Викинги. Ирландская сага - Джеймс Л. Нельсон

После чего Арнбьерна вернули в главный зал столь же бесцеремонно, как и выдернули оттуда. Отряхнувшись, он потребовал к себе Болли, Ингольфа и Хроллейфа. Они собрались на возвышении, и Арнбьерн обрисовал им сложившееся положение дел и передал предложение Морриган.

— Лживая сука! — взорвался Хроллейф. — Мы что же, должны снова поверить ей? Неужели нам мало того, что она уже один раз одурачила нас?

— Она объяснила, почему поступила так, а не иначе, — возразил Арнбьерн, — и я, например, вполне удовлетворен ее словами. Как я и подозревал, вся эта история — дело рук Торгрима. Она хочет отомстить ему не меньше нас. И она предлагает нам возможность сделать это.

— Мне все равно непонятно, при чем здесь Торгрим, — заявил Ингольф. — Она рассказала тебе о той роли, которую он сыграл?

— Ей вовсе не нужно было этого делать, — отозвался Арнбьерн. — Она сказала мне, что Торгрим принимал активное участие в этом деле, что я уже знал и сам и о чем говорил тебе, и это — все, что нам нужно знать.

Он надеялся, что Ингольф не станет расспрашивать его дальше, потому что, пытаясь объяснить, какова роль Торгрима в этой истории, Арнбьерн вдруг сообразил, что не имеет ни малейшего представления, в чем она заключается. Ему было известно лишь, что Торгрим сделал нечто такое, результатом чего стало их пленение.

— Словом, все сводится к одному, — подвел итог Болли. — Мы или будем сидеть здесь, как свиньи, ожидая, когда нас поведут на бойню, или примем предложение Морриган и получаем шанс вернуть себе свободу. Если она даст нам в руки оружие, мы не сможем проиграть. Даже если мы погибнем, такая смерть все равно лучше, чем умереть пленником или рабом.

Собравшиеся согласно закивали, выслушав столь веские доводы. Если их выпустят из этой тюрьмы, то они могут погибнуть в схватке, а такая смерть всяко предпочтительнее, чем гниение заживо за запертыми дверьми.

Морриган вернулась через двадцать минут. Еще десять минут спустя норманны вышли строем из главного зала, впервые обретя некоторую свободу после той ночи, когда они отведали ирландской свинины.

Когда они вышли из зала на просторный внутренний двор крепости, оказалось, что идет дождь. Темное и сумрачное небо разразилось настоящим ливнем. По утоптанной земле растекались широкие лужи, пузырившиеся под ударами дождевых струй. Но проливной дождь нисколько не обеспокоил Арнбьерна и его людей. После отравления и заточения они были грязными и вонючими, и свежая дождевая вода, ниспосланная им богами, да еще в утро, которое не казалось слишком уж холодным, была похожа скорее на благословение, нежели на пытку.

Они толпой двинулись по двору, окруженные несколькими десятками стражников с опущенными копьями.

— А я-то думал, что мы стали союзниками, — проворчал Хроллейф.

— Морриган проявляет осторожность, только и всего, — возразил Арнбьерн. — Взгляни на это с ее стороны. Мы же легко можем опрокинуть всех вооруженных пехотинцев в Таре, даже без оружия, и на это у нас имеются веские причины. Разумеется, подобных мер предосторожности недостаточно, но она должна принять их.

Хроллейф снова недовольно фыркнул, но промолчал.

Наконец они подошли к большим дубовым воротам в пятнадцать футов высотой, главному пути, по которому можно было попасть в Тару или выйти из нее. Их тоже охраняли стражники, а чуть поодаль высилась целая гора мечей, копий, кольчуг и боевых топоров. Все то оружие, которое отобрали у них, когда взяли в плен после пиршества.

— Добро пожаловать, господин Арнбьерн!

