Взгляд василиска - Иван Оченков

Таким образом, был сформирован корпус, который придворные остряки называли лейб-бурбонским[94], а в народе нарекли Добровольческим. Командовать этим корпусом, к всеобщему удивлению, вызвался сам великий князь Николай Николаевич младший. Обстоятельства последнего назначения заслуживают отдельного описания. Когда началась эта война, и встал вопрос о главнокомандующем, государь спросил у Николая Николаевича, не примет ли тот Маньчжурскую армию, на что последний ответил, что не желает воевать с макаками. Император тогда назначил главкомом Куропаткина, но, как видно, не забыл ответа своего августейшего дяди. Потери понесенные царствующей фамилией, а более всего успехи достигнутые сыновьями великого князя Михаила Николаевича, возбудили ревность в командующем императорской гвардией. Однако когда он выразил желание отправиться на фронт, государь вместо ответа посетовал, что никак не может найти командира для добровольцев. И даже подумывает, не удовлетворить ли просьбу о возвращении на службу опального Павла Александровича[95]. Намек был более чем прозрачным, и Николай Николаевич, заручившись обещанием племянника оставить пост командира гвардейского корпуса за ним, объявил, что никому не уступит чести командовать новообразованным соединением.

После сражения, вошедшего в историю как «Бойня у Эллиотов», в войне на море наступило затишье. Японцы были заняты восстановлением своей маневренной базы, а русские ремонтом поврежденных кораблей. Впрочем, работы на «Ретвизане» уже подходили к концу. Пробоина в корпусе броненосца была заделана, машины перебраны, котлы выщелочены и один из самых мощных русских кораблей готовился вступить в кампанию. Как ни странно, но великий князь Алексей Михайлович ожидал этого события без всякого энтузиазма. Пока он одновременно был командиром флагмана эскадры и флаг-офицером адмирала Иессена, ему было легче проводить в жизнь намеченные им мероприятия. Так, поближе ознакомившись с модернизацией «Осляби», Карл Петрович немедленно настоял на проведении таких же работ на вставшем на ремонт «Пересвете». Другой инициативой, поддержанной начальником эскадры, был ремонт разбившегося на скалах «Усугумо». Назначенная по инициативе Алеши комиссия пришла к выводу, что, хотя корпус японского миноносца сильно пострадал, машины его в полном порядке и этим было бы глупо не воспользоваться. Снятый с мели корабль запеленали в пластыри и, не переставая откачивать воду, оттащили к находившемуся на Тигровом хвосте филиалу Невского завода. Созданное для крупносекционной сборки миноносцев предприятие имело достаточно оборудования и рабочих, чтобы отремонтировать трофей. Также ускорился ремонт «Цесаревича». Назначенный на него командиром Вирен взял экипаж в ежовые рукавицы и сумел организовать работу по исправлению повреждений. При этом, будучи флаг капитаном князя Ухтомского он не забывал и о других кораблях отряда. На «Севастополе» наконец-то исправили погнутую лопасть винта и броненосец, хоть и не полностью, но вернул себе боеспособность.

Сильно избитые в Восточно-Китайском море крейсера «Громобой» и «Россия» было не узнать. Давшийся дорогой ценой опыт подсказал их командирам и экипажам, на что следует обратить особое внимание при ремонте. Первым делом были переставлены на верхнюю палубу погонные шестидюймовки, а ретирадные, до того почти бесполезные в эскадренном сражении, установили так, чтобы они могли присоединиться к бортовому залпу. Для орудий, до сих пор стоявших на верхней и батарейной палубе без всякой защиты, соорудили траверзы, устроив, таким образом, подобия казематов. Так же были сняты, оказавшиеся неэффективными, многочисленные малокалиберные пушки, что позволило несколько скомпенсировать возникшую перегрузку и высвободить немалое количество людей. Принятые меры, повышали боевые качества русских кораблей, экипажи которых рвались в бой.

С потерей двух броненосцев японский флот утратил свое преимущество, поскольку в ближайшем будущем, на каждый корабль линии русские могли выставить два. Оставалось, впрочем, еще превосходство в броненосных крейсерах. Даже с учетом выделенных для парирования «Рюрика» и «Авроры», «Адзумы» и «Токивы», у японцев оставался двойной перевес над своим противником. Иными словами, в борьбе на море наступило шаткое равновесие и от того кто нанесет первый удар, зависела судьба войны. Противники, однако, не спешили пока ставить все на карту. Того занимался обустройством разгромленной маневренной базы, а Иессен ограничивался тем, что раз в неделю, выводил сохранившие боеспособность корабли для обучения эволюциям. Минная обстановка у Порт-Артура несколько улучшилась, поскольку после бойни у Эллиотов и потери «Касуга-мару» выставлять японцам было пока нечего, а уже установленные мины активно тралились. Единственным активным действием, стоящим упоминания был поход крейсеров Рейценштейна к Инкоу, откуда они привели канонерскую лодку «Сивуч», которую все уже считали потерянной.

Все это время ни один японский перворанговый корабль не появлялся рядом с Порт-Артуром и лишь изредка мелькавшие миноносцы напоминали о том, что война продолжается. Впрочем, как оказалось, пассивность врага была лишь кажущейся. После разгрома корпуса Засулича, японское командование стало перед дилеммой: Развивать ли наступление вглубь Маньчжурии или двинуться вдоль побережья к русской военно-морской базе. Поскольку доставлять подкрепления и припасы по корейским дорогам было крайне неудобно, предвоенным планированием была предусмотрена высадка крупных десантов на китайском побережье. Очевидно, японский генштаб предполагал, что русский флот к этому времени будет заблокирован в своей базе, однако возросшая активность последнего поставила на их планах жирный крест. Было очевидно, что любая подобная попытка может быть легко парирована Порт-Артурской эскадрой, и потому чревата разгромом. Тем не менее, что-то было нужно делать, и японцы решились высадить тактический десант в Дагушане. На флот была возложена задача: любыми способами защитить транспорты с войсками. Именно это и послужило причиной долгого отсутствия Того у Порт-Артура. Могучие броненосцы и крейсера, которого шли рядом с караваном пароходов в полной готовности к отражению любой атаки. Операция, предпринятая крайне ограниченными силами, неожиданно имела значительный успех. Выделенная для этой цели одна-единственная бригада, не встретив сопротивления, заняла город и прилегающие к нему высоты. Русское командование слишком поздно получило сведения об этих действиях противника, к тому же численность десанта была безбожно преувеличена. Будь на месте Куропаткина более решительный главнокомандующий, он, возможно, узнав о высадке вражеского корпуса с артиллерией, послал бы туда свой корпус с приказом сбросить неприятеля в море. Увы, для Алексея Николаевича, это было лишь поводом дать приказ русским войскам оставить удерживаемый ими Фунхуанчен и отступить к главным силам. Полагая, что высадка главных сил японцев уже состоялась, русское командование не стало ставить перед своим флотом задачи противодействовать ей, поэтому японцам удалось быстро нарастить свою группировку и их небольшие отряды начали продвигаться вперед к Сюяню и далее к Далиньскому перевалу.