Автобус славы - Ричард Карл Лаймон

покрытые пылью.

- Надо надеяться, что найдем другой выход, - сказал ей Норман.

- Найдем, или умрем, пытаясь найти...

- Точно сказано.

Белый свет, отразился от каменных стен.

- О, боже, - прошептала Памела. - Он здесь.

Норман оглянулся. Они прошли почти сотню ярдов с тех пор, как покинули дно ямы с ее богатым запасом гниющих останков. Хотя сейчас Норман этого не видел. Все, что он увидел, был ослепительный свет.

Дюк направил фонарик прямо на них.

И не только фонарик.

Срикошетившая пуля с визгом пролетела мимо них.

- Некуда бежать, старина. - Голос Дюка прогремел по туннелю. - Если ты перестанешь убегать, я обещаю сделать это безболезненно. Ты ничего не почувствуешь.

Ноги Нормана ослабли. Укус змеи снова замедлял его.

Нет... дело не в этом. Была и другая причина.

- Мы бежим в гору, - выдохнул он.

- Может быть, впереди есть выход.

- Молю Бога, чтобы он был.

- И Дюк, возможно, делает нам одолжение? - Памела взглянула на зажигалку в руке Нормана. - Погаси.

- Точно! Фонарик Дюка!

Норман погасил пламя. Дюк освещал им путь так же, как и себе. Не беспокоясь о том, что горящий фитиль зажигалки погаснет, они могли двигаться быстрее.

Впереди виднелось отверстие, вырубленное в скале. Туннель разветвлялся надвое.

- Справа завал, - задыхаясь, сказала Памела. - Иди налево.

Этот тоннель шел еще более круто в гору. Через несколько шагов он открылся в штольню, где шахтеры когда-то разрабатывали пласты. Затем они, должно быть, загружали руду в колесные тележки, которые под действием силы тяжести спускались на дно шахты, в которую упали Норман и Памела. Там машины вытаскивали руду на поверхность.

В галерее, в которую они попали, стены были темно-серыми, и на них блестели вкрапления руды.

- Боже. Здесь достаточно места, чтобы поставить дом. - Памела с восхищением посмотрела на высокий потолок.

- Да, но стоило бы проветрить помещение. Я едва могу дышать.

- Это скопление газа. - Памела тоже с трудом переводила дыхание.

Норман заметил, как бледнеют ее губы. Когда она втягивала воздух, ее груди поднимались, а грудная клетка расширялась. Он видел их изгиб сквозь прореху в рубашке.

- Мы не можем больше ждать здесь, - выдохнул Норман. - Дюк не отстает. Видишь свет?

Он был прав. Зажигалка по-прежнему была не нужна. Луч фонарика Дюка послал поток белого света в штольню.

- Верно. - Памела набрала полную грудь ядовитого воздуха. – Надо идти.

Они пошли дальше. Бежать было невозможно. Каменный пол был горбатым посередине. Пласт более твердой породы заставил шахтеров копать вверх, прежде чем препятствие снова опустилось. Это заставило Нормана и Памелу подняться по крутому склону, прежде чем спуститься с другой стороны. На вершине холма у Нормана запершило в горле, глаза слезились.

Когда они миновали самую высокую точку, он пробормотал:

- Вот где газ был наиболее плотным.

Памела кивнула. Из ее глаз текли слезы.

Теперь они услышали шаги.

Дюк, должно быть, уже близко.

Все, что они могли сделать, это идти дальше. Просторная галерея сузилась, превратившись в тоннель. Они пошли по рельсам во мраке.

Когда они дошли до старой тележки с рудой, стоявшей на путях, Памела остановила своего спутника.

- Норман, - сказала она, - у меня есть идея.

Глава 53

Норман уставился на тележку, стоящую на рельсах. Под ржавое железное колесо был подбит клиновидный деревянный брусок, чтобы не дать вагонетке скатиться. Вероятно, это сделал последний шахтер, ушедший отсюда восемьдесят лет назад.

Норман судорожно глотнул воздух. Нога болела там, где яд гремучей змеи все еще пропитывал мышечную ткань. Даже руку покалывало в том месте, где ее грыз обезумевший каннибал Пастор.

Наконец он нашел в себе силы заговорить.

- Памела, я надеюсь, ты скажешь мне, что мы можем забраться в эту штуку и уехать отсюда.

- Нет... туннель идет в гору. Если мы заберемся в вагонетку и столкнем ее, она отвезет нас прямо к Дюку.

Норман посмотрел назад вниз, на галерею. Свет фонарика становился все ярче.

- Ну... Дюк... Дюк все ближе и ближе. - Он облизал пересохшие. – Так какой план?

- Дай мне свою рубашку.

- Что?

- Рубашку. Быстро!

Со дна туннеля Дюк пропел:

- Тра- та-та-та-та, я чую кровь университетского бродяги. - Парень засмеялся. Безумный смех.

"Такой смех ты издаешь, когда режешь кого-то на куски".

- Норман? Рубашка!

- Ладно, ладно. - Норман сорвал с себя рубашку, даже не потрудившись расстегнуть пуговицы. Она быстро привязала рубашку к передней части тележки, вокруг железного устройства, которое должно было зацепиться за следующую вагонетку в очереди.

- Зажигалка. - Памела протянула руку.

Норман передал ей зажигалку.

Она повернула металлическое колесико, чтобы зажечь фитиль. Затем поднесла синее пламя к рубашке Нормана. Та с треском начала гореть.

- Отлично, - выдохнул он. - Ты привязала мою рубашку к тележке. Подожгла ее. Что теперь?

- Выбей клин из-под колеса.

- Все, что угодно, чтобы угодить леди. - У Нормана кружилась голова. Эти действия не имели для него никакого смысла. Но он все равно сделал, как просила Памела. Несколькими пинками он выбил деревянный клин, служивший тормозом.

- Норман, отойди!

Он встал спиной к стене туннеля, в стороне от дороги.

- Оси заржавели, - сказал он Памеле. – Тележка застряла... прилипла, как банный лист к заднице.

- Норман! - позвал Дюк. – Не играйся со ржавыми тележками, приятель. Поранишься.

Норман не мог как следует разглядеть Дюка, но догадался, что тот только что вошел в туннель, в котором находились Памела, он сам и вагонетка. Неподвижно застывшая вагонетка.

Памела шипела:

- Обойди тележку и толкай!

- Ты и правда думаешь, что она его переедет?

- Норман, просто столкни тележку.

Он прохромал за вагонетку, чтобы помочь Памеле, которая плечом упиралась в бортик. Он помог ей толкать.

- Не лучше ли нам убежать... а не заниматься вот этим? - сквозь стиснутые зубы процедил Норман.

- Он вооружен. А мы - нет. Это наша последняя надежда.

- Ну и ну, хоть какая-то надежда.

- Пошевеливайся, пока рубашка не прогорела.

- Как будто в этом есть смысл.

- Послушай. Когда ты поджег газ, выходивший трупа – это был метан. Побочный продукт гниения.

- И что?

- Метан. Он без запаха, без цвета. Он легче воздуха... Эй, да ладно, она