Северная буря - Джульет Э. Маккенна

— Не стану вам мешать.

— Спасибо, — Велиндре уделила хозяйке дома короткий кивок. Вдова закрыла дверь с силой, свидетельствовавшей о ее негодовании.

Посетительница выразительно поморщилась, положив легкий шерстяной сверток и веер на старомодный столик атласного дерева.

— Не думаю, что она принесет нам медовые лепешки.

— Да уж вряд ли. — Велиндре сложила руки. — Какое неожиданное удовольствие видеть тебя, Мелита.

— Неожиданное, что правда, то правда. — Теперь гостья рассмеялась не без жесткости, чувствуя себя уверенно за закрытой дверью. Проницательные серые глаза не упустили ничего в комнате, задержавшись на столе у нарядного изразцового камина. На столе ровными стопками стояли двадцать или более переплетенных в кожу книг. Толстая пачка дорогой тростниковой бумаги с заметками лежала между ними строго посередине. — Меня поразило, когда я узнала, что ты уже столько времени в городе и не наведалась ко мне. — Она посмотрела на Велиндре с ожиданием на пухлом лице.

— Тебе любопытно, что я читаю? — Велиндре прошла через комнату широким шагом и подхватила книгу с самого верха стопки. — Лосенна. «История Южного Торемала». И вот, — она подняла следующий том. — Ден Джаромире. «О животных и птицах Мыса Ветров».

— Ты проплыла вдоль всех тормалинских берегов, — с пониманием кивнула Мелита. — Правда, больше всего меня занимает, почему мой книгопродавец упомянул, что ты покупаешь все, что он может найти о природе драконов.

Велиндре бережно вернула книги на место.

— Едва ли я обязана давать тебе объяснения, как ученица. Впрочем, — продолжила она, не дав гостье заговорить, как та порывалась, — сама знаешь, я была ученицей Отрика. Неудивительно, что я в чтении следую его пути.

— Ничуть. Я прекрасно помню, что ты делала это десять лет назад. А то и раньше. Он мне рассказывал. — Мелита пересекла помещение, прошелестев обшитыми кружевом нижними юбками, и уселась в кресло, парное к тому, которое освободила Велиндре. — В свое время мы были друг с другом откровенны, — продолжала она со слабой насмешкой. — И не столько то, что ты читаешь, сколько то, где ты это читаешь, не дает мне покоя. Для меня полная неожиданность встретить тебя не на Хадрумале.

— Можно многому научиться, покинув берега нашего острова, — ровным голосом ответила Велиндре. — Отрик научил меня этому.

— Жаль, что Отрик не научил тебя, как налить прекрасное вино в рюмку, не расплескав его. — Мелита откинулась на спинку кресла, глядя на испачканную скатерть. Солнечный свет выхватил серебро из ее каштановых волос. — А он научил тебя, как возвыситься над обманутыми надеждами?

Велиндре холодно улыбнулась:

— Можешь уверить Владычицу Потоков Троанну или Верховного Чародея Планира, или кому ты там еще докладываешь, что я не сижу здесь, рыдая над разбитыми мечтами.

— Как я себе представляла, возвышение Рафрида может все еще быть чувствительным вопросом, — Мелита беспечно махнула рукой, унизанной перстнями. — Ты меня неверно поняла. Я здесь не по чьему-нибудь заданию. О, если Планиру любопытно то, что творится в этом муравейнике, я сую нос туда-сюда, если мне угодно что-то выяснить, но от меня это редко требуется. У меня множество дел, и куда более увлекательных, чем читать негодные списки тех книг, которые я нашла занудными еще в прежние годы на Хадрумале. Поэтому мне странно видеть, что ты их читаешь.

Велиндре почувствовала, что тошнота возвращается.

— И то, чем я занята, имеет отношение к волшебству? — спросила она.

— Релшаз мало озабочен волшебством, если вообще озабочен, — прыснула Мелита. — А страсти вокруг занятия городских должностей кипят так, что куда там чародеям Хадрумале с их желанием войти в Совет.

— Я и не сомневалась, — отстраненно произнесла Велиндре.

— Я пришла понять, предлагал ли тебе Отрик или кто-нибудь еще рассмотреть возможности для женщины твоего ума и одаренности за пределами Хадрумале. — Мелита выглянула в окно на безмятежную площадь. — Я больше половины жизни провела здесь. Составила состояние, утолила свои желания, как сочла уместным, вырастила четверых здоровых и счастливых детей, теперь они покинули меня и ведут такую жизнь, какую предпочли, волшебнорожденные они или нет.

— Не думаю, что я гожусь обхаживать продажных городских советников, чтобы заключать выгодные договора и зарабатывать здесь и там. — Велиндре расправила платье, возвращаясь к своему месту.

— Я тоже такого о тебе не думаю, — Мелита оперла подбородок на руку, изучая Велиндре. — Я думаю, ты намеревалась вернуться на Хадрумале с каким-нибудь ошеломляющим открытием, основанным на самых безумных идеях Отрика, чтобы заставить Планира и остальных пожалеть, что не возвысили тебя до Владычицы Облаков. Мне кажется, ты наткнулась на что-то совершенно неожиданное. И явно от кого-то скрываешься. Или от всех? Как ты полагаешь, почему я затратила столько сил, чтобы посетить тебя? Я не могла связаться с тобой ни через какие чары, а, пусть я не играю в хадрумальские игры, можешь быть уверена, никто не сравнится со мной в ясновидении.

Велиндре не удержалась от взгляда на запертую дверь спальни, где зеркало было окутано тяжелой шалью, а кувшин и таз стояли насухо вытертыми.

— Ты неважно выглядишь, Велиндре, — продолжала Мелита после нескольких минут напряженного молчания. — Ты всегда была худой, но теперь выглядишь просто осунувшейся, а это нелестно для женщины, миновавшей цветение молодости.

Велиндре опять ничего не сказала. Мелита встала и порылась в сетчатом кошельке, висевшем на плетеном поясе отлично скроенного платья.

— Загляни ко мне, если почувствуешь настроение поговорить. Я скажу слугам, что для тебя я всегда дома. — Она положила рядом с собой на столик сложенный и запечатанный кусок неровной бумаги. — Не хочешь разговаривать, просто приходи пообедать. — Она подобрала сверток и веер и блаженно поплыла к двери. — Я дам тебе совет, который не повредит. Я частенько говорила моим детям, что, если разобьешь коленку, старайся ее не трогать. Тронешь — дольше будет заживать. Это касается и уязвленной гордости.

— Если я поговорю с тобой… — заставила себя произнести Велиндре, — ты сохранишь это в тайне?

— Да, — Мелита стояла неподвижно, положив ладонь на ручку двери. — Я сказала тебе: я не играю в хадрумальские игры.

— Мне надо с кем-то поговорить, — начав, Велиндре об этом пожалела. Одновременно она подумала, а сможет ли остановиться. — С волшебнорожденным, кто мог бы просто понять. Или я сойду с ума.

— Нам это ни к чему, моя дорогая, — и Мелита быстро вернулась к креслу.

— Ты когда-нибудь знавала Азазира? — Велиндре воззрилась в окно на чарующее голубое небо.

— Слышала о нем, и только, — осторожно призналась та. — Говорили, он обезумел.

— Гораздо хуже, — Велиндре задрожала и при этом опять начала потеть. — Он ушел за пределы безумия. Он полностью потерялся в своей стихии.