У времени в плену. Колос мечты - Санда Лесня

Но как бы ни казнилась господарыня, время шло, а супруг ее оставался в темнице. Все попытки друзей вызволить его оттуда, кончались ничем, наталкиваясь на отказ визиря.

— Сама пойду к визирю, к этому человеку с каменным сердцем! — решилась однажды Екатерина.

— Не следовало бы, госпожа, — вздрогнул воевода, услыхав это.

Екатерине было чуть больше тридцати. Цветущий возраст у женщины. Лицо ее белее мрамора, руки круглы, талия девичья. Глаза не утратили своего необыкновенного агатового блеска, а губы были свежи, как лепестки розы. Не разбудит ли вновь такая красота в сердце старого визиря пламя, зажженное когда-то молодой черкешенкой?

— Нет моего согласия на эту встречу! — нахмурился воевода.

— Не ценой чести моей, ценою справедливости добуду я то, к чему стремлюсь! — гордо ответила господарыня.

Воевода вздохнул. Он понимал, что иного пути не было. Все, что можно был сделать, — испытано. Осталось только это. Последняя надежда.

— Да убережет тебя святая дева Мария! — сказал Лупу.

На другой же день Екатерина поехала к дому визиря. Он как раз готовился отправиться в сераль, когда к нему явился слуга и известил о прибытии прекрасной ханум.

Когда она вошла в роскошные покои, визирь с нескрываемой радостью шагнул ей навстречу.

— Екатерина-ханум! Свет моих очей! Цветок лотоса! — произнес он полным нежности голосом.

В черном платье из венецианского бархата, отделанном понизу и на рукавах золотой нитью, госпожа Екатерина казалась еще тоньше и еще белоснежней. Великий визирь не мог оторвать глаз от нее.

— Тогда ты была лишь бутоном розы, теперь же я вижу, как ты расцвела.

Госпожа опустилась на колени и поцеловала у него руку.

— Я пришла, о, великий визирь, поблагодарить тебя за милость и заботу о судьбе моей и сына моего. Кладу все, что имею, к ногам твоим! — высыпала она из шелкового кошелька переливающуюся огнями груду драгоценных камней. — Без них жить я могу, без милости твоей — нет.

— Поднимись, ханум! Та жемчужина, которую я желаю, не находится среди этих драгоценностей, — сказал он, пристально глядя ей в глаза.

— Сиятельнейший, — ответил она, — та жемчужина принадлежит другому. Знаю твою справедливость, которая не терпит нечестности, не запятнана ничем, известна во всем царстве, — разве ты возьмешь вещь, которая тебе не принадлежит? Я отдаю тебе все, что принадлежит мне. И на коленях буду просить, чтоб ты принял, потому что от всей души отдаю.

Визирь опустил глаза.

— Теперь я вижу, что ты не только своей красотой можешь околдовать мужчину, но и светом ума.

Екатерина взяла его руку, поднесла ко лбу, затем к губам.

— Прошу твоего высокого согласия быть выслушанной.

— Говори, дитя мое! — сделал знак визирь и сел на диван.

— Супруг мой, который был господарем над Землей Молдавии, много лет безвинно томится в темнице.

— Ты ошибаешься, Екатерина-ханум. Супруг твой виноват и заслуживает смерти. По милости султанши нашей он еще жив сегодня. Но из темницы ему не выйти.

— За какое преступление так жестоко наказан тот, кто был вам верным в течение двадцати ле? Он, который и силой и деньгами своими добился мира между Московским царством и Великой Портой, который платил все подати и всегда раскрывал замыслы недругов ваших, он, который сохранял мир на всех границах, что он такого сотворил, этот человек, всегда покорный приказаниям Порты?

— Он посмел привести в подчиненную нам страну чужие войска, не известив об этом Порту. Это и есть государственная измена, ханум!

— О, великий визирь! Супруг мой, воевода Молдавии, бесчисленное количество раз посылал в Порту письма с просьбами прийти на помощь против тех, кто нарушил границы страны. Вот они, эти письма, оставшиеся без ответа, — сказала господарыня и достала из кожаного мешочка копии писем, которые в свое время были отправлены в Стамбул.

— Приди вовремя янычары, разве стал бы он звать казаков на помощь? — продолжала госпожа. — И, кроме того, даже сам Штефан Георге, которому вы дали господарский кафтан, разве он не приводил чужих войск, дабы возвели его на престол помимо вашей роли? Разве не были и венгры, и валахи, и ляхи в Сучаве и не творили все, что им хотелось? А вы вместо того, чтобы заточить его в темницу за такое самоволие, прислали ему знаки власти. А того, кто поехал к хану просить помощи, чтобы изгнать предателей из страны, вы заточили и держите в темнице годы, в то время как те, которым вы верили, вас продали.

Визирь сидел молча, насупив брови. Письма, привезенные господарыней, свидетельствовали о невиновности воеводы. Не раз Лупу просил помощи, но Порта так и не прислала никого.

— О, пресветлый, теперь, когда ты знаешь всю правду, в праведные руки твои отдаю наши судьбы! — склонилась перед ним господарыня.

— Моя власть, Екатерина-ханум, не безгранична, но освободить из темницы невинного смогу!

— Великий и могущественный визирь! Все слова в мире не в состоянии выразить, что испытываю к тебе за это великое милосердие! Аллах отплатит тебе за этот честный и благородный поступок!

Господарыня пала на колени и приникла губами к сухощавой руке визиря. Он поднял ее и сказал:

— Эти украшения носи на своей лебединой шее, на мраморных своих руках и будь счастлива, ханум. Сегодня же бей будет свободен!

— Я пришла к тебе, о мудрейший, бедной и сирой, а ухожу богаче, чем сам Крез.

— Да пребудет милость аллаха над тобой!

У Екатерины словно выросли крылья. Она остановила карету подле темницы и ждала, пока не увидела, как пришли люди визиря и вывели воеводу из Семибашенной тюрьмы.

Через несколько дней воевода купил великолепный дом на берегу моря, с садом и фонтаном. Потом он надел на себя придворные одежды и пошел к великому визирю. Визирь встретил его холодно. Но те четыреста кошельков с золотыми, положенные к его ногам бывшим заключенным, прояснили его мрачный взор. По мере того, как шел разговор о делах царства, визирь стал понимать, что перед ним человек с острым умом, просвещенный, с цельным и сильным характером. Среди прочего визирь спросил:

— Насколько