Баламут 2 - Василий Горъ

—Нет, но я горжусь тем, что знаком со столь уважаемой личностью, как вы, и не смог не обратиться к вам соответственно классу!— хохотнул он, шагнул мне навстречу и от всей души пожал протянутую руку.— Искренне рады видеть, Ратибор Игоревич! Как долетели?

—Прекрасно!— с улыбкой ответил я, тепло поздоровался с Виталием Михайловичем, поцеловал ручку Марие Матвеевне, познакомился с новым начальником гарнизона и забрал у штаб-ротмистра два жилета с грузовыми бляхами. А после того, как этот погранец откланялся и ушел по направлению к КПП, представил оставшимся Лару с Дашей, как раз нарисовавшихся на трапе.

Тут Довголевский переключился в режим галантного кавалера и выдал забавный комплимент:

—Дамы, я неплохо разобрался в характере Ратибора Игоревича, поэтому пребываю в прострации: раз этот засечник-одиночка доверил вам прикрывать свою спину, значит, вы невероятно надежны, порядочны, хладнокровны, отважны, выносливы и умны. Но, как показывает мой жизненный опыт, настолько красивые девушки, как вы, прекрасно обходятся без этих качеств. Скажите честно, вы мне снитесь?

—В данный момент однозначно нет, а вообще не знаем…— отшутилась Язва и деловито забрала у меня один жилет. Второй я вручил Даше, а затем обратился к Чекалину:

—Егор Янович, скажите, пожалуйста, как ныне заказывается «тропа»? А то в тринадцать ноль-ноль мы уйдем за Стену, а новой технологии еще даже не представляем.

—Как, днем?!— искренне удивился полковник.

Я пожал плечами:

—Да. Есть боевая задача, опыт и все такое. И очень не хочется, чтобы нас случайно накрыли свои…

Он пообещал все организовать, попросил разрешения удалиться(!), получил и уехал. А я, окончательно расслабившись, вытащил из перстня первый подарок и вложил его в руки Громовой:

—Мария Матвеевна, это вам. В знак глубочайшего уважения и на долгую память…

…За Стену ушли по старой схеме, благо, дежурными «поводырями» были Коротыш и его мужики, а принцип минирования полосы отчуждения не изменился. Хотя вру: перед тем, как выйти на «тропу», я «потерял» ящик хорошего вина, но оно покупалось аккурат под этих саперов. Зато потом мы рванули по проходу в обычном режиме, минут за сорок добрались до опушки леса, углубились в него метров на пятьдесят-семьдесят и перешли в убежище. А там, скинув марева, угрюмо переглянулись.

—Природница из меня пока никакая, но боль изуродованных деревьев пробирала до печенок…— угрюмо выдохнула Даша, Лариса подтверждающе кивнула, а я сел в ближайшее кресло и посмотрел на дрожащие пальцы:

—Да, ощущения были кошмарными. Хорошо, хоть дальше такого не будет.

—Почему не будет?— спросила Долгорукая.

—По отступающим корхам били осколочными снарядами…— буркнула Шахова.— В области с минимальной концентрацией магофона Той Стороны они еще взрываются, а дальше превращаются в болванки. Кстати, площадки под обелиски, по сути, перепахивали железяками. Но это лучше, чем ничего.

—Угу…— кивнул я, огляделся чувством леса и поделился результатом наблюдений: — Степановна в своей спальне. Судя по тому, что лежит, закинув ногу на ногу, не спит. Кто отправится сообщать о нашем возвращении?

Долгорукая подняла руку, оглядела нас с Язвой и расстегнула жилет:

—Схожу. Но после того, как мы переоденемся в домашнее.

—Тогда я займусь готовкой, а то проголодалась…— сказала Лариса.

Я забрал у них жилеты, открыл перед собой «зеркало» и ответил сразу на два безмолвных вопроса:

—Надо отнести их на наш минус третий, а к лифту ломиться лень…

Вернулся в том же стиле. Уже переодетым. И, толком не успев закрыть за собой «проход», прикипел взглядом к лицу «бабки», изображавшей горе:

—Неужели умерла?

—Ага!— притворно вздохнула она, картинно упала на диван, скрестила руки на груди, прикрыла глаза и посмотрела на меня сквозь ресницы.

Я тоже немного пострадал, затем сел в кресло, обнял Долгорукую, нагло плюхнувшуюся ко мне на колени, и захотел услышать подробности, так как этими планами дед со мной не делился.

Степановна шмыгнула носом и заговорила срывающимся голосом:

—Сегодня утром, после очередного сеанса исцеления, я, как обычно, отправилась в мастерскую к горячо любимому мужчине. Увы, побыть с ним наедине не получилось: он грызся с Петровичем, Оттовичем и Бражниковой. Мне, конечно же, стало скучно, и я ушла в лабораторию. Дожидаться, когда он освободится. Обелиски не трогала. Честно-честно! Но они ка-а-ак рванут! Вот меня по стенам и расплескало.

—А если серьезно?— спросил я.

—А если серьезно, то один все-таки тронула…— хихикнула она.— Потом уронила на пол любимый сканер Борисыча, обозвала себя криворукой овцой, в сердцах захлопнула дверь, быстренько сняла рабочий комбинезон и кольцо с пространственным карманом, дождалась появления «зеркала», открытого твоим папашей, и перешла в эту гостиную. Остальное знаю по его рассказам: он перенес в лабораторию труп военнослужащей, позаимствованный твоим дедом в каком-то морге старой Стены, натянул на нее мое шмотье и кольцо, активировал все три целых обелиска и какой-то артефакт Борисыча, перешел к себе в мастерскую и занимался своими делами до появления зареванного Суслика. В общем, обелиски рванули и превратили труп в омерзительную слизь, а эманации Смерти продавили экранировку стен и неслабо зацепили спорщиков. Слава богу, Генрих оклемался самым первым, активировал протокол «Крепость», и вместе с Катькой удерживал Борисыча, ломившегося в заблокированную дверь, до возвращения в себя Игната. Потом беднягу сбили с ног и фиксировали до появления Таньки Кривошеиной.

—Дальше можешь не рассказывать…— усмехнулся я.— Она вырубила деда целительским сном, с помощью двух других пострадавших перенесла в медблок и в данный момент лечит.

—Уже вылечила…— уточнила Степановна.— Их зацепило не так уж и сильно. Но Святослава переклинило: он замкнулся в себе, перетащил все уцелевшее оборудование в мастерскую Игоря, позаимствовал недостающее у Ефремова, набрал гору сырья, заперся изнутри и не отвечает ни на стук, ни на увещевания.

—В смысле, куда-то свалил?— на всякий случай уточнил я.

Тетя Софа отрицательно помотала головой:

—Неа, он на самом деле работает в поте лица. Ибо все необходимое уже раздобыл и реализовывает, как он выразился, совершенно сумасшедшую идею. А я начала менять тушку под некую Марину Александровну Кутепову. Кстати, Лар, выполняю обещание и передаю тебе благодарность от Борисыча — по его словам, девочку ты нарисовала аппетитную…

8 сентября 2112г.

…Дед не ответил и на мои увещевания, хотя я озвучил добрых полтора десятка очень веских аргументов.

—Не откроет…— мрачно заявил батюшка, не отходивший от двери без малого сутки и успевший здорово осунуться. Потом поскреб щетину на щеке, потер воспаленные глаза и добавил: — Винит в ее смерти себя…