Наблюдатель - Валерий Большаков

– Твой персональный? – вякнул Рич, получил пинка от Григи и влетел на заднее сиденье.

Давид занял место водителя, подождал, пока все усядутся, и свечой поднял антиграв над дворцовым комплексом. Внизу раскрылись улицы и площади Хассе, запруженные народом, но почти никто не задирал голову и не тыкал пальцем в небо – к присутствию летальных аппаратов курредаты привыкли быстро. Эка невидаль – по небу летать!

С глухим шелестом глайдер одолел десятки миль, отдалявшие Моссу, и стал планировать над склоном Лысой горы, словно на санках съезжая с нее.

– А вон и Цеф! – крикнула Вита, указывая на десантный бот, смахивающий на серебристое яйцо острым концом вверх. «Яичко» выпустило три опоры, повисело над сухим руслом, медленно вращаясь, и село. Черный глайдер скользнул с высоты, приземлился рядом. Прозрачный колпак откинулся в одно время с распахнувшимся люком бота – по трапу опасливо сошел щуплый орнитоид, а следом сбежал огромный загорелый мужчина, в котором Давид с радостью узнал Лобова.

– Мне Фтет обо всем рассказал, – прогудел галактист. – Ну и каша тут заварилась!

Виштальский, благодарный наставнику уже за одно то, что тот не назвал поименно «кашеваров», крепко пожал протянутую руку.

– Свантессен назвал срок в одни сутки, – сказал он, – после чего обещал устроить «показательные выступления» земному флоту. Ну, чем порадуете, высокочтимый Цеф Фтет?

– Есть лишь одна возможность противостояния императору, – неспешно заговорил сириусянин. – Вам, Давид, необходимо активировать ваш транслятор. Прямая нужность в том, чтобы гиперполевая инфраструктура опознала вас как нового пользователя. Тогда вам откроется доступ, и вы сравняетесь с императором.

– Ясно. И что для этого нужно?

– Есть нужность прохождения в терминал и отыскания биопсихомодуля.

– Так идемте!

Управляющий Ксо, когда увидел широко шагающего графа, аж присел от почтения.

– Чего угодно вашему великославию? – справился он угодливо.

– Мне угодно, – отвечал Давид, – чтобы все оставались на своих местах и не мельтешили по замку! На всякий случай приготовьте обед на шесть персон.

– Будет исполнено!

– Хорошо быть графом, – глубокомысленно заметил Рич и увернулся от тумака Григи.

– Не жалуюсь, – обронил Давид.

Стремительно прошагав к центральному двору «замка», он остановился у купола с обломанным шпилем, выдохнул и коснулся рукой гладкой стенки. В ней тотчас же прорезалось треугольное сечение, и дверь откатилась вглубь, второй раз за десятки тысяч лет открывая вход.

Виштальский шагнул первым, потом отступил в сторону и впустил всех. Дверь плавно задвинулась, словно заново срастаясь с монолитной стеной.

Под куполом не было темно, но и света от стен исходило не много. Однако достаточно, чтобы разглядеть желтый пандус, плавно уходящий под землю и раскручивающийся в спиральный сход.

– Вниз? – зачем-то спросил Давид у Цефа. Тот боднул воздух головой.

И все гурьбой потопали вниз, в огромное полусферическое помещение, от которого лучами расходились широкие коридоры.

Цеф Фтет медленно обошел зал по кругу и указал на один из коридоров.

– Сюда!

И все пошли туда. За многие тысячи лет источники света в коридоре не сохранились полностью, и скупое сияние разливалось по стенам пятнами, то яркими, то тусклыми. А потом путь сборной команде питомцев Солнца и Сириуса преградила стена – полупрозрачная, податливая на ощупь, как мармелад.

– Всё? – разочарованно спросил Зикунов. – Пришли?

– В вашем суждении замечается ошибочность, – изрек Цеф Фтет и добавил: – Делайте в моем подобии.

С этими словами орнитоид навалился на стену – и стал проваливаться в нее, тискаться, скребя ногами, проталкивая свое тельце вовнутрь.

Давид с размаху влепился в стену и начал продавливать ее, закрыв глаза и задержав дыхание. Стена поддавалась. В какой-то момент Виштальский оказался полностью вмазанным в нее, но тут же нога почувствовала отсутствие сопротивления. Еще немного напряга, и Давид вытянул себя из стены по другую сторону забавного препятствия. Чистым и сухим.

– За долговременность стена повысила вязкость, – спокойно заметил Цеф Фтет, отряхивая смятую накидку. – Такие перегородки служили для дезинфекции и сохранения стерильности.

– И куда теперь?

– Мы пришли.

Давид огляделся. Зал, в котором он находился, не поражал размерами, но и малым назвать его язык не поворачивался. Он имел прямоугольную форму, был залит довольно ярким бестеневым светом, а у пары противоположных стен поднимались этакие овальные бассейны со стенками высотою метра полтора, доверху залитые чем-то вроде стеклопласта. В хрустальной глубине покоились тела существ, имя которых все расы произносили с придыханием. Давид увидел Волхвов, точно таких же, как в своем давнем сне, – с вытянутой овальной головой, с иссохшим телом, натянутую кожу коего, синевато-зеленую и блестящую, словно лакированную, дугами продавливали три позвоночника. Длинные шестипалые руки, согнутые втрое, висели в прозрачной массе, словно Волхв обнимал худого невидимку. А ростом Волхв оказался выше четырех метров.

– Ого! – воскликнул Лобов.

– Это саркофаги, – оборвал его восторги Цеф Фтет. – Ищите биопсихомодули!

– А на что это похоже? – спросил Рич.

– Нашел!

Цеф Фтет, взволнованно кудахтая, обежал невысокий вытянутый постамент с овальным углублением посередине.

– Ложитесь сюда! – велел он Давиду. Виштальский присел на постамент и перекинул ноги, возлегая на овальное ложе. Ложе было предназначено для Волхвов, и хомо мог располагаться в нем хоть вдоль, хоть поперек.

– И что?

– Нужно произвести закрывание глаз. И терпеть ожидание.

– Ясно.

Давид зажмурил глаза, но ничего не почувствовал. Мысли по-прежнему метались в разгоряченном мозгу и никак не хотели успокаиваться.

– Глядите! – ахнула Вита, и Виштальский открыл глаза.

Сверху на него опускалась массивная колонна, метров пяти в диаметре, в разрезе похожая на постамент, и с таким же овальным углублением.

– Это его не раздавит? – встревожилась Бока.

– Не надо иметь тревожного ожидания. Колонна бесшумно опустилась и плотно прикрыла Давида. «Ничего, – подумал он, бодрясь, – наши рядом, не дадут помереть замурованным…»

И тут на него нахлынуло. Это было как взрыв вовнутрь – миллионы образов ворвались в мозг, разрывая внимание, окуная в бездну ассоциаций, в космос видений. В голове кружились одновременно тысячи планет, туманности светящегося газа путались под ногами, мириады звезд звенели комарьем, от которого хотелось отмахнуться.

Постепенно поток информации схлынул, истончился до струйки, до отдельных капелек. Колотящееся сердце стало успокаиваться, пересохший рот уже не хапал воздух для бешено трудящихся легких. Пот, струившийся по щекам, высох. Наступил покой. И пришло знание.