Призванный Судьбой - Владимир Александрович Сухинин

знаю, но его брат, тот, что прибыл сюда, нашелся недавно. Охотники, что привезли Эгемона, говорили, что он нашел брата в Мертвом городе на острове. Вроде как его спас. Так я и поверил.

– А кто он, по-твоему? – спросила удивленная Дионисия. – Борз Хойскар очень его ценит и почитает.

– Не знаю. Но знаю, что у него нет имения и подданных. Он просто приживалец. А нам нужен крепкий царь, который может содержать дружину. Твой отец все спустил… Мы в долгах.

– А кто ему советовал продавать деревни, Эвридар? Не ты ли?

– А чем платить дружине? Твой отец уже двадцать лет не ходил в набеги. Он сидел дома, податей не хватало. Чем оплачивать содержание воинов? А раньше расплачивались награбленным. Набирали холопов у диких племен в горах… Сам не хотел водить дружины и жить хотел долго. Вот и дожились… Я тебе честно скажу, Дионисия, для всех было бы лучше, если бы царем стал твой дядя.

– Никогда! Я лучше убью себя.

– Ну и глупо. У Эгемона есть серебро. Есть дружина. Он ходит в набеги. Сейчас с озер оружие привез железное, броню. Он отдал бы за тебя долги. И кроме того, семь великих родов его поддерживают. А что тебе может дать этот князь без роду и племени? Он зависит от своего брата. Вот если бы его брат тебя сватал, то это уже другое дело. У того армия большая. Князей гор разбил. Набегом на них ходил.

– Он может это все дать своему брату, – парировала Дионисия.

– Не может, – хмуро ответил старик. – Воины, что с ним прибыли, рассказали, что озерные князья выгнали брата князя с озер. Он теперь сам по себе. За ним никто не стоит.

– Не может быть!

– Ну, так говорят. Не я придумал. Своих людей у нас на озерах нет. Проверить их слова я не могу. Но люди зря говорить не будут.

– Я у него спрошу, – резко ответила Дионисия. – Князь Артем прибыл с богатыми дарами и очень уверенно себя ведет. Так те, кого выгнали, себя не ведут. Он подарил мне амулеты, шубу. А Эгемон лишь раздает обещания, и многие купились на его посулы. Он и подати отцу не платил. Говорил, средств нет, а сам дружину собрал. Откуда у него тогда средства?

– Не знаю, дочка…

– А люди говорят, он нашими людьми торгует с пиратами. Продает их в рабство.

– Это слухи…

– И про князя только слухи. Но одним ты веришь, другим нет…

– Я забочусь о твоем благополучии и благополучии царства…

– Тогда помоги мне с замужеством. Уговори глав великих домов одобрить брак с князем Артемом.

– Я сделаю все, что смогу, но знаешь, сколько они запросят?

– Сколько?

– Очень много. Больше, чем им обещал Эгемон. А сможет ли князь это дать?

– Вот у него и спросим. Почему ты не позвал его на переговоры?

– Потому что он не должен знать про наше бедственное положение. Это политика, Дионисия, и ты, как дочь царя, должна это понимать. Если он поймет, что у нас уже практически ничего не осталось, то может решить силой захватить власть. Пусть не он, а его брат. Понимаешь? Мы потеряем свободу и станем данниками.

– Хорошо, я понимаю твою позицию, хотя с ней не согласна. Кто ждет приема?

– Посланец от рода эзидаков. Звать?

– Зови.

В зал приемов вошел крепкий мужчина с окладистой бородой, в шубе из рыжей лисы. Вежливо поклонился кивком головы.

– Садитесь, борз Эзиндар, – указала рукой на кресло рядом Дионисия. Тот сел. – Вы уже знаете, борз, что я выхожу замуж за князя Артема из Озерного княжества?

Борз кивнул.

– Я бы хотела, чтобы ваш род поддержал наш брак.

– Мы, борза Дионисия, не против, – спокойно ответил посланник. – Мы хотим иметь пятьдесят железных мечей и броней от жениха.

– Борз Эзиндар, это слишком много, – пораженная запросами рода, воскликнула девушка. – Такие подарки никогда не давались…

– Да, не давались, – согласился посланник, – потому что никто не мог их дать. Но князь Артем пришлый, и мы его не знаем. Если он докажет свою состоятельность, мы будем уверены, что он сможет защитить царство… Кроме того, борз Эгемон предлагает нам тридцать мечей и тридцать броней, если мы поддержим его притязания.

– А откуда он их возьмет? – удивилась Дионисия.

– Я не знаю, но у него есть такие вещи. Есть у его воинов. Значит, он сможет и нам дать. Нам все равно, кто будет царем, но Эгемона мы знаем, он наш.

– Это ваше последнее слово? – спросил молчавший борз Эвридар.

– Да, борз. Это воля главы рода.

– Хорошо, борз. Мы вас услышали, – сдерживая гнев, произнесла Дионисия. – Передайте главе рода – мы будем думать.

Посланник встал. Молча поклонился кивком и величественно, с чувством собственного достоинства, покинул зал. Дочь царя и борз Эвридар остались одни.

– Ну, что я тебе говорил? – недовольно произнес Эвридар. – Они уже сговорились между собой и требуют непомерного. Все идет к тому, чтобы заставить князя отказаться от тебя.

– А как дядя будет выполнять свои обещания? – спросила Дионисия. – Ему на озерах не дадут оружие…

– Он будет оттягивать расчет. Потом, став царем, начнет торговаться. Он это умеет и выторгует гораздо лучшие условия. И рода согласятся. Лучше иметь немного, чем ничего, и на царстве будет свой царь. Он выкрутится. А вот твой князь в ловушке.

– Посмотрим. Кто еще прибыл?

– Посланник от гералдидов.

– Зови.

Вошел худой старик с крючковатым носом. Быстро просеменил к дочери царя, не чинясь, поклонился и, получив приглашение, сел.

– Я буду кратка, борз Гермилон, – начала разговор Дионисия. – Выхожу замуж за озерного князя. Вы поддержите наш брак?

– Борза Дионисия, – живо ответил старик, – мы поддержим, но хотим пятьдесят мечей и пятьдесят броней от жениха. Кроме этого, ваш дом должен нам два таланта серебром.

– Как два талана? – удивленно воскликнула Дионисия. – Когда мы занимали? Все хозяйство веду я, и у меня нет этих долгов…

– К нам приходил брат царя, борз Эгемон. Он по просьбе царя занял эти средства. У нас есть его долговая расписка.

– Так пусть он вам и отдает долг! Мы при чем?..

– При том, что он брал для царя, на набор дружины для вашего отца. Для отражения набега горцев заречья. Царь был поручителем.

Дионисия тяжело вздохнула. Она поняла, что Эгемон взял два таланта под слово царя и присвоил эти деньги. И теперь он будет говорить, что отдал их царю, а куда тот дел, он не знает.

«Ловко, гад, провернул», – с ненавистью подумала она и тихо с еле слышимой обреченностью произнесла:

– Я услышала,