Сотворение мира - Гор Видал

— Так почему же…

— Не знаю. Никогда не знаю. Очевидно, греки при дворе оказали влияние. Гиппий, например. Он имеет какую-то власть над отцом. Всякий раз, как этот старик говорит: «Именем Афины и Посейдона клянусь, я снова принесу жертву в Акрополе!» — Ксеркс передразнил звучный голос Гиппия, лишь недавно начавший по-стариковски дребезжать, — у Дария выступают на глазах слезы и он клянется помочь.

— А что спартанский царь?

— Спроси свою мать. — Ксеркс смотрел невесело. — Я с ним не имел дела. Наверное, он хочет с нашей помощью вернуть власть. Чего же еще? Он считается хорошим воином. Будем надеяться, Лаис приучит его время от времени мыться.

— Мы с Лаис поссорились.

— Из-за греков?

Я кивнул:

— И из-за тебя. И Мардония.

Ксеркс привстал на локте и притянул меня так близко, что моя щека коснулась его курчавой бороды. Я ощутил исходящий от его одежды запах сандалового дерева и теплоту губ, когда принц прошептал мне в ухо:

— Она в самом деле дает Мардонию яд?

Я отпрянул:

— Нет. — Голос мой звучал ровно. — Не думаю, что эта девица вообще его любит.

— Но мне говорили, что она сохнет по нему и каждый день по капле добавляет в чашу яд.

Ксеркса забавляла наша игра.

— Думаю, она хочет, чтобы кое-кто думал, будто она влюблена.

— Понятно. — Ксеркс кивнул. — И все же…

К моей радости, индийские танцовщицы начали для нас свой танец. Близняшки из Таксилы очень удивились, когда я обратился к ним на их языке. Я попросил исполнить знаменитый танец живота. Ксеркс был очарован, следя, как их животы двигаются туда-сюда. В перерывах между танцами он сказал, что по прежнему не уверен в наследовании престола.

— Чепуха. Иного быть не может, — сказал я.

Признаться, меня несколько утомляли эти, с моей точки зрения, беспочвенные страхи. Ксеркс уже несколько лет считался наследником и соперников не имел.

— Гобрий по-прежнему хочет, чтобы наследником стал его внук. — Ксеркса не оставляли сомнения. — И Артобазан не забывает, что когда-то наследником считался он.

— Должен сказать, я об этом почти забыл.

Двор был в Экбатане, когда Дарий вдруг объявил, что отправляется на северо-западные рубежи, а поскольку персидский (на самом деле — мидийский) обычай требует, чтобы во время отбытия монарха из страны объявлялся его преемник, Великий Царь выбрал старшего сына, Артобазана. В то время мне и Ксерксу было по тринадцать или четырнадцать лет. Я совсем не думал об этом объявлении, пока Лаис не спросила, как отреагировал Ксеркс. Когда я сказал, что никак, она покачала головой. Год спустя Ксеркс признался, чего ему стоило скрывать свой ужас.

— Ведь не вернись Дарий из-за границы, Великим Царем стал бы Артобазан и всех остальных сыновей ожидала бы казнь.

Мы опустошали бутылку за бутылкой, и Ксеркс рассказывал о своем брате Ариамене как о возможной угрозе. Ариамен был сатрапом Бактрии, территории, склонной к бунтам.

— Шпионы мне донесли, что он собирается занять мое место.

— Каким образом?

— Яд. Переворот. Не знаю.

— А что думает Атосса об этом… своем сыне?

— Это Атосса меня и предупредила. — Ксеркс задумчиво покачал головой. — Ты знаешь, из всех моих родных и сводных братьев я любил одного Ариамена, который хочет меня убить.

— Если ты не убьешь его раньше.

Ксеркс кивнул.

— К несчастью, Бактрия далеко. Вот почему я надеялся… — он положил руку мне на плечо, — что ты отправишься в Китай через Бактрию.

Ксеркс подмигнул мне кошачьим глазом. Я похолодел как лед.

— Это… страшное поручение.

«Каким образом, — думал я, — возможно убить сатрапа Бактрии в его собственной столице?»

— Ну, пока тебе еще это не поручается. Но держи в уме, что когда-нибудь придется продемонстрировать любовь к своему шурину.

Сквозь пьяный туман я ошеломленно смотрел на него, а он — на меня. Он ликовал.

— Я говорил с законниками, — Ксеркс обнял меня, — и убедил их. На Новый год ты женишься на моей сестре.

— Я недостоин.

Отвечать так — принято. Но в тот раз я в самом деле так считал. Кто я такой, чтобы жениться на дочери Великого Царя? Я высказал это и еще кое-что добавил. Но Ксеркс пропустил мои возражения мимо ушей.

— Мы должны принять тебя в свою семью. По крайней мере, я должен. Атосса в восторге.

— А что говорит Великий Царь?

— Сначала он был недоволен. Но потом начал говорить о Зороастре, о том, как разочаровал последователей твоего деда, которых ценит выше магов. Ты знаешь его красноречие, когда он хочет получить что-то задаром. Как бы то ни было, когда он закончил, то уже убедил себя, что женить тебя на одной из своих дочерей была его собственная идея. Смешать кровь Кира Великого и святого Зороастра. То есть смешать мою кровь, поскольку сам он к Киру имеет отношения не больше, чем ты.

Остаток того дня в борделе несколько расплылся у меня в памяти. Помню, мы поделили с Ксерксом близняшек-индианок. Помню, меня стошнило. Помню, хозяйка дала мне какое-то сильное снадобье, которое сразу прочистило мне мозги, вызвав головную боль.

На закате мы с Ксерксом нетвердой походкой вернулись через толчею улиц в Новый дворец. У подножия зиккурата я спросил:

— На какой из твоих сестер мне предстоит жениться?

— На… м-м-м… — Ксеркс остановился и тяжело задумался, затем покачал головой. — Не помню. Из пяти я сам видел только двух. Все равно, Атосса говорит, что твоя — лучшая из всех. Спроси Лаис. Она знает гарем.

— Я с ней больше не разговариваю.

— Ладно, спроси Атоссу. Или просто подожди и сам увидишь. — Ксеркс ухмыльнулся в свете заката. — В конце концов, какая тебе разница? Ты женишься на внучке Ахеменида, а остальное в этом мире не важно.

По неизвестным причинам Великий Царь снова обратил свой взгляд на запад. В его царствование экспедиции на восток не будет. Я с грустью проводил Фань Чи, с радостью женился на дочери Великого Царя и следующие пять лет пользовался удовольствиями различных высоких придворных должностей, включая желанный многими статус царского друга — титул, который я по-прежнему ношу, но которым при нынешнем дворе не смею пользоваться. Я всегда считал, что титул и действительное положение должны более-менее совпадать.

В качестве «царева ока» я совершил инспекционную поездку по ионийским городам. Мне очень понравилась эта командировка. Во-первых, я очень подходил к такому делу по своему высокому рангу, а кроме того, я наполовину грек. Во-вторых, я посетил Абдеру, где встретился со своим дедом, принявшим меня, как единственного сына. Он был богат. И умен. Он был софистом еще тогда, когда про них в Греции и слыхом не слыхали. Протагор был, правда, тогда в Абдере резчиком по дереву, имел свою мастерскую и, возможно, повлиял на моего деда. А возможно, дед повлиял на Протагора. Встретился я также с моим дядей — твоим дедом, Демокрит. Он тогда был восемнадцатилетним юношей, и его интересовали только деньги. Я не буду распространяться на тему, которой ты владеешь лучше.