Серебряная богиня - Джудит Крэнц

— Значит, вы говорите «нет», — произнес Шеннон.

— Я говорю «да». — И, не дав ему времени на ответную реплику, она поспешно произнесла: — Я хочу миллион долларов и контракт на три года. За это время вы сможете использовать мое лицо, мое имя и столько моих волос, сколько вам захочется, чтобы обеспечить продажу продукции «Элстри». Это касается всего: от рекламных роликов до витрин универмагов. Но этот миллион долларов вы должны выплачивать мне тремя частями. Первую треть — при подписании контракта, а остальную сумму — в течение трех лет вне зависимости от того, будет ли рекламная кампания успешной. Вне зависимости от того, решите вы оставить «Княжну Дэзи» в качестве рекламного символа или нет, если она не поможет «Элстри» реализовать товар. И, наконец, вне зависимости от того, что вы поменяете вдруг рекламное агентство, а новое захочет взять себе другой символ. Если мои условия не могут быть приняты, наша сделка не состоится.

«Миллион долларов! — изумился Шеннон. — А я ведь даже не знаю, фотогенична она или нет».

— Ну что ж, — заключила Дэзи, — забудем тогда о нашем разговоре.

— Сделка состоится, — торопливо бросил он. И затем добавил: — А что заставило вас изменить свое решение?

— Причины личного характера, — ответила Дэзи, с трудом сдерживая рвавшуюся наружу победоносную улыбку и вместе с тем цепенея от ужаса при мысли, что Шеннон, не дай бог, может передумать.

Минуты на три, не больше, Норта это даже позабавило. Но спустя каких-то три минуты после того, как Дэзи терпеливо повторила свой рассказ, он понял, что ее решение серьезно.

— Не говори глупостей, — раздраженно бросил Норт, и брови его нахмурились. — Ты не можешь это сделать! И что ты вообще знаешь о ремесле фотомодели и всем остальном? Да тебя ждет полный провал! Вся эта затея просто смехотворна, и больше ничего. Честно говоря, я думал, у тебя хватит ума не делать из себя посмешища.

— Шеннон так не думает, — с вызовом ответила Дэзи. У нее и так полно сомнений, а тут еще Норт позволяет себе так о ней отзываться.

— Шеннон! Этот выскочка, который вечно лезет не в свои дела! Сперва заявился сюда, и вся наша рекламная операция полетела к чертям собачьим. Потом с ума спятил, когда увидел твои волосы и твои глаза. «Ах, ах!» — разахался тут, как последний слюнтяй. Занимался бы своим бизнесом, так нет, этот сноб думает, что из него получится первооткрыватель звезд! — с издевкой заключил Норт.

— Я не хочу препираться с тобой насчет Патрика Шеннона, — возразила Дэзи. — Я только хотела, чтобы ты понял: мне придется уйти со студии.

— То есть сделать то, на что ты не имеешь ни малейшего права! Кто, черт подери, поверил в тебя и рискнул взять на работу, когда ты окончила свой идиотский колледж в Калифорнии и тебе позарез нужно было устроиться? И это тогда, когда у меня были двадцать человек на твое место!

— Ну, если быть точным, то брал меня на работу не ты, а Бутси Джейкобе.

— Только потому, что это я ей велел! Ты вообще-то представляешь себе, сколько времени и денег я в тебя вбухал, прежде чем ты стала продюсером? Я, между прочим, платил за псе твое обучение из своего кармана. И плевать мне, что ты работала по четырнадцать часов в сутки! Зато ты получила такую подготовку, какую мало кто имеет в нашем деле.

— Я все схватывала на лету. Я уже пять с половиной лет работаю на тебя, как каторжная, но даже в самом начале у меня все равно был талант, — произнесла Дэзи с вызовом. — Всегда был.

— Талант это еще не все. Кругом полно талантливых людей. Главное — уметь хорошо ориентироваться, и вот ты этому научилась. И как раз теперь ты собираешься уходить. У меня в голове не укладывается, как порядочный человек может так поступить. Чудовищная неблагодарность!

