Свет иных дней - Стивен Бакстер

Когда стало можно что-то разглядеть за плотным слоем клубящегося смога, солнце проступило яростным, слепящим шаром. Луна была огромная, размером с обеденную тарелку, хотя многие из ее знакомых черт уже находились на своих местах.

Но и Луна, и Солнце словно бы стремительно мчались по небу. Юная Земля быстро вращалась вокруг своей оси, она то и дело погружала свою поверхность и хрупкий груз жизни на ней во тьму ночи. По израненной планете проносились высокие приливные волны.

Предки человека в этом враждебном мире были совсем не амбициозны: это были всего-навсего ничем не примечательные клетки, живущие большими сообществами ближе к поверхности мелких морей. Каждое из этих сообществ начиналось с похожей на губку массы материи, которая затем сжималась слой за слоем, и в конце концов оставался крошечный клочок зелени, плавающий на поверхности воды и дрейфующий по океану, чтобы затем приклеиться к более старому сообществу клеток.

Небо то и дело озаряли вспышки гигантских метеоров, возвращавшихся в дальний космос. Часто – ужасающе часто – по планете проносились водяные волны высотой в километр, налетали на пылающий шрам, полученный от удара метеорита, а оттуда выпрыгивало огромное светящееся небесное тело – астероид или комета, и улетало в космос, на краткий миг озаряя израненное небо, чтобы потом пропасть во мраке.

Жестокость и частота этих «ударов наоборот» все нарастала.

Но вот неожиданно зеленые ковры водорослей начали мигрировать по поверхности юного бурного океана и увлекли за собой цепочку наследственности – а вместе с ней и фокус червокамеры Бобби. Колонии водорослей сливались между собой, потом снова таяли и снова сливались – будто стремились к какому-то общему ядру.

Наконец они оказались в изолированном озере, замкнутом внутри широкого и глубокого метеоритного кратера – как будто на Луне после наводнения. Бобби видел вокруг зубчатые хребты гор, срезанный центральный пик. Озеро было наполнено неприятно-ядовитой зеленью. Где-то в середине цепочки предков продолжали свое слепое шествие к безжизненности.

Но вот вдруг зеленое пятно сжалось, распалось на отдельные клочки, и поверхность кратерного озера покрылась плотным коричневым ковром.

– О… – в изумлении выговорил Давид. – Мы только что потеряли хлорофилл. Способность производить энергию из солнечного света. Видишь, что произошло? Это сообщество микроорганизмов было изолировано от остальных за счет падения метеорита или еще какой-то геологической катастрофы – вследствие которой образовался этот кратер. Тут перестало хватать питания. Микроорганизмы должны были либо мутировать, либо умереть.

– И они мутировали, – сказал Бобби. – А если бы они этого не сделали…

– Если бы они этого не сделали, не было бы нас.

А потом последовал жестокий взрыв, все пришло в движение – всепоглощающее, неясное. Вероятно, это и была та катастрофа, о которой сказал Давид.

Когда все было кончено, Бобби вдруг опять оказался под водой, и перед ним предстало плотное скопление коричневой массы, держащейся неподалеку от дымящегося жерла, тускло подсвеченного сиянием недр Земли.

– Вот до чего дошло, – проговорил Давид. – Наши самые дальние предки были поедателями камней. Это термофилы, а может быть, даже гипертермофилы. То есть они обожали высокую температуру. Они питались минералами, попадавшими в воду из жерл вулканов, – железом, серой, водородом… Грубо, неэффективно, но здраво. Им не нужен был ни свет, ни кислород, ни даже органические вещества.

Бобби погрузился во тьму. Он миновал туннели и расселины, и эти расселины и туннели уменьшались в размерах, сжимались. Кромешный мрак прерывали только редкие красноватые вспышки.

– Давид? Ты еще здесь?

– Я здесь.

– Что с нами происходит?

– Мы находимся под дном океана. Перемещаемся сквозь слой базальта. Вся жизнь на планете слипается, Бобби, сжимается на всей протяженности береговой линии океана, на базальтовом дне. Все соединяется в одну точку.

– Где она? Куда мы перемещаемся?

– К твердым породам, Бобби. На глубину около километра. Это будет последнее отступление жизни. Вся жизнь на Земле началась в этой полости, в этом каменном убежище.

– И из чего же, – спросил Бобби с опаской, – она потом появилась?

– Это нам и предстоит выяснить.

Давид поднял фокус червокамеры выше. Братья словно бы повисли в зловонном небе над безжизненной Землей.

Тут был свет – тусклый, оранжевый, как сумерки в городе, где небо затянуто смогом. Солнце, видимо, стояло над горизонтом, но Бобби не мог точно определить, где находится оно и гигантская Луна. Атмосфера была осязаемо плотной и давящей. Внизу чернел и местами вскипал океан. Тут и там над поверхностью воды вспыхивало пламя, прорывавшееся через трещины в дне.

«Теперь на кладбище действительно пусто, – думал Бобби. – Только где-то сохранился глубокий "карман", и там прячутся мои самые далекие предки. Эти юные горы уже отдали все, что в них было захоронено».

Но вот собрались в непроницаемую пелену черные тучи, и их словно бы поволокло по небу какое-то жестокое божество. Начался ливень наоборот. Струи воды отскакивали от подернутой рябью поверхности океана к набухшим тучам.

Миновал целый век, а дождь все лил и лил, все бушевал над океаном, и его ярость не ослабевала. То есть мощь ливня была так велика, что уровень воды в океане вскоре заметно понизился. Тучи сгустились еще сильнее, океаны сморщились, остались только отдельные соленые озерца в самых низких впадинах на потрепанной, потрескавшейся поверхности Земли.

Прошло две тысячи лет. Дождь не прекращался до тех пор, пока океаны не превратились в облака, пока вся суша не пересохла.

А потом суша стала изменяться.

Вскоре на ее обнаженной поверхности возникли светящиеся трещины, и из них полилась лава. Наконец посреди лавы остались только отдельные островки, каменные осколки, но и они дрожали и таяли, и новый океан покрыл Землю: океан расплавленной породы глубиной в сотни метров.

Начался новый дождь наоборот: жуткая буря поднялась на поверхности, из расплава вылетали светящиеся камни. Капли лавы улетали к водяным тучам, и атмосфера превратилась в страшную смесь пара и лавы.

– Невероятно! – вырвалось у Давида. – Земля накапливает атмосферу из испарений камня, толщина этого слоя сорок – пятьдесят километров, а давление в сотни раз превышает те показатели, которые мы имеем сейчас. Тепловая энергия немыслимая… Верхушки облаков наверняка светятся. Земля пылает – звезда, окутанная испарениями камня.

Но каменный дождь отнимал тепло у потрепанной планеты, и быстро – всего за несколько месяцев – Земля остыла и стала твердой. Под светящимся небом снова начала образовываться жидкая вода, новые океаны сформировались из остывающих облаков. Но они получались кипящими, поскольку их поверхность соприкасалась с горячими испарениями. А между океанами образовывались горы, они словно бы сами себя лепили из кучек шлака.