Синтез. Создание Бога в эпоху Интернета - Александр Бард

все другие формы ненависти, проистекает из конституционной ненависти к себе.

Что интересно, когда мы ближе знакомимся с самолюбованием и самоненавистью, так это их диаметрально противоположные логические предпосылки. Вопреки общепринятому представлению о любви и ненависти, где предполагается, что любовь направлена на вещь, а ненависть - на ничто, при ближайшем рассмотрении оказывается, что на самом деле все обстоит совсем наоборот. Любовь к себе всегда направлена на Атеоса, необходимую пустоту в центре субъекта. Всякая любовь - это любовь к пустоте в объекте любви, но этот факт никогда не проявляется более отчетливо, чем в самом акте любви, этой истине как акте слепой веры, не имеющей ни субстанции, ни эмоций, из которой все страсти затем получают свою движущую силу. Любящий человек не знает точнее, что именно он любит в своем возлюбленном, поскольку то, что он любит в возлюбленном, - это пустота в центре объекта любви и возможность проецирования любви на этот объект, которую эта пустота, собственно, и делает возможной.

На самом глубоком уровне любовь - это желание любить без каких-либо скрытых мотивов, потому что искусство любить - это искусство жить. Желание любить - это желание жить честно. Ненависть к себе, напротив, всегда направлена на призрачную субстанцию в субъекте. Ненависть должна постоянно находить в ненавидимом нечто конкретное, поскольку сам субъект как пустота лишь поглощает и никогда не резонирует. Атеоса можно только любить или отрицать, но никогда не ненавидеть, поскольку ненависть неизбежно растворяется в пустоте. В отличие от безусловной любви, ненависть требует конкретного резонанса от объекта ненависти. Ненависть не хочет ничего давать, она просто хочет временно сбросить ненависть к себе на что-то другое, и поэтому ненависть условна. Желание ненавидеть - это желание умереть, желание унести с собой в смерть все живое. Это полное отсутствие целостности.

Однако резонанс не существует в пустоте. Поэтому ненавидящий себя человек должен постоянно находить в себе что-то конкретное, чтобы ненавидеть. То, что не является пустотой для субъекта. Поэтому ненависть к себе постоянно находит в ненавистном субъекте новые атрибуты, которые она объективирует и реифицирует, чтобы превратить в объект страстной ненависти. Поэтому ненависть к себе следует рассматривать как оргию поиска, реификации и последующего высмеивания недостатков субъекта - на основе недостижимого внешнего шаблона того, каким должен быть субъект, чтобы пройти проверку как объект поклонения. Как будто можно любить что-либо только потому, что оно достаточно хорошо в соответствии с установленной извне нормой. Как сказала экзистенциальный философ Ханна Арендт: "Зло банально". Оно просто злорадствует в своей отчужденности по отношению к миру, в том, что античный Зороастр еще 3 700 лет назад назвал druj, страстным наслаждением экзистенциальной ложью.

Согласно синтетизму, любовь к себе - это истина как действие, стоящее выше всех остальных. Любите себя, не затрагивая никаких эмоций, потому что у вас нет выбора. Просто действуйте. Из этой осознанной и логически обоснованной любви к себе как истине как действию вытекает любовь ко всему остальному, что существует в интенсивно пульсирующей, творческой Вселенной. Противоположность отчужденно-наслаждающейся ненависти к себе вряд ли может быть более ясной. Но самолюбие твердо стоит только в этом фундаментальном убеждении: что по сути своей любовь - это конститутивный акт без эмоций, из которого впоследствии проистекают все остальные любовные страсти. И этот акт в его чистейшей форме - любовь к себе; любовь к встрече между собой и божественным, где возникает целостность. Момент, когда самовосприятие и мировоззрение человека достигают гармоничного примирения друг с другом, - это событие, которое синтетики поэтично называют бесконечным сейчас или имманентной трансценденцией.

Таким образом, любовь к себе, как истина, как действие, является очевидной основой для всех синтетических ритуалов и церемоний. Это вечно повторяющаяся отправная точка всей духовной работы, конечная цель которой - дать членам конгрегации сильную и стабильную личностную целостность без нарциссических элементов. Поскольку самость находится в постоянном движении, а все остальные эмоции зависят от акта самолюбования, акт самолюбования должен повторяться раз за разом в жизни синтезирующего агента. Это повторение - этот цикл различия и повторения, как выразился бы Жиль Делез, - составляет ницшеанское ядро синтетической духовной жизни. Взгляд на свое обнаженное тело в зеркале с последующим решением безоговорочно принять это тело как текущее выражение Пантеоса, как конструкцию Вселенной для размещения субъекта, его сознания и страстей, как объект для любви только в силу экзистенциального решения, личного первособытия. "Это то, что я есть, это тело, которое вмещает в себя множество моих индивидуальных идентичностей, и я люблю это тело, чтобы иметь возможность любить себя, чтобы таким образом иметь возможность любить что-либо вообще. Потому что я отождествляю себя с волей к любви". Истина как акт не может быть выражена более ясно.

Как только фундамент любви к себе заложен, синтетический агент становится открытым и восприимчивым к процессу, который называется транспарентностью в общине. Цель транспарентности - добиться максимальной открытости в общине, сблизить ее членов друг с другом, позволить развиться близости, чтобы реализовать коллективное проявление Синтеоса. Религия - это объединение людей и придание им эмерджентной, коллективной идентичности, которая больше, чем отдельные индивиды, и больше, чем сумма всех индивидов вместе. Это происходит, например, через создание кругов общения, где агенты свидетельствуют друг перед другом о своих сокровенных мыслях и переживаниях. Однако крайне важно, чтобы транспарентность - в духе французского философа Мишеля Фуко - следовала этике интерактивности (см. "Машины тела") и, следовательно, осуществлялась снизу вверх, а не сверху вниз; то есть именно те, кто сильнее, влиятельнее, авторитетнее, открываются первыми перед сообществом в процессе, когда каждый делится все большим количеством своих сокровенных эмоций и мыслей с каждым раундом круга обмена.

Благодаря такой транспарентности агентивность рассматриваемого явления переходит от отдельных индивидов к самому сообществу. Это и есть то, что мы называем проявлением Синтеоса. Этика интерактивности тесно связана с идентичностью субъекта. Поэтому синтетический агент - и как индивид, и как сообщество - в значительной степени является этическим существом. А с осознанной этикой как генератором идентичности субъект, в свою очередь, становится грозным синтетическим агентом. Здесь мы вновь встречаемся с аморальным, но высокоэтичным идеалом Зороастра: "Ты - это твои мысли, твои мысли управляют твоими словами; ты - это твои слова, твои слова управляют твоими действиями; ты - это твои действия, твои мысли, слова и действия вместе составляют твою этическую субстанцию, они есть и будут твоей идентичностью". В тот самый момент, когда верующий полностью отождествляет себя со своими мыслями, словами и поступками, зороастровское понятие "аша" из феноменологического описания бытия превращается в этический идеал. Именно в этом слиянии феноменологии