Близнецы. Черный понедельник. Роковой вторник - Никки Френч

– Да, повесился под мостом на канале в Хакни, когда понял, что не может скрыться от полиции. Однако как бы Алан ни ненавидел саму мысль о своем брате, он его любил. По крайней мере, когда Дин Рив умер, Алан почувствовал, что потерял часть себя. Он, должно быть, много страдал. Но это не то, о чем говорит Кэрри, когда заявляет, что я его использовала. – Фрида посмотрела на членов комиссии большими темными глазами. – Во время одного из сеансов, – продолжала она, – я говорила с ним, пытаясь проникнуть в разум его брата, пытаясь узнать, о чем думает его брат. Не признаваясь Алану. Если бы я призналась ему, этот прием не сработал бы.

– Значит, вы действительно использовали его?

– Да, – кивнула Фрида.

– Вы не считаете, что поступили неправильно?

Несколько секунд Фрида сидела нахмурившись и молчала. Она позволила себе соскользнуть назад, в темноту того дела, полного теней и чернильного страха. Ее пациент Алан оказался братом-близнецом Дина, психопата, который похитил не только Мэтью, но и, за двадцать лет до того, маленькую девочку. И эта маленькая девочка Джоанна, когда-то худенькая, щербатая и застенчивая, беспрестанно оплакиваемая родными, оказалась толстой полусонной женой Дина, спрятанной под самым носом у полиции, – жертва, превратившаяся в преступника. Именно проведенный Сашей тест ДНК доказал, что тучная, непрерывно курящая Тэрри была когда-то боязливой Джоанной, что преданная сообщница Дина была одновременно и его жертвой. Более того – и именно об этом думала Фрида, когда бродила по Лондону по ночам, пока не уставала до такой степени, что наконец-то могла уснуть, – открытие ею странного сходства между близнецами привело к похищению молодой женщины-ученого, чье тело так и не было обнаружено. Она думала об умном, приятном лице Кэти Райпон и о том будущем, которое для нее никогда уже не настанет. Возможно, ее родители все еще надеются, что она вернется, и от каждого стука в дверь у них замирает сердце. Она подняла глаза и снова встретилась с ними взглядом.

– Да, – громко и четко заявила она, – я причинила вред Алану Деккеру как своему пациенту. Не знаю, была ли я неправа. Вернее, я думаю, что была одновременно и права, и не права, когда так поступала. То, что в тот день Алан открыл мне, привело нас к Мэтью. Он спас жизнь маленькому мальчику, в этом нет никаких сомнений. Я думаю, он был рад помочь. Я знаю, что время меняет наш взгляд на некоторые события, и понятия не имею, через что ему пришлось пройти с тех пор, но я не понимаю, почему теперь, больше года спустя, он решил пожаловаться на то, что тогда принял с готовностью. Разрешите еще кое-что добавить?

– Прошу вас. – Профессор Крулл сделал изящный жест худыми, испещренными синими прожилками руками.

– Кэрри уверяет, что я поставила свою карьеру выше душевного спокойствия и счастья ее мужа. Но это дело не способствовало моей карьере. Я не работаю на полицию и не испытываю никакого желания стать детективом. Из-за моих действий пропала молодая женщина, и мне с этим жить. Но это отдельная проблема, сейчас мы говорим не о ней. Как врач я верю в самопознание. То, что люди понимают о себе во время сеансов психотерапии, возможно, и не приводит их к душевному покою или счастью. Более того, чаще всего дело обстоит с точностью до наоборот. Но сеансы могут дать пациенту возможность превратить невыносимое в терпимое, взять на себя ответственность за собственную жизнь и получить определенный контроль над ней. Именно это я и делаю, насколько могу. А счастье… – Фрида подняла руки в выразительном жесте и замолчала.

– Значит, если бы вас попросили принести извинения…

– Принести извинения? За что? И кому? Я хотела бы знать, что на это может сказать сам Алан. Он не должен позволять жене выполнять роль рупора его желаний.

Повисла неловкая тишина, затем Тельма Скотт сухо произнесла:

– Насколько я знаю, мистеру Деккеру сказать нечего.

– Я не понимаю.

– Охотно верю. Жалобу, насколько мне известно, подала миссис Деккер.

– От его имени.

– Ну… Это первое, что приходит в голову.

– Подождите, вы хотите сказать, что Алан не имеет к этому никакого отношения?

– Я не уверен. – Профессор Крулл, похоже, смутился.

– Но тогда к чему все это? – Фрида красноречиво махнула рукой, охватив длинный овальный стол, женщину, ведущую протокол, портреты многоуважаемых членов совета на стенах. – Я думала, мы собрались здесь, чтобы рассмотреть жалобу, поданную, пусть и косвенно, пациентом. С каких это пор мы несем ответственность за неудовлетворенность, которую испытывает супруг пациента? Что я здесь делаю? Что вы все здесь делаете?

Профессор Крулл откашлялся.

– Мы хотим избежать любой возможности подачи судебного иска. Спустить все на тормозах.

Фрида резко встала, так что ножки стула взвизгнули на деревянном полу. Когда она заговорила, ее голос дрожал от еле сдерживаемой ярости:

– Спустить на тормозах?! Вы хотите, чтобы я принесла извинения за поступки, которые считаю оправданными или, по крайней мере, не необоснованными, кому-то, кто вообще не имел никакого касательства к делу?

– Доктор Кляйн! – угрожающе произнес Крулл.

– Фрида, – подключилась Жасмин Барбер, – пожалуйста, подождите.

Тельма Скотт ничего не сказала, но ее серые глаза неотступно следовали за Фридой.

– У меня есть более полезные занятия, на которые действительно стоит потратить время.

Она взяла пальто со спинки стула и вышла, постаравшись не хлопнуть дверью. Идя по коридору к центральному входу, она заметила женщину, спускающуюся по лестнице слева от нее, и остановилась. Что-то показалось ей знакомым в приземистой фигуре и коротких каштановых волосах женщины. Фрида покачала головой и продолжила путь к выходу, но передумала и вернулась, спустившись по лестнице в столовую. И она оказалась права: это была Кэрри Деккер, жена Алана, та самая женщина, которая заставила ее пройти через этот ужасный фарс. За год, что они не виделись, Кэрри словно стала еще ниже ростом, еще более коренастой, старой, усталой. Ее каштановые волосы висели космами. Фрида подождала, пока Кэрри возьмет чашку кофе и сядет в углу, рядом с радиатором, после чего подошла к ней.

– Можно ненадолго составить вам компанию?

Кэрри изумленно уставилась на нее, ее лицо окаменело от злобы.

– Да как вы смеете! – прошипела она.

Фрида села напротив.

– Я подумала, что нам стоит поговорить.

– Почему вас отпустили? Вы же провели там совсем немного времени!

– Я хотела кое-что у вас спросить.

– Что?

– Моим пациентом был Алан. Так почему вы подали на меня жалобу, а не он?

У Кэрри вытянулось лицо.

– Разве вы не знаете?

– О чем?

– Вы действительно ничего не знаете? Вы ворвались в нашу жизнь. Вы говорили о безопасности. Вы сказали Алану, что он может доверять вам. Вы напичкали его идеями о том, что нужно быть верным себе. Велели ему не стыдиться своих чувств. Дали ему разрешение.