Плутовки - Бертрис Смолл

– Знаешь, бабушка, по-моему, ты очень храбра и благородна, – восхищенно прошептала Синара, услышавшая эту историю впервые.

– Тебе в отличие от меня вряд ли придется отказаться от любимого человека, дорогая моя. Но потребуется немало усилий, чтобы привести его к алтарю. Я уверена, внучка, что ты выиграешь эту игру и завоюешь его!

Синара кивнула и улыбнулась.

– Обязательно, бабушка! Обязательно! – заверила она, кладя голову на плечо Жасмин.

Гарри Саммерс долго смотрел вслед удалявшейся карете. Эта девушка была самым красивым и волнующим созданием из тех, с кем ему пришлось встретиться до сих пор. Ее абсолютная уверенность в том, что они обязательно поженятся, раздражала, сбивала с толку и одновременно смешила. Любит ли она его или просто охотится за титулом? Богатство ей не нужно: она куда богаче его. И как он относится к этому обстоятельству? Что испытывает, зная, как сказочно богата семья Синары? Благородно ли жениться на женщине, чье состояние гораздо больше его собственного? Но он слышал, как маркиз Роксли сплетничал о документе, который подписал его брат-герцог перед женитьбой на леди Дайане Лесли. По словам маркиза, герцогу пришлось согласиться с весьма странным условием и позволить жене управлять своими финансами. Вероятно, то же самое будет и с Синарой. Кто бы ни женился на ней, ему придется дать жене свободу. Хорошо, что это будет не он!

И все же... действительно ли он похож на отца? Синара, уж совершенно точно, ничем не напоминает его мать, милую, мягкую женщину, хоть и обладавшую по-своему сильной волей, ибо ей приходилось жить с таким мужем, как Дьявол Саммерс. В Синаре нет ничего мягкого. Если бы она вышла замуж за человека, подобного его отцу, вероятнее всего, просто прикончила бы, прежде чем перенесла хотя бы сотую долю страданий, выпавших на долю Софии. Но захочет ли любой мужчина иметь столь независимую и своевольную жену? Однако сам Гарри уж точно не желал женщину, похожую на его мать.

Он все еще помнил, какое потрясение испытал, узнав о том, что мать изменила отцу и носит чужого ребенка. Сам отец проорал все это в лицо мальчику, когда тот попытался защитить мать от его гнева. Гарри вспомнил, как отец вопил, что его мать ничем не лучше дешевой шлюхи и что ее брюхо набито семенем чужого мужчины. Что он обязательно убьет ее при первом удобном случае.

И он убил. Позволив ей выкинуть нежеланного бастарда. Отказав в просьбе послать за врачом или повитухой. Смеясь над ее болью и ублажая себя с любовницей, пока жена билась в агонии.

– Не женись, чтобы не причинить еще одной женщине столько мук, – был последний материнский совет.

Но так ли он похож на отца?

Настойчивые преследования Синары породили сомнения в его мозгу. Он отнюдь не считал дурочкой юную леди Стюарт. Видимо, она заметила в нем что-то хорошее, если так упорно попадается на глаза... и не только. Или для нее это вопрос гордости? Он игнорировал девушку, несмотря на все ее старания, и теперь она должна завоевать его сердце, чтобы доказать всем и каждому собственную неотразимость. Но зачем ей это?

– Ваша лошадь, милорд, – тихо окликнул конюх, чем вывел графа из глубокой задумчивости.

– Спасибо, – кивнул тот, швырнув ему монету. Потом вскочил на жеребца, того самого, на котором ездил гулять с Синарой в парке, и выехал на дорогу, ведущую в Ньюмар-кет, где у него тоже был дом. Завтра утром он снова поедет кататься и заодно попытается разобраться в своих смятенных мыслях. Неужели он просто глупец, если хотя бы допускает мысль о возможности жениться, как всякий другой мужчина?

Чем больше он размышлял об этом, тем больше запутывался.

Наконец он пустил коня в галоп и позволил прохладному ночному ветерку успокоить душу и овеять разгоряченное лицо.

Прозрачная серебристая дымка легким туманом висела над обширными вересковыми пустошами, окружавшими Ньюмаркет. В спокойном воздухе разливался слабый запах зеленеющих полей. Сквозь траву бесшумно крался лис, пытавшийся добыть себе завтрак. Небо сияло безмятежной голубизной. Над горизонтом в красно-золотом сиянии поднимался огромный шар солнца, и дружный птичий хор приветствовал появление могучего светила.

Синара сидела на своем огромном вороном жеребце в маленькой рощице, венчающей вершину холма. Ждала и наблюдала. Он проезжал здесь каждое утро, это она узнала от конюха из отцовских конюшен. Что же, ему хорошо заплатили за сделанную работу. Сегодня Гарри от нее не ускользнет.

И тут она услышала мерный конский топот и поспешно обуздала Пушинку, который тут же навострил уши и принялся приплясывать на месте.

– Еще рано, красавец мой, – унимала она. – Подожди. И как только граф Саммерсфилд почти поравнялся с ней, Синара пришпорила жеребца и вылетела из рощицы, словно подначивая ее догнать.

Жеребец графа поднялся на задние ноги, и Гарри, громко выругавшись, помчался следом. Сейчас он накажет нахала!

Вороной неизвестного словно пожирал милю за милей, в то время как его гнедой трудился изо всех сил, пытаясь догнать соперника. И тут Гарри вдруг узнал и коня, и наездницу и, громко рассмеявшись, стал понукать жеребца, поскольку не собирался вновь проигрывать маленькой ведьме. Расстояние между ними постепенно сокращалось. Теперь уже он был впереди и проскакал по пустоши еще несколько минут, прежде чем резко натянуть поводья и развернуть животное, оказавшись лицом к лицу с дерзкой плутовкой.

– Мадам, – объявил он, широко улыбаясь, – по-моему, вы совершенно безумны. Откуда вы знали, что я поеду по этой дороге и именно в этот час?

– Мой конюх сказал, – честно призналась она. – Я приказала ему подкупить одного из твоих людей. Вы, милорд, разумеется, знаете, что слуги, особенно самого низкого ранга, готовы за золото продать кого угодно?

Он снова расхохотался. Одна из самых привлекательных черт Синары – ее полнейшая откровенность. Она никогда не притворяется перед ним, не лжет и не кокетничает.

– Неужели ты никогда не подкупал слуг? – удивилась она.

– У меня просто не было в этом необходимости.

– В таком случае твой кошелек набит туже моего, – искренне вздохнула она. – У меня нет времени вынюхивать и следить, выуживая обрывки сведений, которые требуется получить. Куда легче задобрить челядь солидной мздой.

– Вот как? Вижу, терпение не является вашей сильной стороной, мадам. Вы, сами того не сознавая, обличаете себя на каждом шагу, обнажая передо мной душу.

– Я готова обнажить перед вами все, милорд! – воскликнула Синара.

– Веди себя прилично, дерзкое отродье! – упрекнул он.

– А я-то думала, тебе нравятся женщины откровенные и не скрывающие своих желаний. Говорят же, что ты водишься со шлюхами, потому что они не строят из себя добродетельных особ. Пойми, я всего лишь женщина, которая тебя желает.

– Ты не женщина, если верить твоим же утверждениям, – процедил он сквозь стиснутые зубы. Вот она, рядом, всего лишь в нескольких дюймах, а он жаждет ее с таким вожделением, что сам себе не верит.