьника в первый день летних каникул. Вот уж никогда бы не подумал, что лицевые мускулы сурового пророка способны так радикально расслабиться! Подтянулись и остальные, моя великолепная четверка «всадников Апокалипсиса» в полном составе бухнулась на песок рядом со мной. Я заметил, что Анатоль обнял за плечи Доротею — так непринужденно, словно вот уже много лет только этим и занимался, да и она, судя по всему, приняла его нежный жест как должное.

«Так и надо, — подумал я, — не знаю уж, почему, но так и надо!..» Князь Влад, судя по всему, окончательно впал в детство: я заметил, что он достал из-под плаща крошечного дракончика — сувенир на память о моем приятеле Локи — и осторожно погладил его по голове. Рептилия воспользовалась случаем и цапнула за палец своего благодетеля, Дракула поспешно сунул травмированную конечность в рот — в точности, как пятилетний мальчишка!

Мои невольные волонтеры, тем временем, бросали на берегу свои транспортные средства и неторопливо шли дальше. Как я и хотел, они спокойно проходили мимо меня — некоторые отвешивали мне вежливый поклон, некоторые — о, небо! — просто проходили мимо, спокойные и глубоко равнодушные к моей персоне. Оно и правильно: ребята явились ко мне не откуда-нибудь, а прямехонько из своих могилок, а мертвым не должно быть никакого дела до того, кто ведет их к неведомой (и на фиг им самим не нужной) цели!..

— Теперь мы будем следовать позади всех. — Ответил я на немой вопрос в глазах Доротеи. — Так надо.

Она молча кивнула. Мы остались сидеть на песке, а мимо нас проходили люди. Только теперь я понял, что в моем войске было далеко не все человечество: насколько я мог судить по их лицам и одежде, подавляющее большинство составляли наши современники — среди них были представители всех рас и социальных слоев — и обитатели средневековья — в основном, европейцы, арабы и иудеи. Встречались, конечно, и совсем экзотические ребята: то какой-нибудь обремененный грузом драгоценностей и парадным костюмом восточный правитель, то обнаженный эллин — но погоды они не делали.