КГБ и власть. Пятое управление: политическая контрразведка - Эдуард Макаревич

— А как же русские дошли до Берлина, если у них не было ни армии, ни оружия?

На что Лев Львович ответил:

— Благодаря решительным действиям американцев и той помощи, которую они оказывали русским.

Как только отгремели последние залпы войны и Запад стал претендовать на половину победы, писатель и публицист Илья Эренбург, ненавидимый Геббельсом, написал в первой своей послевоенной публикации: «Если осмотреть труп фашизма, — на нем много ранений, от царапин до тяжелых ран. Но одна рана была смертельной, и ее нанесла фашизму Красная Армия».

Это была та Армия, которая перемолола в боях 85 процентов войск гитлеровской Германии и ее европейских союзников. Но стоило это Советскому Союзу 27 миллионов жизней его граждан, из которых около 13 миллионов были мирными жителями — убитыми, умершими от голода и болезней, умерщвленными в нацистских концлагерях, на немецких заводах и в немецких хозяйствах. Цена войны для Советского Союза складывалась из десятков миллионов человеческих жизней, тысяч разрушенных городов, деревень, заводов, школ, институтов, памятников культуры.

Когда после разгрома фашистской Германии в мире началась холодная война, западные оппоненты не хотели знать, а те, кто знал, — помнить, сколько жертв принес Советский Союз на алтарь победы. Сегодня Запад претендует уже не на половину победы во Второй мировой войне, как было более 70 лет назад, а на всю победу, пытаясь утопить в череде бегущих лет память о том, кто на самом деле разгромил цитадель фашизма гитлеровскую Германию. Запад, прежде всего США, заново создает образы ушедшей в историю мировой войны, и делает это в определенных целях. Профессорам-политологам в союзе с политиками очень важно объединить нацистскую Германию с Советским Союзом, сделав их в своих умопостроениях субъектами одной крови. И тогда можно убеждать мир, что сталинский СССР был таким же агрессором, хищником, как и гитлеровская Германия. Он так же завоевывал и оккупировал другие страны в Прибалтике, в Восточной и Центральной Европе, как и Германия нацистского фюрера. Следуя этой профессорской логике, публику подталкивают к выводу, что в этом случае Россия как преемник СССР должна взять на себя политическую и моральную вину за эту «оккупацию» и материально компенсировать «ущерб пострадавшим» народам. Но есть еще более дальняя цель этой интеллектуальной операции. Россия, приняв на себя эту мнимую вину за СССР, перестав быть страной-победительницей в мировой войне, уже вряд ли сможет стать кристаллизующим центром новой цивилизации — русского мира, развивающегося на ресурсах своей истории, культуры и интеллекта. Такая цивилизация, растущая рядом с Евросоюзом, никак не вписывается в мир по-американски.

Радикальные приверженцы этих целей для России считают, что страна, спасшая 70 лет назад мир от фашистской чумы, должна стать изгоем мира в первой половине нового века. Полагаясь на мощь массовых коммуникаций, они пытаются навязать миру тот образ России, что проектировали в той или степени с начала холодной войны. С ориентацией на этот образ предлагались учебники по истории, снимались фильмы, сочинялись книжки, сносились одни и возводились другие памятники, создавались компьютерные игры, одна за другой по определенным формулам проводились общественно-политические акции, чтобы изменить сознание людей.

Но разве во имя такой России страдали и гибли миллионы наших людей в ту Великую Отечественную войну?

Когда в 1965 году страна широко отмечала двадцатилетие Победы, думающие люди из числа воевавших ловили себя на мысли, что наступит время, когда во власти будут люди, не хлебнувшие горя и побед этой войны. И возможно, чувство родины у них будет другое, и боль той войны они не удержат. И это самое опасное. Судьбы Горбачева и Ельцина были окрашены как раз непониманием этой боли и этих побед, что тоже привело к трагедии страны.

А что может удержать и понимание той войны, и гордость за победы в ней, и за ее героев, и боль за ее жертвы? Такой вопрос и Бобкову задавали.

