Среди богов. Неизвестные страницы советской разведки - Юрий Колесников

– О чём говорить? – судачили болградцы. – Париж есть Париж. Особенно в моде!

Юрий как-то видел издали мило разговаривавших Студенкова и Сарру. Они были почти соседями – через бульварную улицу.

Котельников не мог нарадоваться общению с Михаилом Игнатьевичем. Виделся с ним довольно часто. По делам. Время было непростое. Менее года назад здесь был иной строй. Наступили новые времена. Только внешне казалось, что всё в порядке. Отнюдь! Студенков прекрасно это знал. Кое-что улавливал и Юрий.

Чувствовалось, что начальник горотдела им доволен. Конечно, требовал без всяких скидок. Но тактично и по-деловому, справедливо. Это радовало Юрия. Они стали понимать друг друга, хотя дистанция между ними была значительной.

Как-то Студенков спросил Юрия, не хотел бы он поступить на учёбу в чекистское училище. Ещё бы! Об этом можно было только мечтать! Но начальник горотдела больше эту тему не затрагивал, а Юрий не решался спрашивать. В душе переживал, однако вида не подавал. Решил, что, наверное, не подходит. Продолжал работать по совместительству со службой в городском Совете.

Неожиданно Студенков велел ему приготовиться к поездке в Одессу. Вскоре они вдвоём отправились туда поездом. Юрий предположил, что предстоит его официальное утверждение на работе в НКВД. В зависимости от успехов осенью его могли направить на учёбу в Харьков. Перед отъездом он поделился с матерью своими планами.

Для того чтобы пересечь старую границу, ещё недавно отделявшую Румынию от Советского Союза на Днестре, для бессарабцев, ставших гражданами СССР, по-прежнему требовалось специальное разрешение. Мера вполне оправданная: никто без проверки не должен туда просочиться.

Вагон, в котором ехали, удивил своей бедностью. Ещё больше огорчил одесский вокзал, о котором он был наслышан от матери и деда, бывавших в дореволюционные времена в России.

Поезд, очевидно, прибыл на какой-то запасной путь: настил был дощатый. Удивил желтовато-тёмный половинчатый накал осветительных лампочек. На перрон сошли плохо одетые пассажиры с ободранными фанерными чемоданчиками и облезлыми сумками. В руках чуть ли не каждый нёс полную сетку, прозванную, как выяснилось, «авоськой». Среди них были военные в сапогах с голенищами из плащевой ткани, женщины с накинутыми дешёвыми платками. Почти все угрюмые, уставшие, молчаливые.

Юрий невольно сравнивал одесский вокзал с Северным вокзалом Бухареста, когда к перрону подкатывал «рапид» (скорый поезд) из Берлина, и из полуоткрытых окон вагонов с позолоченной надписью «Вагон ли Кук» раздавались картавые крики: «трегер, трегер!»[17]Навстречу уже мчались носильщики в голубой униформе с большими медными, надраенными до зеркального блеска нагрудными номерами.

Одессу он видел в основном из окна старенького трамвая, когда ехал в гостиницу. Во второй половине дня Юрий побывал на складе управления, где получил новенькое чекистское обмундирование с чистыми петлицами, золочёными эмблемами ЧК на левом рукаве гимнастерки, брюки и хромовые сапоги, кожаный ремень с большой звездой на медной пряжке и портупеей!

В таком виде ему предстояло явиться вместе с начальником Студенковым к руководству областного управления НКВД. Восторгу Юрия не было предела! Беспокойство, конечно, было тоже. Предстояла встреча с высшим начальством! Он уже представлял себе, как в таком виде появится перед матерью и друзьями.

Гостиничный номер был одноместный. К вечеру в углу поставили раскладушку и стул для Юрия.

Первая ночь в гостинице запомнилась ему на всю жизнь. Полученное днём обмундирование Юрий повесил на спинку стула. Но главным был ремень, излучавший приятный запах кожи, который он вдыхал с необыкновенным удовольствием. В прекрасном настроении он уснул.

