История журналистики Русского зарубежья ХХ века. Конец 1910-х - начало 1990-х годов - Владимир Перхин

Очень поучительна глава о рыбных промыслах. Как известно, в России было изобилие рыбы. Но когда и рыбу включили в планировку, она «перестала ловиться»: «Год за годом читаем мы в советских газетах о неудовлетворительной рыбной кампании. В мае 1953 г. “Известия” сообщают, что “последние годы улов таких ценных рыб, как карп и окунь – резко понизился. Поймано только незначительное количество Каспийских сельдей”». (Изв. 1953 г., № 123). Чтобы пополнить свой рыбный дефицит, советское правительство в 1954 г. заключило с Данией и Норвегией договор о закупке у них рыбы.

То же явление, в несравненно более грозной форме, происходит в сельском хозяйстве. Там тоже удушающее отсутствие личной инициативы и беспросветный произвол мелких коммунистических чиновников. Они с жадностью расхватывают продукты, выращенные колхозниками. Г.К. Гинц цитирует книгу «Вопросы организации сельского хозяйства», где бывший комиссар по агрикультуре, Яковлев приводит, как пример паразитического нашествия служащих на колхозы, положение в колхозе «Красный Мак», под Челябинском, где на 200 рабочих было 54 служащих. Клич социалистов – вся земля трудящимся, превратился в злую насмешку над земледельцем.

Такой же иллюзией, вернее таким же преступным обманом, оказалось обещание марксистов создать внеклассовое общество. Прежние сословия, на которых строилась Россия еще до большевиков, отменило Временное Правительство. Но на развалинах прежних классов встали два новых, несравненно более резко разграниченных, чем было классовое деленье в старой России. Появился новый господствующий класс, до свирепости ревниво охраняющий свои привилегии. Г.К. Гинц окрестил его классом интеллигенции. Я нахожу это определение неправильным. У нынешних хозяев России нет характерных умственных и моральных общественных привычек и свойств, которыми отличалась русская интеллигенция. Ни к Хрущеву, ни к Булганину, вообще ни к кому из верхних партийных руководителей это определение не подходит. Русских интеллигентов надо искать вне господствующей верхушки. Но несомненно, что коммунисты за 40 лет своего владычества над Poccиeй создали вокруг себя господствующий класс, несравненно более крепко сплоченный, чем был какой бы то ни было класс в старой России. Тогда господствующим классом считалось, отчасти и было, дворянство. Но как класс оно еще в XIX веке утратило жадность (стремление) к власти. Герцен писал, что 14 декабря дворянство разорвало на Сенатской площади свои дворянские грамоты. Нынешним хозяевам Кремля никто грамот не выдавал, но в них кипит воля к власти, обостренная страхом.

Г.К. Гинц описывает, как с октября 1917 г. Россия вынуждена жить по тройной формуле – все принадлежит народу, народ принадлежит государству, а государство принадлежит Компартии. Этот лозунг большевики выкинули как бы на смену столько раз осмеянной формуле Уварова – Самодержавие, православие и народность. Это мое сравнение. Профессор Гинц за него не отвечает. Он в сложные сравнения и обобщения не пускается и держится в пределах жуткой сегодняшней действительности, но как верующий в добро оптимист, он подобрал намечающиеся проблески надежды на освобождение России от социалистического рабства. По его мнению, в России происходит какое-то психологическое движение, стремление выйти из-под гнета, томление по законности и справедливости.

«Многие просто приспособляются к неправде, бредут по путям лжи, делают то же что и все. Но всегда есть и такие, которые не могут быть нечестными, низкими, жестокими, которые понимают, что моральный распад грозит самому существованию народа. Такие люди иногда остаются пассивными, иногда резко реагируют, критикуют. Ведь люди и под советами сохраняют свои общечеловеческие свойства… Недовольство и разочарование порождаются не только материальными лишениями. Писателей, художников, композиторов подавляет вмешательство в их творчество. Им нужна свобода. Корни режима подтачиваются сомнениями и недовольством».

В этой вере [автора] в силу неугасимого в людях морального начала и его конечное торжество слышится голос его учителя, Л.О. Петражицкого.

Г.К. Гинц достаточно реалист, чтобы не заниматься предсказаниями, когда падет большевизм и что будет орудием его падения – атомная бомба или бескровная идеологическая осада коммунизма. Но заключительные слова книги скрепляют оптимистическое заглавие:

«В борьбе за свободу Запад может и должен победить. Его дело правое. Он провозглашает высокие истины, отстаивает систему плодотворную. Пропаганда против коммунизма – оружие более сильное, чем атомные и водородные бомбы».

Коммунизм уже на ущербе.

Аркадий Петрович Столыпин (1903–1990) – историк, публицист. Сын П.А. Столыпина, автор его биографии (Париж, 1927). Племянник бывшего министра иностранных дел С.Д. Сазонова. Вместе с С.П. Мельгуновым налаживал выпуск ежемесячника «Свободный голос» (они называли это издание «сборником»). Писал статьи против насильственной репатриации в Советский Союз. Выступал на антикоммунистических митингах в Париже. Стал постоянным автором журнала «Посев», печатался в нем более сорока лет. Много написал по-французски для парижских журналов. Рецензирование иностранных книг было у него, как и у А.В. Тырковой, важным инструментом антикоммунистической борьбы. И делал он это по всем законам жанра.

Книга[14] выпущена автором в феврале, вскоре после его исключения из Политбюро и из Центрального комитета Французской компартии на ее XIX съезде.

«Вся правда» – это сборник деклараций и писем, относящихся к разброду в международном коммунистическом движении и во французской компартии, в частности. Документы эти французское политбюро держало под строгим запретом, на который Гароди не обратил никакого внимания. Поступи кто-нибудь так в СССР, особенно в сталинские времена, ему бы не миновать пули в затылок. Гароди к документам прибавил некоторые свои рассуждения, относящиеся к самым острым современным вопросам.

В этом труде имеются три основные, связанные друг с другом темы: вырождение французской компартии в силу ее подчиненности Москве, преступная сущность нынешнего советского руководства, роль этого руководства в деле разложения международного коммунистического движения.

Вырождению французской компартии посвящено большинство публикуемых в книге документов. Мысль эту Гароди высказывал и ранее, но интересны его новые формулировки.

«Ничего нельзя достичь, – пишет он, – если наша партия сама себя не преобразует глубоко, в демократическом смысле, позволяющем свободный обмен идей и пробуждение личной инициативы».

«Нужно, – пишет он в другом месте, – чтобы наша партия изменила в корне не свои цели и свою программу, но свои методы мышления и действия. Нужно, чтобы партийные анализы, касающиеся современного общества и его развития, основывались не на схемах, импортированных из стран, в которых сталинские извращения обесплодили и исковеркали инструмент исследований, выработанный Марксом и Лениным…»