Арнбьерн вскинул голову, прикрыв глаза ладонью от проливного дождя. На стене над воротами, немного в стороне, стояла Морриган в накидке, наброшенной на плечи, и капюшоне, накинутом на голову. Рядом с ней, в кольчуге и шлеме, с мечом на боку, возвышался тот самый мужчина, которого она представила как своего брата Фланна. Арнбьерн мельком подумал, а действительно ли он приходится ей братом.

— Морриган! — отозвался Арнбьерн. — А ты держишь слово.

— Разумеется, держу! — крикнула она в ответ. — Ты сам видишь, что ваше оружие уже здесь. Пусть твои люди возьмут каждый свое. А потом мы выступим вместе, фин галл и ирландцы, и дадим бой нашим врагам.

Арнбьерн повернулся, чтобы отдать приказ, но викинги уже устремились к куче оружия и принялись надевать кольчуги, подпоясываться перевязями с мечами и поправлять на головах шлемы. Позади них выстраивались в боевой порядок пехотинцы Тары, и шеренги их выглядели куда стройнее, чем разрозненные ряды норманнов. Они были готовы к выступлению, и через несколько минут то же самое можно было сказать и о людях Арнбьерна.

— Мы откроем ворота, — донесся сверху голос Морриган, и Арнбьерн вновь запрокинул голову. — Но враги совсем близко, и мы не хотим держать их распахнутыми слишком долго. Мой брат велит передать тебе, что твои люди, фин галл, выступят первыми, а пехотинцы Тары последуют за вами. — Она показала рукой куда-то за стену, но куда именно, Арнбьерн со своего места увидеть не мог. — Мы видим наших врагов, они еще в лагере и пока что не заняли поле. У вас будет достаточно времени, чтобы построиться, а потом вы сотрете их с лица земли.

Арнбьерн вытащил меч из ножен и пафосным жестом воздел его над головой.

— Мы готовы сражаться, мы готовы убивать или умирать, если будет на то воля Одина, отца всех богов! — прокричал он.

— Во имя Отца, и Сына, и Святого Духа! — крикнула в ответ Морриган, к явному неудовольствию Арнбьерна.

Но, прежде чем он успел хотя бы придумать ответ, тяжелый засов вынули из петель и высокие дубовые ворота величественно распахнулись, открывая вид на поля и далекий лес, столь памятные Арнбьерну. Он повернулся, подняв меч еще выше над головой.

— Викинги, за мной! К победе или смерти!

Он двинулся вперед, все убыстряя шаг, и норманнское войско хлынуло вслед за ним. Он видел улыбки на их лицах, которые всего несколько часов назад были искажены яростью. Они были свободны, сжимали в руках оружие, и больше им нечего было желать.

Они миновали ворота и выплеснулись на утоптанную площадку, все сто пятьдесят человек под командованием Арнбьерна. Он отступил в сторону и мечом показал им на место, где они должны были выстроиться в боевые порядки, чуть севернее открытых ворот. Позади них, футах в пятидесяти или шестидесяти, показалась голова колонны ирландцев из Тары. Арнбьерн улыбнулся про себя. Эти ирландцы, с копьями, в кольчугах и шлемах, отнюдь не спешили, подобно викингам, вступить в бой. Они не рвались вперед, в отличие от него самого и его людей, а двигались медленной, но уверенной поступью.

«Я пошлю их в бой первыми», — подумал Арнбьерн. К чему напрасно жертвовать своими людьми, самыми умелыми и могучими воинами? Он прикажет пехотинцам Тары возглавить атаку, чтобы принять на себя первый удар, а потом уже в разрозненные ряды врага вклинятся его викинги и довершат разгром.

Он обернулся, ожидая, пока пехотинцы пройдут ворота, чтобы направить их туда, где они были нужны ему. Ирландцы все еще находились на территории крепости, в десяти футах от ворот, когда он услышал, как Фланн прокричал что-то, и, к удивлению Арнбьерна, колонна вдруг остановилась.