Он тебя не любит(?) - Тала Тоцка

— А что тут думать, раньше думать надо было твоему Макару, когда на выдре этой бессоновской женился. Весь в тебя, тебе вон тоже никак спокойно не жилось.

— Знаешь что, Эвочка она девочка хорошая, но эта твоя упертость… Вспомни, как ты кобенился, когда мы с тобой сталелитейный завод делили! Я уж думал, тебя заказать придется!

Они оба гневно задышали в трубки.

— Ладно, — первым опомнился Демидов, — Бог с ним, с заводом, это все нервы.

— Точно, — согласился Ямпольский, — не бери в голову. Кто старое помянет… В общем, до встречи.

Он отбился и с довольным видом откинулся на спинку кресла. Все хорошо, у них теперь все будет хорошо.

***

— Ты Машку напугаешь, если будешь так кричать, — Эва рисовала пальцами узоры на его мокрой спине, а он продолжал целовать ее, захватывая губами нежную кожу. Будто пил с нее. Как он без нее жил? — Машка спит очень чутко.

— Я зашью нашу спальню звуконепроницаемыми материалами, как студию звукозаписи. Тебе не тяжело, Эвочка?

— Нет, — она потерлась носом о его грудь, и он поймал ее губы. — Мак, ты что, я еще не отдышалась!

— Просто лежи, я тебя сам целовать буду.

— Ты так второй день говоришь!

Вообще-то вторые сутки.

— Если хочешь спать, спи, моя родная, спи, Эвочка, а я не устал.

Он без нее устал, просто до смерти устал.

Они снова начали целоваться, переплетая пальцы, руки, ноги. Макар очень боялся навредить ребенку, но Эва нашла в интернете целую подборку статей на эту тему, где все специалисты в один голос утверждали, что секс на ранних сроках даже полезен, лишь бы беременность протекала нормально.

Вот они и застряли в спальне, надо в самом деле Эвочку на речку вывести, свежий воздух беременным полезен не меньше, чем здоровый секс. И Арсена вроде как обманули, нехорошо…

Макар сдерживался как мог, но все равно они снова были мокрые от пота. Он терся щекой о влажную спину Эвы, вжимался бедрами, а она откидывалась ему на грудь, отводила назад руки и обнимала его, притягивая за затылок. Ну как тут было не сорваться на бешеный темп?

Эва извивалась под ним влажная, скользкая, сладкая до невозможности. Какая уж там речка… Вон окно открыто, свежего воздуха тут завались! Он и не подумает спать, разве только если сам отрубится.

Снова и снова Макар возвращался к себе домой, но главное, он знал, что Эва чувствует то же самое. А значит, она тоже его любит.

***

Эва сама не помнила, как они оказались в постели. Сначала просто целовались, а потом все произошло так стремительно, она и опомниться не успела! Или это Макар ее загипнотизировал, как удав? Он и обвился вокруг нее как удав, оплетя руками и ногами, хорошо, Эва спохватилась, что надо предупредить отца.

Говорила с Арсеном, а Макар целовал спину, ласкал живот, легонько касаясь пальцами и поглаживая. Но когда руки стали спускаться ниже, Эва поспешно попрощалась и отключила телефон, как будто отец мог их сейчас видеть. Хотя вряд ли это остановило бы Макара…

…Следующий день подходил к вечеру.

Как они целовались! Будто это последние мгновения, будто у них остались считанные секунды, чтобы насытиться, и эти секунды на исходе. Наверное, Макар подумал о том же, потому что вдруг оторвался от нее и продышал в ухо рвано:

— Никогда больше, слышишь, никогда больше не смей от меня убегать!

— Не буду. Не буду, Мак, никогда, — она задыхалась и снова искала его губы, соленые капли слетали со лба и щек, смешивались, Макар слизывал их, врываясь в нее, и снова шептал:

— Не плачь, Эвочка, я так люблю тебя, если бы ты знала…

— Я знаю, — она вытирала его влажный лоб и прижималась к нему щекой, — я тоже…

Они как раз оба подобрались к финишу, как тут Макар отпрянул, несколько раз выдохнул, а затем вдруг захватил волосы на затылке и уставился знакомым сканирующим взглядом.

— Скажи, что ты меня любишь!

Она гладила его лицо, плечи, он ловил губами пальцы, прикусывал, а потом снова требовал:

— Скажи, Эва!

Она утвердительно кивала, обхватывала его ногами и просила, снедаемая неутоленным желанием:

— Пожалуйста, Макар…

Но он упрямо повторял, обездвиживая ее, и она сдалась:

— Ты мой единственный мужчина, Макар, мне даже не хотелось никого. Никогда. Потому что если не так, как с тобой, лучше вообще никак. Потому что я люблю тебя…

Мир рассыпался цветными фейерверками, Эва хваталась за скользкие плечи Макара такими же скользкими пальцами и думала, что вряд ли в мире существует нужная им звукоизоляция.

Зарисовки

— Ну что тут можно сказать, — Навроцкий так и не притронулся к предложенному коньяку, задумчиво разглядывая потолок, — это, конечно, полный абзац.

— А я тебе о чем, — согласился с ним Ямпольский. Он уже достаточно окреп, чтобы можно было выпить со старым приятелем и поговорить без женских ушей.

— Ты же понимаешь, Арс, какие у вас были шансы встретиться?

— Нулевые, — Арсен поднял бокал, — давай, Боря, за дочек.

Они сделали по глотку.

— А ведь я сразу понял, что это мое, — спустя некоторое время продолжил Ямпольский, — вот только определиться не мог, что за чувства у меня к ней. К ним, к обеим.

— Ты… влюбился, Арс? — осторожно спросил Борис. — Если между нами?

— Нет, нет, Боря, это совсем другое. Я ее полюбил, у тебя ведь тоже взрослая дочь, ты сам знаешь разницу. Женщину когда любишь, там по-другому все, там брать хочется, для себя больше чтобы. А здесь… — Арсен запнулся, подбирая слова, — здесь хотелось вскрыть грудную клетку, достать сердце и ей отдать, насовсем. Чтобы они в четыре руки держали и не выпускали. Мне все время закрыть ее собой хотелось, заслонить, чтобы она как в коконе была, понимаешь?

Навроцкий коротко кивнул, делая еще глоток. Он действительно понимал, Арсену всегда нравились отношения в семье Бориса.

— Нда, жаль… — глубоко вздохнул тот, глядя на портрет Киры Казариновой, который лежал на столе Арсена, — столько времени потеряно. Упрямой девчонкой оказалась эта твоя Кира, ладно тогда, а потом тебя найти вообще без проблем было.

— Не упрямая, Боря, гордая. Я сволочью оказался в ее глазах, ни ее, ни дочки не достойной.

— Эвангелинка на нее очень похожа.

— Похожа…

Арсен достал из ящика стола папку и положил перед Навроцким.

— Что это? — удивленно поднял тот голову.

— Акции, Боря, — и видя, как приятель протестующе набирает воздух, пояснил, — акции холдинга, теперь твои. И дом тоже твой.