Аргилай. Украденный дом - Дмитрий Легер

Зловоние тухлого мяса отряд почувствовал задолго до того, как показались первые крыши домов деревни Агат. И на удивление это было никак не связано с тем, что Трицитиана плохо готовит. Наемница первой послала свою кобылу в галоп. Аргилай немного помедлив, последовал за ней и вскоре Упрямец несся среди домов, сложенных из камня и покрытых сверху соломой. По лицу юноши били мухи. Насекомые тучами вились в деревне. Лаи старался не смотреть по сторонам, но все равно замечал, что не все жители лежат на земле. Некоторых повесили на деревьях, и судя по размеру тел – не только взрослых. К огромному облегчению деревня быстро закончилась, запах постепенно ослаб, а мухи пропали.

Трица верхом на Луне неслась дальше. Дорога поднималась в гору, но никакого жилья пока поблизости не наблюдалось. Наконец Упрямец поравнялся с кобылой арт-три, но лишь из-за того, что Трица оставила Луну и своими силами лезла по крутому склону наверх. Наемница решила сократить путь до вершины, и не подниматься по пологой дороге, спиралью, огибающей холм. Лаи спрыгнул с Упрямца и последовал за своей наставницей. Лиса почти не отставала и ловко карабкалась следом.

Остов сгоревшего дома на вершине холма, черным силуэтом вырисовывался на фоне заходящего солнца. Каждый шаг по пепелищу поднимал рядом с ногой облако пепла. Пепел кружился вокруг людей, медленно оседал на одежду и волосы. Трицитиана растерянно ходила среди сгоревших конструкций, иногда наклоняясь, копалась в золе. Пепел покрыл наемницу с ног до головы, отчего стало казаться, что арт-три резко поседела.

– Что ты ищешь? – тихо спросил Аргилай и закашлялся.

– Кости… – на ходу ответила женщина, разгребая обгорелые балки.

Лаи поднял продолговатую почерневшую кость. Рядом лежали другие.

– Лошадиная. – не отрываясь от своего занятия, пояснила Трица. – Где ты стоишь – была конюшня.

Лиса принесла человеческий череп. Трица некоторое время смотрела на находку, а затем, где стояла там и села прямо в пепел. Варварка что-то сказала. Арт-три нахмурилась, поднялась и пошла за ней. Вскоре они извлекли из-под сгоревших обломков дома шесть черепов, пять шлемов и различные части латной брони.

– Не наши, – задумчиво произнесла Трицитиана, рассматривая закопченные черные шлема. – Никогда подобных не видела.

– Пять шлемов, но шесть черепов. – произнес Лаи, излучая лучи смекалки и эрудиции. – Думаешь шестой череп – это твой отец?

Женщина некоторое время раздумывала, затем ответила:

– Думаю, мы были очень беспечны, когда считали себя в безопасности на другой стороне Пепельных гор.

Лаи сел на почерневший остов и медленно обвел взглядом пепелище. Не такого финала он ожидал от путешествия.

Варварка вновь затараторила что-то на своем наречии. Трица внимательно слушала, после чего пояснила для Аргилая:

– Лиса говорит, что видела людей в таких шлемах и черных доспехах. Они приходили к вождю ее племени.

– И что они хотели? – без особого интереса, спросил Лаи.

– Не знает, – покачала головой женщина. – Но на следующий день Сыновья Черного Медведя отправились в поход через горы.

– В деревне это тоже, – юноша подавил рвотный рефлекс, возникший при воспоминании о недавно увиденных картинах. – Косолапые натворили?

– Нет, медведи иначе поступают с телами. – тихо ответила Трица.

– В смысле, – удивился Аргилай. – Съедают что ли?

– Скажешь тоже. – фыркнула женщина, а затем добавила. – Только сердца.

– Значит она, – Лаи пораженно кивнул на Лису. – Ела людей?

– Лишь совершеннолетние достойные этой чести. – пояснила арт-три.

Аргилай поднял закопченный черный шлем. Большой и тяжелый, напоминающий ведро с заостренным дном. Узкие длинные глазницы смотрели пустыми провалами.

– Как думаешь, что тут произошло? – отбрасывая шлем в сторону, спросил юноша.

– Могу лишь предполагать, но те, кто пришел сюда – дорого за это поплатились. – Трицитиана указала на край почти не тронутой пожаром лужайки. – Видишь большое выжженное пятно?

– Там нет пепла, – удивился Лаи. – Только обожженная земля.

– След колдовской молнии. Он гораздо больше, чем след обычной молнии. Отец мастерски владеет этим заклинанием, – Трица со злобой пнула ногой обгоревший череп и тот, подняв облако пепла, отлетел в кучу почерневшего хлама. – Отец спалил дом молниями, вместе с теми, кто вошел в него.

– Нам стоит похоронить останки? – предложил юноша.

– Я не буду хоронить людей, которые напали на отца. – мрачно ответила наемница. – А какой из этих черепов мог принадлежать отцу – я не знаю.

Пепел кружился в последних лучах заходящего солнца. Вонь из деревни не долетала до хутора на холме и здесь стоял лишь запах сгоревшей древесиной. В высоком, чистом небе метались ласточки. Над цветочной клумбой, чудом не тронутой пожаром, гудели крупные пчелы, в траве стрекотали кузнечики. Мир продолжал существовать несмотря на все ужасы, что творились тут совсем недавно. Мир все так же дышал жизнью. А оттого становилось еще тяжелее осознавать, что все те месяцы путешествия, все те тяготы, лишения, потери и невзгоды, которые выпали на долю друзей – оказались напрасны. Аргилай стоял на финальной точке своего путешествия. Это был конец, провал, пустота. Казалось теперь можно просто сесть и тупо смотреть по сторонам, потому, что идти больше некуда. Лаи изгой без прошлого и будущего. Впереди юношу не ждало ровным счетом ничего. Или так только казалось?

Человек, потерявший память смотрел с холма на простирающийся вокруг мир. С такой высоты вид открывался чудесный. Зелено-желтые равнины предгорий, с пятнами редкого леса и каменными холмами, простирались до самого горизонта, соединяясь вдали с чистым сереющим небом. Человек смотрел на заходящее солнце и вспоминал свой первый день – почти, что день рождения, свой первый рассвет новой жизни. Теперь же все завершалось – солнце заходило за горизонт.

Но на какой-то миг, на какие-то несколько мгновений все это стало неважно. Аргилай почувствовал, как изнутри его греет некое теплое чувство. Вероятно, любовь. Любовь ко всему, что он сейчас видел, любовь к миру, в который ему посчастливилось попасть и остаться. К миру, частью которого он стал. Маленькое зернышко любви и счастья, теплилось внутри. На молодом лице Аргилая расцвела улыбка.

Высокая рыжеволосая женщина, рыжая девочка-подросток в черной шкуре на плечах, и босоногий юноша без прошлого сидели на закопченной балке сгоревшего дома и любовались на закат.

Темное, непроглядное одеяло ночной тиши накрыло предгорья. Голый череп огромной луны изредка появлялся сквозь разрывы облаков. Мерцали крупные звезды. Пепелище дома осталось позади, путники шли по дороге, спиралью, опоясывающей холм и сбегавшей вниз к его основанию. Все трое молчали, погрузившись в свои невеселые мысли.