История Кубанского казачьего войска - Федор Щербина

Итак, следовательно, переселение донских казаков в нынешнюю Кубанскую область совершилось в ту пору, когда на Дону фактически сложились уже два класса казачества и когда интересы этих классов уже резко расходились. Обстоятельство очень важное для уяснения тех форм, в которые должна была вылиться казачья жизнь в новом крае – на Кубани.

Не успели еще окончательно улечься казачьи волнения, как военная администрация деятельно принялась за переселение донских казаков на Кубань. Апреля 3‑го 1794 года граф Салтыков писал главнокомандующему на Кавказе Гудовичу, что, с восстановлением порядка на Дону, следует переселить три тысячи казачьих семей на Кавказскую линию. Ввиду отсутствия строений и трудности вообще переселения столь значительной массы людей, Салтыков считал возможным ограничиться пока переселением одной тысячи семей исключительно из тех пяти станиц, которые стали во главе казачьих волнений. Чтобы не отягощать излишними работами людей, граф советовал уменьшить работы по постройке крепостей и укреплений. В мае 1794 года Войсковое Гражданское Правительство вой-ска Донского сообщило графу Гудовичу, что уже 12 апреля состоялось назначение тысячи семей на переселение по станицам Кобылянской, Нижне-Чирской, Верхне-Чирской, Пятиизбянской и Есауловской, оказавшим наибольшее упорство при волнениях. К этим же станицам присоединена была еще Глазуновская, для усмирения которой посылался особый отряд. Одним словом, к выселению на Кубань назначены были исключительно «бунтовщики», но и из них были выделены зачинщики, преданные суду.

Наряд казаков на переселение и самое отправление их на Кавказ частями поручено было генералу Мартынову, а размещение их на новых местах – главнокомандующему Гудовичу. Об этом же просил Гудовича и генерал Мартынов, выехавший в крамольные станицы и пославший надежных старшин в станицы верховые. Для сопровождения переселяющихся казаков генерал Мартынов, кроме регулярных войск, имел в своем распоряжении один Донской казачий полк. Начальство, по-видимому, опасалось, что казаки выкажут еще раз нежелание идти на Кубань и осложнят дело переселения новыми беспорядками. До 30 июня Мартынов отправил первые три партии переселенцев в Темнолесский ретраншемент, в Кавказскую и в Усть-Лабинскую крепости, под начальством войскового старшины Кумшацкого. Партии эти сопровождались казаками Мартынова, Воронежским батальоном и эскадроном драгун. В конце июля было отправлено еще 200 семей к Прочноокопу при сотнике Чимигукове, 28 июня 100 семей к Воровскому лесу при есауле Сучилине и 30 июня 150 семей к Григориполису при войсковом старшине Кирееве. К этому последнему пункту направлены были казаки станиц Хоперской, Умылженской, Слащевской, Федосеевской, Зотовской, Арженовской, Усть-Бузулуцкой, Акишеевской, Тишанской, Бурлацкой, Раваторовской и Теникинской. Надо полагать, что остальные пять пунктов заняты были казаками преимущественно пяти крамольных станиц. Образованные на Кубани селения названы были станицами – Темнолесской, Воровсколесской, Прочноокопской, Григориполисской и Усть-Лабинской – и составили один Кубанский полк.

Таким образом, этим способом заселения заранее определялся и характер организации казачьего управления. Основной формой этого управления осталась станица, как это искони велось на Дону. Казаки были переселены не всем войском, как черноморцы, а только частью его, соответствующей делению войска на полки, и все шесть станиц были объединены в один казачий полк.

