Самоучитель начинающего адвоката - Юрий Чурилов

Суд отметил, что о доказанности предъявленного обвинения свидетельствует «прежде всего явка с повинной» – конечно, она же царица доказательств – это, несмотря на установленный в суде факт, подтвержденный сотрудниками милиции, что С. в милицию не являлся, его задержали в собственной квартире по сфабрикованному обвинению за мелкое хулиганство. Далее, на втором месте по силе доказательств идут многочисленные показания сотрудников милиции и прокурора, которым у суда оснований не доверять нет, ведь указанным лицам, как К., не «жаль С.» (пользуясь судебной терминологией), им жаль себя, потому что придется отвечать за «раскрытое» наспех преступление. Также, в отличие от Ж., указанные лица своевременно «обратились» в Прокуратуру и были там допрошены, поэтому, по мнению суда, им можно верить.

Еще одно проявление теории формальных доказательств, когда сотрудник милиции – лучший свидетель: так можно все преступления раскрыть. Представьте, следователь сам себя допрашивает в качестве свидетеля по расследуемому им же уголовному делу за неимением других свидетелей, а в этом уголовном деле фактически было все именно так. Даже в этом случае судья, оценивая показания следователя, очевидно, написала бы, что «это никоим образом не свидетельствует о заинтересованности» следователя.

Суд сослался в приговоре на то, что заключение эксперта об орудии преступления носит вероятностный характер, однако не противоречит другим доказательствам. Да, действительно, оно им не противоречит, поскольку доказательства ничего конкретного не доказывают, как и это заключение эксперта.

Заключению комиссионной судмедэкспертизы телесных повреждений С. суд никакой оценки не дает, даже о нем не упоминает, указывая лишь на обоснованность материалов проверки, проведенной прокуратурой по факту применения насилия сотрудниками милиции в отношении С. Это нормальному человеку понять трудно, поскольку в постановлении об отказе в возбуждении уголовного дела нет никакой обоснованности выводов, а лишь перечислены противоречивые данные, полученные в ходе многочисленных проверок.

Определением облсуда 29 августа 2006 года приговор был оставлен без изменения. Законность этого решения впоследствии была подтверждена и Верховным Судом РФ, несмотря на то, что я даже не был извещен о рассмотрении жалобы в суде второй инстанции.

После публикации этого случая в моей книге[164] появились отклики простых людей. В одном из них было написано:

Продолжение у этой истории было, но не такое оптимистичное. В 2013 году, спустя несколько месяцев после освобождения С. из заключения, мной было получено письмо из Европейского Суда по правам человека следующего содержания:

Впрочем, в судьбе С. были и положительные моменты: за время пребывания в местах лишения свободы он избавился от алкогольной зависимости, получил образование сразу по двум специальностям. Поскольку, оказавшись на свободе, С. с трудом привыкал к воле, он решил приобщиться к размеренной и неторопливой деревенской жизни.

Некоторые адвокаты устанавливают табу на ведение определенных категорий уголовных дел. Те же, которые ведут дела без разбора, обычно отвечают на упреки окружающих, дескать, они не защищают хладнокровных серийных убийц, дерзких насильников, бандитов и террористов, а лишь оказывают им юридическую помощь. И хотя психически нормальный человек, находящийся в здравом, трезвом уме, не способен на причинение зла другому человеку, в чем я совершенно точно убежден, вести беспристрастную защиту этих людей, вкладывать в защиту всю душу все равно не так-то просто. Одно дело следствие, а другое – суд, когда приходится смотреть в глаза потерпевших.

У меня не было одиозных клиентов наподобие Чикатило, большая часть преступлений, по которым я принимал защиту, имела корыстную направленность и совершалась людьми, оказавшимися на дне общества. Поскольку подобного рода преступления однотипны, то адвокату время от времени становится сложно придумать что-то оригинальное в защите своего клиента: обычно коллеги взывают суд к жалости либо ссылаются на объективные жизненные обстоятельства, послужившие причиной преступления. Куда сложнее положение у адвокатов, защищающих лиц, совершивших особо тяжкие преступления против личности. Именно в этом смысле запомнилось мне следующее дело.

В октябре 2001 года курские газеты пестрили заголовками о нашумевших в городе убийствах владельцев автомобилей. Одна из таких статей называлась «В Курске убийца не дожил до приговора неделю» и содержала следующую информацию.