Илион - Дэн Симмонс

Агамемнон, Менелай и прочие военачальники, лишь несколько часов назад рвавшиеся в бой, похожи на побитых собак. Аргивяне спешно и беспорядочно бегут, они даже не пытаются удержать собственные укрепления. Тут бы и заполыхать черным судам, если бы не закат солнца и внезапное наступление тьмы.

Растерянные ахейцы мечутся по берегу, кто-то уже ладит корабли к отплытию, кто-то потрясенно сидит на песке, потерянно глядя перед собой. А Гектор играет в Генриха V: без устали носится подле троянских фаланг, громогласно раздавая приказы: призывает воинов продолжать кровопролитие, посылает в город за упитанными волами для жертвоприношений и обильного пира, за бочками сладкого вина и подводами свежевыпеченного хлеба (изголодавшиеся троянцы набрасываются на них, будто на самого Агамемнона), велит разложить сотни смотровых костров вдоль частокола и заградительного рва, дабы ни один из ахейцев не проскользнул в Илион в отсутствие защитников; перепуганным грекам так и так не удастся сомкнуть глаза этой ночью.

Надев Шлем Аида, невидимо брожу по стану троянцев.

– Завтра я прирежу бешеного пса Диомеда! – горланит Гектор, и товарищи довольно хохочут. – Распотрошу, как рыбу, пусть потрепыхается на глазах своих солдат, если не уберется сегодня же ночью! Я раздроблю ему спину этим вот копьем, а потом повешу голову бахвала над Скейскими вратами!

Троянцы торжествуют. Костры посылают снопы искр к низким черным тучам, сквозь которые почти не пробивается звездный свет. Скрытый от людей и богов, я пересекаю заградительный ров, пробираюсь за острый частокол и оказываюсь в лагере сокрушенных греков.

Близится час истины. Агамемнон уже созвал военачальников на совет и теперь обсуждает с ними, как поступить: немедля поднять паруса или попытаться уломать ожесточенного Ахиллеса?

Приняв облик старика Феникса, верного мирмидонского друга и наставника Пелида, шагаю по остывающему песку на совещание. Жребий брошен, отступать поздно.

«Хочешь изменить наши судьбы – найди точку отсчета».

Соньер летел чуть ниже края Атлантической Бреши, каждые несколько миль ныряя или подпрыгивая, когда на пути встречались полупрозрачные зеленые «трубы», соединяющие половинки океана.

Даэман лежал ничком по левую руку от Сейви, угрюмый Харман – по правую. Прочие ниши пустовали. Собиратель бабочек вспоминал волнующие события прошедших суток.

Ада рассорилась со своим ухажером: ее кузен сразу смекнул это, как только парочка вернулась из чащи. Девушка глядела холодно, однако внутри вся кипела. Ее девяностодевятилетний спутник казался крайне смущенным. Молодой коллекционер так и не понял, какая кошка между ними пробежала. Впрочем, после многочасового перелета и необъяснимых событий в Ардис-холле размолвка Хармана с Адой перестала занимать думы Даэмана.

Странно было смотреть на особняк и прилегающие угодья с высоты, хотя вроде бы холмы, река, луга и лес находились там же, где и в прошлый раз, во время того дурацкого «литья», затеянного Ханной. При воспоминании о случившемся тогда сердце Даэмана забилось где-то в горле.

– Если не ошибаюсь, под конец Потерянной Эпохи эта земля носила название Огайо, – сказала Вечная Жидовка, выписывая маленький круг перед посадкой.

– А я думал, Северная Америка, – вставил Харман.

– И это тоже. Тогда каждое место имело множество имен.

Диск приземлился в четверти мили от Ардис-холла, на северном пастбище за рощей. Даэмана с прежней силой тянуло в туалет, но, черт возьми, не тащиться же в такую даль, когда вокруг рыщут динозавры!

– Да не бойся ты, – грубовато бросила Ада, заметив, что единственный оставшийся пассажир не торопится слезать с диска. – Войниксы патрулируют вокруг особняка в радиусе двух-трех миль.

– Да? – прищурился полноватый кузен. – А как далеко Ханна устраивала свой пикник с горячим металлом?

– За три с половиной мили, – отозвалась та, услышав вопрос.

– Точно не пойдешь в дом? – обратилась Ада к Сейви.

– Не могу, – отвечала старуха и протянула хозяйке Ардис-холла руку, которую девушка, помедлив секунду, взяла. Собиратель бабочек впервые увидел, как женщины пожимают друг другу руки. – Я подожду Хармана с Даэманом здесь.

Ада перевела взор на девяностодевятилетнего:

– А ты-то заскочишь на минутку?

– Разве что попрощаться…

– Может, пойдем уже? – заныл коллекционер, не заботясь о том, как визгливо звучит его голос. В самом деле, сколько еще терпеть?!

Все, кроме Сейви, побрели сквозь высокую, по пояс, траву пастбища к далекому дому. На пути попадались редкие коровы; Даэман обходил их чуть не за полмили – ну недолюбливал он с некоторых пор крупных животных! Но вот впереди из-за деревьев появился первый войникс.

– Наконец-то, – проворчал собиратель бабочек. – А то ходим пешком, словно какие-нибудь… Эй, ты! – окликнул он создание из железа и кожи. – Давай-ка возвращайся в поместье и пригони для нас пару широких одноколок.

Невероятно, однако войникс не обратил на приказ ни малейшего внимания, продолжая надвигаться на людей – верней, на Одиссея. При виде безглазого существа бородач с силой оттолкнул в сторону Ханну.

– Это нелепо, – возмутилась Ада, впрочем, ее тону явно недоставало убежденности. – Они еще ни разу…

Когда войникс приблизился к сыну Лаэрта на расстояние пяти футов, грек выхватил из-за пояса меч, нажал большим пальцем потайную кнопку и замахнулся гудящим клинком. Лезвие рассекло якобы непробиваемый панцирь наискосок. На краткое мгновение тварь замерла, очевидно, потрясенная неслыханной выходкой Одиссея не меньше, чем его спутники. Затем верхняя половина стального туловища соскользнула, покачнулась и рухнула наземь, бессмысленно дергая конечностями; нижняя, с ногами, постояла еще пару секунд и тоже повалилась в траву.

С минуту все молчали; один лишь ветер посвистывал над полем. Повсюду синели брызги какой-то странной жидкости, густой, точно кровь.

– Ты что вытворяешь? – воскликнул, опомнившись, Харман.

Бородач вытер меч о траву и показал на правую руку существа:

– Он обнажил свои лезвия для убийства.

И вправду, собравшись вокруг затихшего войникса, все четверо увидели на месте подушечек-манипуляторов торчащие наружу клинки, способные изрубить аллозавра и любую другую опасную для людей тварь.

– Не понимаю, – пролепетала Ада.

– Он ошибся. – Ханна отступила от сына Лаэрта еще дальше. – Решил, что ты несешь нам угрозу.

– Нет, – проронил Одиссей и толкнул короткий меч обратно в ножны.

Даэман в завороженном испуге уставился на покалеченное тело; он ожидал увидеть сложный механизм – шестеренки, пружины и все в таком роде, но вместо них обнаружил мягкие белые органы, сеть голубых трубочек, гроздья каких-то розовых виноградин… Кишечник молодого мужчины едва не опорожнился сам по себе.