Иван Калита - Юрий Торубаров

— Вишь, чернота, — поворачивая к нему лошадиную морду, говорил Мамед, — зубы скоро будут выпадать.

— Ладно! — ругая себя, что сам как следует не осмотрел конягу, насупившись, сказал продавец. — Берите за триста.

— Давай! — Мамед повернулся к Андрею.

Парень достал гаманок, отсыпал на руку часть деньги и протянул её Мамеду. Тот взял три золотых монетки и подал хозяину. Он растерянно смотрел то на деньгу, то на Мамеда, то на Андрея.

Мамед понял.

— Немало, — сказал он, — золотые.

Хозяин вздохнул и сунул их в карман.

— Бери! — Мамед подмигнул Андрею.

Парень взял узду, и они пошли прочь. Отойдя, Мамед рассмеялся. Засмеялся и Андрей.

— Знаешь, — произнёс Андрей и предложил: — ты мне сохранил много деньги, пошли, выберем и тебе коня.

Назад они вернулись на лошадях. Старший погонщик, узнав, в чём дело, посмотрел на Андрея таким заискивающим взглядом, что, кажется, намекни тот, и он упадёт на колени. В казачестве такого никогда не увидишь. Там, есть или нет у тебя деньги в кармане, все считаются равными. Ложась спать, Андрею на ум почему-то пришёл давний разговор с Курбатом. Он рассказывал, как казаки узнавали, что творится в городе, много ли дружины. Надо идти в кабак. За скляницей любой развяжет язык. А ещё женщины многое знают.

На следующий день они с Мамедом зашли побаловаться местным винцом. Пришлось впервые подержать на коленях и красотку, подарив ей связку. В знак благодарности она рассказала не только о богатеях, но и о бее, и где его златница. Домой друзья возвращались, поддерживая друг друга.

Андрею оставалось выяснить только одно: где лучше схоронить чайки. И он организовал прогулку на лошадях, выбрав для этого восточный, от города, берег. Но ничего подходящего не нашёл. Назавтра, чтобы не вызвать подозрение, они опять пошли слоняться на базар. Проходя один из рядов, вдруг услышали необычайный гром при ясном голубом небе.

Андрей загорелся:

— Пошли посмотрим.

Около продавца этой диковины толпился народ. В руках у него была непонятная трубка, куда он засыпал что-то похожее на песок, только чёрный. Потом заталкивал туда гальку. Направлял на доску и подносил огонь. Следовал громкий раскат. Гальки пробивали доску. Вещица почти ничего не стоила: двадцать акче. Андрей купил эту трубку и бочонок чёрного песка.

Под предлогом позаниматься с покупкой они поехали на западное побережье.

Потом Андрей предложил «размять» коней. Мамед охотно согласился. При погружении бочонок выскользнул из рук погонщика. Просыпалась часть песка. Виноватый Мамед стал сгребать его в кучку. Увидев, что чёрный песок смешался немного с настоящим песком, Андрей сказал:

— Оставь его. Забросай камнями!

Мамед исполнил. Немного отъехав, Андрей почему-то захотел эту кучку поджечь. Он вернулся, достал мусат, высек огонь и, не захотев слазить с коня, бросил трут на кучку. Едва тряпица коснулась чёрного песка, как раздался гром, и камни со свистом разлетелись. Один, маленький, ударил ему в руку и поранил до крови. Да ещё конь, напуганный таким шумом, едва не сбросил Андрея. Мамед оторвал от своей рубахи клок материи и обвязал рану. Рана ныла, и им пришлось вернуться и искать лекаря. Обрабатывая рану, лекарь удивлённо поглядывал на пациента, который сидел с невозмутимым лицом и задумчивым взглядом. Андрей подумал, что делать с чёрным песком, который может так расшвырять камни, но пока не мог найти ответа. Думал и о том, что пора возвращаться. За это время он успел выяснить многое: какова охрана, где у бея дружина, где осуждённые и где рабы. Не мог решить лишь, как разбить ворота. Больших, мощных деревьев в округе не росло. Или они ему не попались на глаза. А бить худым брёвнышком — что заливать кубком пылающий курень. И вдруг его осенило, а что, если...

Вечером страшный грохот разбудил хозяина. На месте двери зияла пустота. А та, разбитая на куски, разлетелась по опочивальне. Утром, разобравшись, кто виноват, хозяин в ярости всех выгнал. И только хорошая деньга, данная ему Андреем, успокоила хозяина. На такие деньги можно было не только восстановить дверь, но и построить новое жильё. И он смилостивился и разрешил постояльцам вернуться. Но они его отходчивостью уже не могли воспользоваться и оставили её до следующего раза. Хозяин Мамеда приказал грузиться и возвращаться домой. Андрею жалко было расставаться с Мамедом, тот пришёлся ему по душе, но...

Андрею оставалось определить место, где схоронить чайки, — и налёг готов. Прощальная прогулка на лошадях с Мамедом. Андрей подметил затон, подходящий для чаек. Глухое место, рядом ни души. Он радостно вздохнул. «Сегодня ночью зажгу багатицу. Меня, поди, заждались», — решил Андрей.

Попрощавшись с Мамедом и дождавшись, когда караван скроется за очередным поворотом, он направился на рынок и купил у удивлённого араба пару бочонков с его необычным песком. Ночью парень надёжно спрятал эти бочонки у загона. Всё! Можно зажигать!

И вот Андрей среди своих. Вновь старшины на чайке кошевого. Предложения Андрея поразили присутствующих. Даже кошевой громко крякнул и развёл руками:

— Зубец! Одно слово!

Андрей нарочно умолчал только об одном: о взятии ворог. Один из старшин этого не упустил. Ответ всех поразил, хотя был неясен.

— Откроем! — вот и всё.

Бей этого города имел привычку проверять в ночное время стражников, взбираться на крепостную стену, осматривать примыкающую к городу местность. Покажись ему что-то подозрительным, как вмиг летели туда воины.

И в эту ночь страдавший от бессонницы бей приказал слуге подать коня и вызвать стражу. Оседлав лошадь, он посмотрел на небо.

От дворца бея дорога вела на север и упиралась в морские ворота. Бей считал это место самым опасным. Он боялся пиратов, которые нападали на прибрежные города. Но всегда их действия были одинаковы. Они врывались в порт на кораблях, высаживались, штурмовали стены и врывались в город. Вдоволь награбив, пираты, как приливные волны, откатывались на суда и уходили в море.

Подъехав к воротам, бей нашёл стражу бодрствующей. Старший бегом подбежал к подъехавшему бею и доложил:

— Достопочтенный владыка! У меня всё спокойно.

Бей покачался в седле и, тяжело занеся ногу, спрыгнул на землю. Вдали виднелись тёмные силуэты кораблей, забивших гавань. Это радовало бея. Чем теснее там от разных судов, тем больше денег сыплется в его карман. Спокойно, по морской глади, убегала вдаль лунная дорожка, как бы говоря об отсутствии тревоги и беспокойства. «Вот так бы всегда!» — подумал правитель и пошёл к лестнице.

Выслушав полагавшееся по его чину приветствие, бей опять поднялся на стену. Дорога, отшлифованная многочисленными телегами, сновавшими взад и вперёд, давала свинцовый отблеск под лунным светом и была пустынна. Скользнув взглядом по облепившему её жилью, он не заметил ничего тревожного. Жители мирно почивали. Бей даже позавидовал им: ничто не нарушало их сон.