Мост над бездной - Гарри Тертлдав

* * *

Вскоре Созомен был должным образом назначен вселенским патриархом. Ршава пришел в Собор, чтобы посмотреть на его официальное введение в должность. Казалось, Созомен почти не изменился, с тех пор как Ршава уехал в Скопенцану. Он и тогда был стар, морщинист, с длинной белоснежной бородой. Сейчас он выглядел точно так же.

Расшитую золотыми нитями ризу патриарха еще больше утяжеляли нашитые на нее драгоценные и полудрагоценные камни. И без того сутулые плечи Созомена с трудом выдерживали ее вес. Он обвел взглядом собравшихся в Соборе прихожан, и когда заговорил с кафедры, голос его, несмотря на годы, оказался ясным и громким:

— Друзья мои, я никогда не ждал и не желал чести, которую его величество решил возложить на меня. Я охотнее размышлял бы о владыке благом и премудром, чем стремился править непокорными людьми. Но раз уж меня попросили, я буду нести эту ношу, насколько смогу.

Он посмотрел на толпу. Ршава помнил его взгляд — почти такой же проницательный, как у лика Фоса на куполе у него над головой. Похоже, взгляд остался прежним.

— Мы живем в тяжелые времена, — продолжал Созомен. — Некоторые могли бы сказать, что они тяжелые, потому что темный бог постарался сделать их такими. Как я слышал, даже некоторые священнослужители утверждали подобное. Они получат возможность доказать эти утверждения, если смогут.

Знал ли он, что Ршава сейчас в Соборе? Ршава узнал Созомена без труда, но узнает ли тот Ршаву через столько лет? Новый патриарх знал, что Камениату пришлось объявить о созыве синода, и, кажется, не возражал против этого. Ршаве это показалось хорошим предзнаменованием.

— Сам я не приверженец этих новомодных идей, — сказал Созомен. — Я верю в то, во что стал верить много лет назад еще на коленях матери. Я полагаюсь на эту веру. Она помогала мне и в горе и в радости. И думаю, что так будет всегда.

Тут он улыбнулся, и Ршаве показалось, что лицо старца излучает свет, подобный свету, струящемуся из окон в основании купола. Созомен не лгал, когда говорил о своей вере. Она сияла на его лице.

— Я могу ошибаться, — сказал он, все еще улыбаясь. — Я признаю, что могу ошибаться. Если синод решит, что это так… то я сложу с себя эту ношу, и с радостью.

Имел ли он в виду, что откажется от патриаршества? Или что тихо и спокойно умрет? Для человека его лет и с его очевидной решимостью возможным казался любой исход.

Ршаве захотелось его убедить. На следующий день он пришел в резиденцию патриарха и вскоре был принят. Поклонившись Созомену и поздравив его с назначением, Ршава сказал:

— Пресвятой отец, мне повезло, что я смог спастись из захваченной и разрушенной Скопенцаны. То, что я там увидел и что увидел позднее… Вы даже не представляете, насколько вам повезло, что вы живете в столице. Большая часть зла в этом мире обошла город стороной — пока.

— Борьба есть, — согласился Созомен. — Я не стану этого отрицать. Да и как я могу ее отрицать, когда она предопределена верой? Но вера также предопределяет, что добро и свет в конце концов восторжествуют, а тьма будет повержена. В это я верю до сих пор.

— Даже после того, как наше собственное зло позволило хаморам ворваться в империю и творить все эти ужасы? — вопросил Ршава.

— Даже после такого, — спокойно ответил патриарх. — Люди могут быть мошенниками и дураками. Люди нередко бывают теми и другими одновременно. Но даже у мошенников и дураков внутри сияет свет Фоса. И это возвышает их над грубыми животными.

— Неужели? — И Ршава поведал Созомену кое-что о тех ужасах, которые ему довелось увидеть. Он едва не рассказал старцу о некоторых собственных деяниях, но в последнее мгновение удержался. Про такое не следует знать даже святому Созомену. — И если вы спросите меня, — завершил Ршава, — то все это показывает, что мы отделены от животных. Мы ниже их. Они ведут себя так, как должны, но мы ведем себя так, как выбираем сами.

— Да, как выбираем. И мы должны выбрать свет. — Созомен осенил Ршаву благословением. — Ты должен выбрать свет, святейший отец. Он существует для тебя, равно как и для любого из нас. Тебе довелось немало пережить, но это не должно заставить тебя отвернуться от веры.

— Тяжелые времена наступили для всего мира, — не согласился Ршава. — Времена настолько суровые, что Фос уже не может надеяться на победу и торжество. Сама идея о том, что он это сможет, есть западня и иллюзия.

Созомен печально очертил на груди солнечный круг:

— Я буду молиться за тебя. Я буду молиться за тебя изо всех сил, какие у меня еще остались. Да одарит тебя владыка благой и премудрый умиротворением в конце твоего пути.

Ршава едва не проклял его тут же, просто за то, что патриарх ощущал себя удобно и безопасно в силках настолько очевидно (но, как Ршаве было ясно, недостаточно очевидно) устарелой веры. Нет, этого делать нельзя. Созомен очень стар, и его кончина никого не удивит… при обычных обстоятельствах. Но если два вселенских патриарха скончаются в течение нескольких дней и вдобавок через несколько часов после споров с Ршавой, у многих удивленно поднимутся брови. И слухи с севера уже достигли столицы. Пока даже Малеин не связал эти слухи со своим родственником. Но два мертвых патриарха — и очень многие люди сами догадаются об этой связи…

Встав, Ршава поклонился седобородому человеку, на котором пышные одеяния патриарха смотрелись как-то неуместно.

— Пресвятой отец, мы увидимся на синоде. Там соберутся все священнослужители.

— Соберутся, — подтвердил Созомен. — Но я надеюсь увидеть тебя раньше. Я надеюсь, что ты придешь в Собор и помолишься о возвращении своей веры. Иногда взгляд Фоса с той восхитительной мозаики под куполом творит настоящие чудеса.

— Возможно, вы меня там увидите.

Ршава не посмел отказаться или оскорбить Созомена в лицо, настолько большая личная сила исходила от патриарха. Еще раз поклонившись, Ршава вышел из резиденции.

Какой-то человек, по виду секретарь, дожидался аудиенции у Созомена.

— Святой отец, — вежливо пробормотал он, когда Ршава проходил мимо него.

Ршава кивнул в ответ. Этот щелкопер знал лишь, что перед ним священник и даже не подозревал, что убеждения священника противоречат всему, чему учили в храмах. Однако по всей империи (или по той ее части, которая не была захвачена хаморами, а может быть, лишь по той ее части, где еще не хозяйничали хаморы и Стилиан) уже скакали курьеры. Они вызывали священников и прелатов, монахов и аббатов в столицу на этот синод. А после его завершения, сказал себе Ршава, все станет иначе.

Но что, если не станет? Что, если синод лишь одобрит веру такой, какова она сейчас? Яркий солнечный свет заставил Ршаву моргнуть. Прищурившись, он поглядел на небо: это Фос мог намекать ему, что он не такой умный, каким себя считает. Фос, конечно, мог, но вряд ли намекал.

Если же собравшиеся церковники с ним не согласятся… В таком случае кое-кого ждет внезапная и преждевременная кончина. Не исключено, что прямо во время синода. Если люди отказываются взглянуть на очевидную истину, Ршаве придется ткнуть их в эту истину носом. И тогда, если ему немного повезет, уцелевшие станут сговорчивее.