История Второй мировой войны. Крушение - Курт фон Типпельскирх

Другим важнейшим отраслям военного производства воздушные налеты противника также причинили очень большой ущерб. Производство синтетического каучука упало с максимального уровня, равнявшегося 12 тыс. т ежегодно, до 1/6 этого количества. Еще одним уязвимым местом стала доставка угля к объектам потребления. Все еще высокая производительность угольных шахт теряла свое значение, так как вследствие дезорганизации железнодорожного транспорта исключалась возможность вывоза добытого угля. С января по декабрь 1944 г. ежемесячная подача вагонов для Рурской области снизилась с 21 400 до 12 тыс., а в январе 1945 г. до 9 тыс. вагонов. Так как аналогичное положение существовало и в Саарской области, пока в марте 1945 г. она не была, наконец, вообще потеряна, а Верхне-Силезский угольный бассейн в феврале перешел в руки русских, германская экономика незадолго до окончания войны находилась уже на грани смерти.

При таком положении вещей не вызывало никакого сомнения, что дезорганизации немецкого транспорта и снабжения горючим в сочетании с успешным развитием наземных операций вполне было бы достаточно для того, чтобы сломить сопротивление немцев. А устрашающие налеты авиации против мирного населения и с целью уничтожения германских городов не содействовали ни достижению, ни ускорению победы западных держав. Военного значения, даже в самом широком смысле слова, эти налеты не имели. Возможно, война закончилась бы еще быстрее, если бы использовавшиеся для бомбардировки городов силы авиации были брошены против военных объектов. Неслыханным по своим масштабам было разрушение с воздуха Дрездена, начавшееся 13 февраля и длившееся несколько дней. Фуллер пишет о нем следующее: «В первую ночь 800 английских бомбардировщиков сбросили 6S0 тыс. зажигательных бомб вперемежку с четырех- и двухтонными фугасными бомбами. На следующий день американцы предприняли налет на город армадой, насчитывавшей 13S0 бомбардировщиков и 900 истребителей сопровождения, и повторили его еще раз 15 февраля 1100 бомбардировщиками. В это время город был наводнен тысячами беженцев, пытавшихся спастись от армий маршала Конева. Началась ужасная кровавая бойня: 25 тыс. человек было убито, 30 тыс. ранено, центральная часть города на площади 15 км2 была совершенно разрушена, 27 тыс. жилых домов, 7 тыс. административных зданий превратились в развалины.

Предлогом для оправдания этого акта вандализма служило то, что союзникам якобы важно было помешать немцам использовать Дрезден, являвшийся важнейшим узлом дорог, для спешной переброски войск с целью остановить русское наступление. Однако, для того чтобы парализовать работу этого узла дорог, достаточно было бы непрерывно бомбить выходы из города, другими словами, блокировать город с воздуха, а не засыпать его бомбами.

Пока уничтожался Дрезден, осуществлялись многочисленные другие воздушные налеты... И так продолжалось до самого конца войны. Каков же был конечный результат этой поистине варварской жажды разрушения? В то время как войска союзников шли к победе, их авиация разрушала фундамент мира, который должен был последовать за этой победой. Ибо города, а не развалины являются фундаментом цивилизации».

Глава VI

_ о

БОРЬБА ЗА РЕЙХ Бои на Западной границе

Результаты закончившегося в конце сентября Арнемского сражения не удовлетворили ни Монтгомери, ни Эйзенхауэра. Монтгомери, безусловно, ожидал, что ему удастся подготовить крупный плацдарм на Рейне и оттуда в самое ближайшее время во взаимодействии с наступавшей с запада через Ахен на Кёльн 1-й американской армией нанести удар по обе стороны Рейна, с тем чтобы обеспечить развертывание крупных сил для намеченного скорейшего захвата Рурской области. Он все еще не мог расстаться с намерением закончить войну в 1944 г.

Эйзенхауэр такой надежды, вероятно, никогда не питал и поэтому не мог решиться на поддержку всеми силами предложенной Монтгомери операции за счет приостановления боевых действий на всем остальном фронте.

Итак, союзникам к началу октября, когда их наступательный порыв истощился, нигде не удалось выйти к Рейну в ходе преследования остатков разгромленных немецких армий, как это приказал Эйзенхауэр в начале сентября, не говоря уже о создании плацдармов на восточном берегу реки. Вряд ли это объяс-

нялось только соотношением сил. Немецкие войска на Западе к началу октября насчитывали 41 пехотную и 10 подвижных дивизий, причем некомплект их личного состава доходил до 50 %. Союзники в это же время имели почти 60 дивизий и огромное превосходство в технике. К тому же они располагали авиацией, насчитывавшей 4700 истребителей, 6 тыс. бомбардировщиков и 4 тыс. разведывательных, транспортных и других машин. Этого перевеса на земле и в воздухе хватило бы для того, чтобы не давать немецкому фронту возможности остановиться, если бы трудности подвоза не являлись препятствием для крайне необходимого, по мнению Эйзенхауэра, полного использования всех соединений. Назрела насущная необходимость в захвате порта Антверпена для приема транспортных судов союзников. Теперь Эйзенхауэр сожалел, что в свое время он принял решение переключить все усилия на Арнемскую операцию за счет отказа от достижения этой первоочередной цели. А до тех пор, пока не будет захвачен Антверпен, необходимо было лишь беспокоить немецкие армии и поменьше давать им возможностей организованно закрепляться на новых рубежах.

Гитлер усматривал в ощущавшемся с начала октября ослаблении нажима противника новую, чрезвычайно им переоцененную, возможность добиться перелома в войне на Западе и уже вновь носился с широкими наступательными планами, которым он подчинял все ведение боевых действий на Западе в ближайшие три месяца. С трудом создававшийся, все еще хрупкий фронт должен был до тех пор обходиться своими слишком слабыми силами, даже если бы это было связано, особенно на юге, с территориальными потерями.

В силу сказанного война на Западе к началу немецкого наступления в Арденнах проходила со стороны союзников под знаком налаживания подвоза к войскам и проведения частных атак с ограниченными целями, но со всё возраставшей интенсивностью, дабы изматывать немецкую оборону и создавать предпосылки для общего наступления; с немецкой же стороны — под знаком ведения обороны, которая лишь в крайних случаях усиливалась жалкими резервами, требовала от соединений, в сущности находившихся еще в стадии становления, последнего напряжения сил и нередко приводила к тяжелым поражениям.

Монтгомери трудно было смириться с тем фактом, что немцы, упорно удерживая устье Шельды и оборону южнее Мааса между Антверпеном и Неймегеном, уводили его от главной цели. Он недовольно переставлял назад флажки на карте и на неопровержимых фактах убеждался в том, что без использования порта Антверпена невозможно было решить проблему подвоза в таких масштабах, в каких это было необходимо союзникам. Шербур и Марсель — единственные крупные порты, существенно дополнявшие искусственный порт у побережья Нормандии, — не могли обеспечить доставку огромных масс необходимых запасов, тем более что у Атлантического побережья начались осенние штормы, значительно осложнившие разгрузочные работы в искусственном порту.

Оборонявшаяся в Голландии IS-я немецкая армия хорошо использовала время, прошедшее с момента окончания отхода, для усиления как плацдарма южнее Западной Шельды, так и своих позиций между Антверпеном и Хертогенбосом. Кроме того, для обороны Западной Шельды она располагала мощными укреплениями, возникшими здесь в ходе создания Атлантического вала. На одном лишь острове Валхерен имелось 25 батарей. Мощная артиллерия была установлена также у Брескенса и Кнокке.