Семья Усамы бен Ладена. Жизнь за высокой стеной - Омар бен Ладен

Я уже много раз слышала от Омара эти предостережения, но я была лишь жалким подобием самой себя без своих шестерых детей, оставшихся в Афганистане. К тому же я — жена человека, которого не ослушалась ни разу в жизни.

— Омар, — снова сказала я, — я вернусь в Афганистан, сынок. Там мой муж и мои дети.

Омар продолжал настаивать:

— Мама, прошу тебя, держись подальше от Афганистана. Грядет великая беда.

— Омар, если приближается опасность, тогда я тем более должна вернуться. Там остались мои малыши. Им нужна их мама.

Мы оба не могли ни на минуту выбросить из головы Иман и Ладина. Омар признался:

— Я не могу спать, думая о них. Если б я только мог остановить машину и сунуть в нее малыша Ладина, когда он бежал рядом. Если б я только мог!

Я посмотрела на сына, и грусть сжала мне сердце. Я знала свое место в этом мире — я жена Усамы бен Ладена, мать его детей. Я должна была вернуться туда, где мое место, к своим детям. Другое дело — Омар. Мой самый чувствительный и чуткий сын никогда не принимал жизнь, которую ему предлагал отец. Он никогда не будет счастлив со своей семьей, хотя меня терзали опасения, что и без семьи он не будет счастлив.

Вскоре мне позвонил Усама, чтобы узнать, благополучно ли прошли роды. Он спросил меня, когда Омар повезет нас назад в Афганистан. И тогда я сказала ему, что Омар, возможно, не вернется. Усама помолчал, а потом только сказал, что в таком случае мне надо будет прилететь из Сирии в Пакистан. Он пришлет Османа, нашего пятого сына, встретить нас. Если Омар не вернется в семью, тогда Осман позаботится о своей матери.

Настал день, когда я попрощалась со своей семьей в Сирии. Омар был еще там, ожидая получения саудовского паспорта, после чего собирался поехать в Джидду и начать там все сначала, как мой старший сын Абдулла.

Перед самым отъездом Омар снова стал умолять меня остаться, но я в который раз ответила:

— Я должна вернуться туда, где мое место, сынок, к своим детям.

На этом мы распрощались.

Обратная поездка была такой утомительной и неприятной, что я начисто выбросила ее из памяти. Я скучала по Омару сильнее, чем могла предположить, ведь мой четвертый сын преданно оберегал меня уже много лет. Теперь он остался в Сирии, а я уехала без него в Афганистан. Меня сопровождали Абдул-Рахман и Осман, но оба были слишком заняты дорогой, отслеживая возможные опасности. Мне одной приходилось заботиться о новорожденной крошке и двухлетней дочери. Оба ребенка выплакали море слез, пока это кошмарное путешествие не закончилось.

Несмотря на предупреждение Омара об опасности, поджидавшей нас в Афганистане, стены нашей базы в Кандагаре показались мне гостеприимными и родными.

Муж быстро подошел ко мне и нашей малышке. Ладин скакал без остановки, радуясь возвращению матери. Милая Иман была тоже счастлива, но стояла тихо, ожидая, пока мать ее обнимет. Другие жены были в добром здравии и тоже радовались моему возвращению и тому, что мы можем обменяться новостями. Я приехала весной 2000 года, и весь этот год я провела, наслаждаясь общением со своими детьми, хотя и сильно скучала по тем, кого со мной не было, особенно по Омару.

Самым большим сюрпризом для меня стало то, что мой юный сын Мухаммед, которому только-только исполнилось пятнадцать, заговорил о женитьбе.

Мухаммед сказал, что влюблен в дочь Абу-Хафса, ближайшего друга моего мужа и одного из главных командиров. Мухаммеду не представилось случая пообщаться с дочерью Абу-Хафса, но он видел ее и страстно влюбился.

Мой муж и Абу-Хафс отказали Мухаммеду, сказав, что он слишком молод, как и невеста — она была младше моего сына на несколько лет.

Но мой сын унаследовал силу воли своего отца и не принимал отказа. Он так замучил отца и Абу-Хафса, что те сдались и согласились устроить ему встречу с девушкой, разумеется, в присутствии родных, как принято в нашем обществе. Дети пришли в такой восторг друг от друга, что отцы согласились на помолвку — долгую помолвку. По крайней мере, таков был план.

И вот объявили о помолвке и подписали все необходимые документы. Но, разумеется, брак не был осуществлен, поскольку ни Мухаммед, ни его невеста еще не достигли зрелости.

Все надеялись, что официальная договоренность успокоит Мухаммеда и он дождется, когда ему исполнится семнадцать — этот возраст мой муж считал подобающим для жениха.

Но у сына были на этот счет свои планы.

Как-то ночью в октябре 2000 года, когда все вокруг спали, мой неугомонный сын тихо пробрался в конюшню отца и взял оттуда лошадь. Он шесть часов мчался на ней по опасной территории и проскакал более тридцати миль от нашей базы в окрестностях Кандагара до самого города. Перед самым рассветом он добрался до дома Абу-Хафса.

Абу-Хафс испугался, услышав громкий стук в дверь. Он осторожно подошел посмотреть, стоит ли хвататься за оружие.

Перед ним стоял Мухаммед, который дерзко и громко заявил:

— Я здесь, чтобы заявить права на свою невесту.

Мухаммед был храбрее большинства своих сверстников, ведь он посмел разговаривать так с самим Абу-Хафсом — сильным и бесстрашным воином и отцом, который со всей серьезностью относился к вопросам семейной чести.

Мухаммеду повезло, что его не отколотили палкой, а пригласили в дом Абу-Хафса. Там он не смолкая говорил и говорил, пытаясь убедить будущего тестя, что свадьба должна состояться чем раньше, тем лучше.

Абу-Хафс проводил Мухаммеда до базы, чтобы встретиться с Усамой. Их обоих обеспокоило, что Мухаммед подвергал свою жизнь опасности, добираясь ночью до Кандагара — верхом и в одиночку.

И двое мужчин, ставших лучшими друзьями в дни войны с русскими, решили, что пора устроить пышную свадьбу своих детей. Жених и невеста были так счастливы, что предстоящая свадьба стала большим событием — ее планировали несколько месяцев. Пригласили даже родственников из Саудовской Аравии. Было решено, что свадьба Мухаммеда состоится в январе 2001 года. Мать Усамы со своим мужем и один из ее сыновей собирались по такому случаю приехать в Кандагар.

Январь наступил совсем скоро. Свадьбу отпраздновали пышно, много веселились и смеялись. Давно я не видела Усаму таким довольным. Он любил Абу-Хафса как брата и радовался, что брак их детей связал их семьи навеки.

Как всегда, мужчины и женщины праздновали свадьбу по отдельности. После свадьбы Мухаммед и его невеста поселились рядом со мной и были совершенно счастливы. Я полюбила жену сына, как собственных дочерей.

Меня так радовало возвращение к детям в Афганистан, что я совершенно забыла мрачные предсказания Омара относительно будущего.

За четыре месяца, которые я провел в Сирии в конце 1999-го и начале 2000 года, я немногого добился, разве что научился ждать. Я был решительно настроен требовать назад права гражданина Саудовской Аравии. Никогда не считал настоящим свое суданское гражданство. Я был саудовцем, по крайней мере им родился.