Рано утром, пока начальник горотдела ещё спал, Юрий тихо вышел в прихожую и надел форму. Посмотрел на себя в зеркало. Радости не было предела: мечта сбылась!

Вместе с Михаилом Игнатьевичем поехал в областное управление НКВД. Поздно вечером, после длительного ожидания в комнате секретариата, появился Студенков и велел следовать за ним. Вошли в просторный, с кожаными креслами кабинет начальника управления.

О прибывшем с начальником Болградского горотдела парне, надо полагать, здесь знали больше, чем он сам о себе. В основном он отвечал на вопросы, задаваемые начальником управления и сидевшим в стороне капитаном Чайковским, которого ранее по приезде в Болград Юрий встречал на вокзале.

– Так как? Шпионов будем ловить? – с улыбкой, как бы в шутку спросил сидевший за большим письменным столом начальник управления с тремя шпалами в петлицах.

– Конечно! – ответил гость.

Затем последовал уже серьёзный, обстоятельный разговор. В итоге начальник управления поблагодарил гостя за беседу, а Студенков попросил его подождать в приёмной.

Полчаса спустя Студенков вышел. Сказал:

– Поехали.

Разговор, начатый Михаилом Игнатьевичем в гостинице, напоминал эпизод из кинофильма, когда один из персонажей говорит другому: «Скидай сапоги – власть переменилась!» Студенков сказал:

– А форму сними. Пока она тебе не понадобится.

Юрий расстроился.

Когда переоделся, аккуратно сложил обмундирование и сверху положил ремень с портупеей, которым ещё недавно несказанно радовался, очень расстроился.

Студенков вернулся к прерванному разговору:

– Понимаю твое состояние, но ты успокойся. Всё отлично! Тебя зачислили в «негласный штат».

Что собой представлял сей «штат», Юрий понятия не имел. Михаил Игнатьевич объяснил, что ему конкретно предстоит делать.

– Работа нелёгкая и очень ответственная… Об этом никто кроме меня и без моего разрешения знать не будет. Почему тебя зачислим в особый штат? Недавно ты ездил в Румынию, и никто, кроме тех, кто тебя послал, ничего об этом не знал. Примерно тем же придётся тебе заниматься и дальше. Обстановка в мире с каждым днём усложняется. А недругов у нас хоть отбавляй! В горсовете остаёшься наравне со всеми, как прежде. Конечно, о том, что мы с тобой сейчас говорим, никто не должен знать. Будешь негласным сотрудником. Надеюсь, понимаешь, о чём идёт речь!?

Юрий в ответ кивал головой, но не всё доходило до его сознания. Он полагал, что предстоит учёба в харьковском училище. Однако всё переменилось. На душе было муторно.

Официально Юрий по-прежнему работал в городском совете, был членом комиссии по охране складов с национализированными товарами, изъятыми у бывших состоятельных коммерсантов, крупных торговцев, местных банкиров. Некоторые из них прежде состояли в различных румынских партиях, связанных с зарубежными фирмами, банками, известными не только в Европе, но и за океаном.

Задание у него было чрезвычайно сложное и рискованное. Но очень важное для изобличения агентов, шпионов, вредителей, оставленных румынскими спецслужбами в Бессарабии. Возможно, при участии абвера. Уж больно настырно они себя вели! Всячески старались внедриться в ту среду, где были лица, способные заниматься шпионажем. Для достижения своих целей эта публика не останавливалась ни перед чем. Но кто-то же должен их обнаруживать! Неслучайно начальник областного управления спросил: «Будешь ловить шпионов?» Тогда эти слова, казалось, были брошены в шутку, но вскоре выяснилось, что именно этим предстоит заниматься болградскому парню, который, на взгляд того же Студенкова, сможет справиться с этим заданием.