Время прощать - Джон Гришэм

Денни, сокамерника, поймали в угнанном им автомобиле. Симеон уже устал от него. Он предпочел бы сидеть один, хотя иногда было почти приятно иметь рядом кого-то, с кем можно поговорить.

– Жена подала на развод, – ответил он.

– Считай, повезло. У меня их было уже две. Они совсем с катушек съезжают, когда ты попадаешь в тюрьму.

– Тебе лучше знать. А запретительный приказ тебе когда-нибудь выписывали?

– Мне – нет, но моему брату выписывали. Его сука убедила судью, будто он опасен, что вообще-то правда, и судья велел ему держаться подальше от дома и от нее, где бы он ее ни увидел. Да ему-то было до лампочки. Он ее все равно прикончил.

– Твой брат убил свою жену?

– Ага, но она заслуживала. Это было оправданное убийство, только присяжные решили иначе. Признали его виновным в убийстве второй степени.

– И где он теперь?

– В Анголе, штат Луизиана, двадцать лет. Тебе тоже приблизительно столько же впаяют, если верить моему адвокату.

– Твоему адвокату?

– Угу, я с ним сегодня встречался и спросил. Он знает про твое дело. Говорит, весь город о нем трезвонит, люди, мол, по-настоящему рассвирепели. Еще сказал, что твоя жена скоро станет богачкой по тому офигительному завещанию. Только ты-то следующие двадцать лет будешь за решеткой. А к тому времени, когда выйдешь, от денег ничего не останется, все растащат ее новые друзья. Это действительно так?

– Спроси своего адвоката.

– И как твоей карге удалось влезть к старику в завещание? Говорят, он оставил двадцать миллионов или около того. Это правда?

– Спроси своего адвоката.

– Спрошу. Она тебе что, рога наставила?

– Ничего она мне не наставила. Просто я не хочу об этом говорить, понял?

– Ну, дело хозяйское. – Денни взял книгу и вернулся к чтению.

Симеон растянулся на нижней койке и стал перечитывать первую страницу. Через двадцать лет ему стукнет шестьдесят шесть. У Летти будет другой муж и совсем другая жизнь, получше нынешней, дети, внуки, а может, и правнуки. А у него не будет ничего. Его жизнь закончилась. Он не станет возражать против развода. Пусть все достанется ей.

Вот, может, удастся повидаться с Марвисом в тюрьме?

Через восемь дней после трагедии в семье Ростон, когда все начало утихать и люди обсуждали уже другие дела, те драматические события снова вышли на авансцену. В еженедельном выпуске «Форд каунти таймс» вышла статья с огромным заголовком на первой полосе: «Округ скорбит о гибели братьев Ростон». Здесь же были помещены большие школьные фотографии Кайла и Бо. В нижней части полосы были напечатаны снимки, запечатлевшие искореженный автомобиль, вынос гробов из церкви, одноклассников покойных ребят со свечами в руках на лужайке возле Клэнтонской старшей школы во время поминальной молитвы.

Думас Ли почти ничего не упустил. Его статья была пространной и подробной. На второй полосе располагалась большая фотография Симеона Лэнга со зловещей повязкой на лице, сделанная в момент, когда его в предыдущий четверг в наручниках выводили из здания суда в сопровождении адвоката по делу[18]мистера Артура Уэлша из Кларксдейла.

В тексте, сопровождающем снимок, не было ни одного упоминания о Джейке Брайгенсе, потому что Джейк пригрозил Думасу и газете иском за клевету, если они позволят себе даже смутно намекнуть, будто он когда-либо представлял интересы Симеона. Упоминалось старое, но все еще висящее над Симеоном с октября обвинение в вождении в состоянии алкогольного опьянения. Однако Думас не муссировал дело и не строил догадки по поводу отсрочки его рассмотрения. Он боялся судебных преследований и обычно легко отступал.

Два пространных некролога рвали душу. Были опубликованы интервью с учителями и одноклассниками погибших, а также интервью с Оззи, взятое на месте трагедии, в котором он сообщал подробности аварии. Свидетель катастрофы охотно рассказывал о том, что видел, рассказ сопровождался его портретом. Молчали только родители. Один из дядьев погибших мальчиков просил всех уважать их горе и неприкосновенность частной жизни.

К семи часам утра Джейк уже прочел все до последнего слова и чувствовал себя измученным. В кофейню не пошел, потому что устал от бесконечных пересудов на тему случившейся трагедии. В 7.30 он поцеловал Карлу и отправился в контору, надеясь вернуться к обычной рабочей рутине. Рассчитывал весь день посвятить делам, не связанным с Хаббардом. У него накопилась куча клиентов, действительно требующих его внимания.

В начале девятого позвонил Стиллмен Раш. Он сообщил, что Гершел Хаббард только что отказался от его услуг. Джейка это заставило задуматься. С одной стороны, ему было приятно, что Стиллмен получил щелчок по носу, он его не любил, но с другой – новость обеспокоила: способность Уэйда Ланье к манипуляциям вызывала серьезные опасения.

В единственном пока другом своем крупном деле, в деле Карла Ли Хейли, Джейк лицом к лицу столкнулся с Руфусом Бакли, который являлся тогда окружным прокурором. И хотя в зале суда тот действовал весьма искусно и обладал отличной реакцией, ловким манипулятором и умелым интриганом он не был. В отличие от Уэйда Ланье, который всегда оказывался на шаг впереди всех.

Джейк не сомневался, что Ланье пойдет на ложь, мошенничество, воровство, укрывательство – на что угодно, лишь бы выиграть процесс. Для этого у него имелись и опыт, и сообразительность, и мешок разнообразных трюков. Джейк предпочитал видеть своим противником в суде Стиллмена Раша, работающего топорно и важничающего перед присяжными.

Он попрощался со Стиллменом, выразив подобающее сожаление, но через час уже забыл о его звонке. Ему нужно было приободрить Порцию. У них уже вошло в привычку в половине девятого утра пить кофе в кабинете Джейка.

За время, прошедшее после аварии, ее семья получила четыре звонка с угрозами, но сейчас звонки, похоже, прекратились. Помощник шерифа все еще дежурил возле их дома, сидя в машине на подъездной аллее и по ночам время от времени проверяя черный ход, так что они чувствовали себя в относительной безопасности. Ростоны вели себя с таким благородством и мужеством, что ожесточение против Лэнгов потихоньку улеглось, по крайней мере пока.

Тем не менее, если Симеон решит предстать перед судом, кошмар повторится. Порция, Летти и остальные родственники с ужасом представляли будущий процесс, во время которого им придется лицом к лицу столкнуться с Ростонами. Джейк сомневался, что это случится, но даже если и случится, то не раньше чем через год.

Три месяца он побуждал Летти найти работу, любую. Во время процесса важно показать присяжным, что она трудится и старается содержать семью, а не бездельничает в свои сорок семь лет, ожидая, когда на нее прольется золотой дождь. Но ни один белый домовладелец не хотел нанимать женщину с таким сомнительным багажом. Для заведения быстрого питания она была слишком стара, а для службы в какой-нибудь конторе – слишком черна.