Но все это были одни внешние формы казачьего уклада. В каком виде могло выразиться собственно казачье самоуправление? Тем обстоятельством, что переселены были на новое местожительство крамольные казаки и что самое переселение было произведено под эскортом военных частей армии, как бы в корне подрывались основы казачьего самоуправления. О выборном начале и выборных лицах не могло быть и речи. Но казаки, видимо, хорошо это понимали и ожидали худшего. Они боялись, что их отдадут под команду чуждого им военного начальства регулярной армии. Первой заботой переселенцев поэтому было оставить своих донских начальников. В этом смысле они и возбудили ходатайство перед правительством. Очевидно, для отрезанных на всегда от Дона донцов очень важно было удержать у себя если не самого Мартынова, то, по крайней мере, своих казачьих офицеров. В сущности, конечно, это был такой пустяк сравнительно с теми требованиями самостоятельности, какие были предъявлены донскими казаками правительству при последних волнениях, что на просьбу донцов охотно пошло и правительство.

Военная Коллегия по просьбе казаков поручила Гудовичу выбрать надежнейшего начальника из казачьего сословия и подчинить ему всех прочих, которых, в свою очередь, Гудович должен был разместить по отдельным станицам, сообразно с местными условиями. Если бы этих второстепенных чиновников оказалось недостаточно, то Гудович мог потребовать от донской администрации большего числа старшин. На Гудовича возлагалось, вместе с распределением казачьей старшины по станицам, выработать соображения о служебном положении старшин и определить сферу их деятельности и компетенции. Сделать это рекомендовалось, сообразно с особенностями казачьего управления, в тех станицах, который были уже поселены в нынешней Ставропольской губернии и Терской области. Сообщая о просьбе переселенцев оставить с ними казачьих офицеров, та же Военная Коллегия предложила Гражданскому Правительству войска Донского командировать в каждые две станицы по одному полковнику с достаточным числом полковых старшин и выбрать вообще людей добросовестных, благонамеренных, знающих и попечительных, дабы они ни малейших притеснений казакам не чинили и соблюдали как служебные, так и станичные порядки.

В число трех полковников Военная Коллегия заранее назначила войскового старшину Илью Кумшацкого, сопровождавшего переселенческие партии и особенно аттестованного генералом Мартыновым. В заключение Военная Коллегия подтверждала 4‑й пункт указа 12 апреля, в силу которого Войсковое Правительство должно было приостановить дальнейший наряд на переселение еще двух тысяч казаков. Так как по представленным в Коллегию Мартыновым спискам переселенцев значилось всего 4700 душ обоего пола, то Коллегия полагала, что этого количества, быть может, будет достаточно и в увеличении его не окажется надобности.

Указом Военной Коллегии от 23 октября 1794 года на имя Гудовича на Кубань назначены были донские старшины, как просили о том переселенцы, а все вновь поселенные станицы были подчинены генералу Савельеву.

Каков был состав Кубанского казачьего полка в 1794 году, неизвестно, но из данных за 1802 год видно, что в Кубанском казачьем полку числились в то время один полковой командир, 4 есаула, 4 сотника, 5 хорунжих, полковой квартирмейстер, писарь и 500 пятидесятников и казаков. Отставных было старшин 6239 казаков, могущих защищать станицу, 184 престарелых и бессильных, 216 детей от 12 до 15 лет и 1048 от года до 12 лет.

Но и с поселением донцов на Старой линии не прекратились сразу недовольство казаков и нежелание селиться на Кубани. Большая часть казаков была уже водворена станицами на Линию, а на Дону продолжалась еще расправа с казаками. По приказу генерала Мартынова в 1795 году были наказаны в станице Тишанской казаки, сопротивлявшиеся наряду переселенцев на Кубань, и избраны взамен старых новые атаман, судьи и помощники. Были случаи побега казаков с Кубани. В мае 1794 года сделана была донским начальством публикация о ссылке на каторгу в Нерчинск казака Артемова и других бежавших из полков с Линии на Дон. С Кубани бегали не только казаки, но и казачьи жены. В октябре 1794 года сделано было распоряжение о розыске 4‑х казачьих жен, бежавших из станиц – Усть-Лабинской, Темнолесской и Григориполисской. Впрочем, случаи побегов поселенных на Кубани донцов были редки. Волей-неволей донцам пришлось мириться с положением своим на Кубани.