С течением времени вопрос этот только крепнет. А сегодня он вообще оказался в центре мировоззренческого противостояния России и Запада. Но какой может быть ответ?

Опытные бойцы мировоззренческого фронта, в том числе и с учеными степенями, все более обращают внимание на мораль и нравственность в поисках ответа.

Это честные знания и честная память о Великой войне. Знания и память, обусловленные моралью, которые необходимо культивировать наукой, литературой, искусством, образованием и постоянно поддерживать, предоставляя все новые и новые доказательства нашей победы в этой войне. Если дело было правое, то правда все докажет.

Не потому ли Джордж Кеннан, главный стратег холодной войны, выступая в Национальной военной академии США в декабре 1947 года, предложил для дипломатии и идеологических операций понятие «необходимой лжи»?

Но опытные бойцы знают, что молчанье, или искривленная правда, или «необходимая ложь» всегда хуже доказательств, обусловленных нравственным подходом.

Война кончилась. И нужно было определять свое будущее. А какие ресурсы для этого имел Бобков? Лучший, конечно, — молодость, девятнадцать лет. К тому же фронтовик, да еще в звании старшины, опытный солдат, смел, сообразителен, психологически устойчив, в бою надежен. Образование почти среднее. Коммунист. Такими людьми не бросаются. Таким людям предлагают стоящее дело.

Бобкову предложили учиться в школе контрразведки Смерш. «Смерть шпионам», — так назвал Сталин в 1943 году реорганизованную военную контрразведку. За годы войны эта служба заявила о себе так, что гитлеровские спецслужбы — абвер, СД, гестапо — признали в ней серьезного, бескомпромиссного противника, действующего жестко, агрессивно, изобретательно.

Бобков выбрал Ленинградскую школу Смерш. Уже после первых занятий стало понятно, как были далеки у слушателей школы представления о контрразведывательной деятельности. Оказывается, это была целая наука со множеством технологий, приемов и практических действий, которые нужно было освоить. Но при этом наука эта была не засохшая, а занимательная, обращенная к жизни, снимающая покров с ее тайных лабиринтов.

Слушали лекции профессионалов, изучали документы, связанные с разоблачением фашистской агентуры, действовавшей в нашем тылу, постигали методы заброски агентов немецкими спецслужбами, разбирали деятельность разведывательных и контрразведывательных органов, диверсионных и разведывательных школ, созданных немцами на оккупированной территории. И конечно, вникали в операции внедрения нашей агентуры в немецкие спецслужбы, в диверсионные школы и гитлеровские спецформирования.

Вчерашний день? Враг разбит, а тут изучают его методы, и наши методы против него. Зачем?

Но американцы занимались тем же самым. Так же изучали достижения немецкой разведки и контрразведки. Колоссальное количество материалов было вывезено из поверженной Германии для изучения в США. Да и бывшие деятели немецких разведывательных и контрразведывательных органов, оказавшиеся в США, пришли туда не с пустыми руками. Генерал Рейнхард Гелен, начальник отдела «Иностранные армии Востока» немецкого генштаба передал американцам огромный и бесценный архив развединформации по Советскому Союзу, и в придачу — каталог описания методов добывания этой информации. Главным методом здесь были многочисленные допросы советских военнопленных, которые представляли разные слои общества. Архив Гелена, пятьдесят стальных ящиков, был набит папками с материалами о Вооруженных силах СССР, о советских военачальниках, об экономике и советской политической системе, там были данные аэрофотосъемки советской территории. Материалы Гелена показывали потенциальные возможности металлургической, нефтехимической, танковой, артиллерийской, авиационной промышленности СССР, пропускную способность транспортных коммуникаций, людские резервы, систему подготовки кадров, творческие возможности советских армейских, авиационных, «промышленных» генералов. Материалы Гелена отражали особенности социальных, политических, национальных отношений в СССР, взаимоотношения власти и населения. Вся эта информация теперь была у американцев. Первые послевоенные разведывательные операции американского Управления стратегических служб (предшественника ЦРУ) против СССР питались немецкими разработками и «немецкой» информацией об СССР.