Охота на орлов - Бен Кейн

– Тебе вообще лучше быть где-нибудь подальше, – добавил Осберт.

Арминий с одобрением посмотрел на них.

– Давайте посмотрим, как обстоят дела, а потом примем решение.

На участке лагеря, занятом воинами Арминия, дела обстояли не так уж плохо. У них не было палаток – из-за римского преследования их не было ни у кого, – но они сохранили оружие и гордость. В других местах положение было иное, и прогулка до стоянки Ингломера не была приятной. В лагерь продолжали подходить группы отставших; их раны, изнуренные лица, отсутствие щитов и копий наглядно свидетельствовали о том, что на долю этих людей выпали тяжелые испытания. Повсюду между деревьями лежали раненые и умирающие. Несколько человек, сведущих в знахарском ремесле, трудились без отдыха, перевязывая, прижигая раны и поднося раненым целебные отвары. В больших кучах лежали тела тех, кого не удалось спасти, кто испустил дух, так и не получив помощи. В лесу больше не гудел барритус – его сменили неумолчные протяжные стоны и голоса, требующие тряпок и горячей воды.

Арминий шагал, не поднимая головы. Он уже понял состояние воинов. Завтра надо будет пройтись здесь снова, воздавая хвалу их отваге и выражая сочувствие. Требуется сделать все, чтобы поражение не истощило их ненависти к Риму, посеять ростки новой надежды в усталых, тоскующих душах.

Имени Арминия было достаточно, чтобы их сразу пропустили под просторный навес Ингломера, устроенный из одеял и шкур. Тем не менее два воина шли впереди и двое – позади них, что заставило Арминия, Мело и Осберта переглянуться. Похоже, что недоверие, которое он испытывал к дяде, было взаимным.

Ингломер неподвижно лежал на спине; плотная повязка охватывала его левое бедро, еще одна покрывала верхнюю часть головы.

– Какая приятная неожиданность, – прохрипел он, когда Арминий приблизился.

Бородатый жрец в балахоне, поивший раненого отваром шиповника, узнал Арминия и отошел в угол.

– Ингломер устал и нуждается в отдыхе, – сказал он оттуда, собирая свои горшки и инструменты.

Слабо кивнув, Ингломер велел двум воинам, шедшим перед Арминием, встать справа и слева от него. Два воина сзади остались на своих местах.

– Племянник пришел позлорадствовать?

Арминий с удовольствием сделал бы это, но он знал, что высокомерием разрушит надежду на сохранение союза с Ингломером. Во всем, что касается борьбы с Римом, Арминию требовался его дядя. Широко известный и уважаемый вождь, он располагал тысячами копий в той части племени херусков, которой управлял. У Арминия не было ни времени, ни сил для того, чтобы просто подчинить их себе.

– Я пришел потому, что мы родня. Ты серьезно ранен?

– Жрец говорит, что рана чистая. Я буду хромать, когда она заживет, но сражаться смогу. – Ингломер смотрел на него колючим взглядом. – Тебе больше нечего мне сказать?

– Решение о нападении на римский лагерь этим утром не было мудрым, но его приняло большинство. Я должен был уважать его. – Арминий хорошо умел лгать, но сейчас его искусство проходило настоящее испытание. Ингломер изучал его взглядом, и Арминий ждал, слегка волнуясь.

Наконец морщины на лице дяди слегка разгладились.

– Приятно сознавать, что ты умеешь быть кротким. Это может удивить тебя, но и я умею. Теперь уже ясно, что утреннее нападение было обречено на провал. Нам следовало ждать, пока римляне не выйдут из-за своих укреплений, как ты и предлагал. Меня огорчает гибель столь многих воинов, которые пали еще до того, как я сообразил, что происходит. Их смерти навсегда останутся на моей совести.

Арминий не заметил никаких следов лукавства на лице Ингломера, и его подозрения слегка ослабли.

– Я тоже горюю о них. Это был жестокий урок.

– Из-за меня потеряна последняя возможность нанести поражение римлянам в этом году, – с горечью сказал Ингломер.

«Ты прав», – подумал Арминий, чувствуя, что ненависть к дяде снова начинает разгораться в нем. Но он понимал, что сотрудничество необходимо продолжить, поэтому подавил гнев.

– С приходом весны у нас появятся новые возможности. Каждое племя, которое сражалось сегодня, захочет отомстить за своих павших. С благословения Донара они помогут нам разгромить римлян раз и навсегда.

– Племенам нужен предводитель, – начал Ингломер и закашлялся.

Арминий терпеливо ждал, но мысль его лихорадочно работала.

– Им нужен единый предводитель, – сказал наконец его дядя. – Ты станешь этим человеком. Ты доказал, чего стоишь, шесть лет назад, когда собрал племена вместе и уничтожил Вара и его армию. Именно ты собрал нас снова этим летом. Если б ты настоял на своем, то голову Цецины приколотили бы к ближайшему дереву нынче же ночью, а трупами его легионеров выстлали бы болото на десять миль в округе.

– Твои слова звучат музыкой для моих ушей, дядя. Значит, ты пойдешь со мной, когда римляне вернутся?

– И я, и мои воины, – твердо заявил Ингломер. Он протянул Арминию правую руку, и они обменялись крепким рукопожатием.

Арминий облегченно вздохнул. Поддержка Ингломера поможет убедить остальных вождей в возобновлении союза. Такие вожди, как Большая Челюсть и Тощий, вернутся к нему. Он снова получит возможность одержать победу – теперь уж окончательную – над римлянами, и если получится, Туснельда будет отомщена. Цецина умрет, и Германик тоже.

Он совершит это – и отдохнет.

Но не раньше.

Стояло раннее утро, рассвет только что наступил. Капли росы мерцали и блестели на низкой траве, кустах можжевельника и прочей болотной растительности. В четверти мили от римского лагеря Пизон и его товарищи молча стояли вокруг тела Вителлия. Рядом лежали лопаты. Их руки почернели от грязи, лица покрылись по`том – они выкопали ему могилу. У их ног лежал неузнаваемый Вителлий – завернутое в одеяло тело, перетянутое кожаными ремнями. Несмотря на неподвижность мертвеца, он оставался их другом. Их братом. Никто не хотел сделать первое движение.

– Неправильно, кажется, хоронить его посередине неизвестно чего, – сказал Пизон. Они спорили об этом со вчерашнего дня, после того как Вителлий умер. – Он должен лежать на воинском кладбище в Ветере вместе с другими солдатами. Я бы хотел когда-нибудь лечь рядом с ним.

– Я бы тоже этого хотел, но не получится, – вздохнул Метилий. – Даже если Тулл разрешит, доставить тело Вителлия к Рейну почти невозможно.

Солдаты покивали головами в знак сожаления, но Пизон не сдавался:

– Мы можем сделать носилки, подобно тем, что вы делали для меня. И отнести его домой.

– Это будет ни на что не похоже. Тулл нам сочувствует – ты слышал, что он говорил о Вителлии до того, как мы покинули лагерь, – но он не может позволить подобного. Каждый контуберний, потерявший товарища, начнет просить о том же; и что тогда получится? – спросил Метилий. – Может, Арминий и разбит, но мы все еще на вражеской земле. Армия должна двигаться в боевом порядке, Пизон.