— Повторяю, мне нужно заработать много денег, Норт.

— Деньги… Деньги! Ты что, не знаешь, черт побери, что тебе платят как продюсеру по самой высокой категории?

— В таком случае добавь еще сотню долларов в день к моей ставке и найми продюсера от Боба Джиральди, Стива Хора или Салли Сафир. Ею, кстати, ты всегда восхищался.

— Но Салли партнер Ричарда Хаймана! Кто же может себе позволить это? — разозлившись, выпалил Норт.

— Однако Ричард, как видно, может, — спокойно глядя ему в глаза, парировала Дэзи.

— И ты, значит, думаешь, я тоже мог бы это сделать под давлением?

— Ничего я так не думаю. И не собираюсь на тебя давить, Норт. Я ухожу, чтобы заработать столько денег, сколько смогу. Боюсь, что другого шанса у меня не будет.

Лицо Норта расплылось в доверительной улыбке, чего Дэзи не видела уже несколько месяцев.

— О'кей, признаю, что конкурировать с «Элстри» я не могу. Честно говоря, я не понимаю, зачем тебе нужны все эти деньги, но я признаю и уважаю причину, которая побудила тебя принять это совершенно нелепое решение. Должно быть, она крайне важная. Хорошо, уходи на здоровье, Дэзи. Желаю тебе успеха. Но вот что я хочу тебе сказать: ты подумала о том, как это отразится на наших с тобой отношениях?

— А как это отразится? — спросила она с обманчивой мягкостью в голосе.

— Поскольку ты настаиваешь на уходе, многое теперь изменится.

Он взглянул на нее в упор, излучая весь свой шарм, неотразимый и обезоруживающий, которым умел мастерски пользоваться всякий раз, когда это необходимо.

— Значит, все? — невинным голосом поинтересовалась Дэзи.

— Вот дерьмо! Ненавижу такие разговоры, — не сдержался Норт. — Типично женская логика.

— Но ты же сам его начал. Послушай, Норт, то, что случилось в Венеции, должно было там же и закончиться — в тот день, когда прекратилась забастовка. Ты такой человек, что не выносишь бездействия. Поэтому-то между нами все и произошло. Но прошло уже несколько недель, и тебе это прекрасно известно. Зачем ворошить золу? Я ухожу, и тебе придется обойтись без меня. Ничего, ты сумеешь!

— Ты, черт подери, права. Я сумею!

Теперь он был в полной ярости, этот человек, которого никогда никто не подводил и уж тем более не бросал. Если нужно было кому-то уходить, то уходил всегда он. И на своих собственных условиях. Уходил с такой легкостью, словно срывал созревший плод. Прирученные им звери не смели огрызаться и никогда, ни разу не покидали клетки без его разрешения.

— Ничего, обойдемся… твою мать! — проорал он.

— У меня нет другого выхода. Поверь мне!

— Черта с два, нет!

Дэзи посмотрела на него с сочувствием. Она знала, что поступила правильно, не выдав тайны, не объяснив причин, заставивших ее принять предложение «Элстри». Та самая интуиция, которая там, в Венеции, в момент их близости удерживала ее от разговоров о самой себе и понуждала ограничиваться поверхностными ответами на его вопросы, по-прежнему подавала ей предупредительные сигналы. Норт был слишком суровым, слишком жестким и слишком поспешно отбрасывал все то, что не отвечало его представлению о совершенстве. Даже занимаясь с ней любовью, он почти не менялся в эти часы — или, во всяком случае, она этого не замечала. В нем не было глубинной нежности. Он всегда оставался напряженным как струна и не желал делать поблажки человеческой уязвимости. Он был лишен дара любви и понимания. Дэзи не хотела говорить об Амабель или Даниэль, чтобы, воспользовавшись ситуацией, оказать на него эмоциональное давление и добиться его прощения. Она не могла позволить себе обнажить перед ним свои личные проблемы ради того, чтобы добиться его согласия на то, на что у нее были собственные основания и права.