Хозяин собаки - Брюс Кэмерон

– А что потом? – спросил Жан-Клод. – Да, неандертальцы вымерли, оставив нам часть своей ДНК, а люди стали приручать других животных. Понятно. Но что было потом, когда появились первые собаки? Как изменился образ жизни людей, когда собаки были еще, как вы говорите, «новой технологией»?

Профессор Морби допил кофе и со звоном поставил чашечку на блюдце.

– Вы задаете правильные вопросы, Жан-Клод. Жаль, что вы не у меня учитесь. Да, мне бы тоже хотелось знать, что было потом. Впервые в истории человечества волки стали нашими верными друзьями и ценными помощниками. Их даже хоронили рядом с людьми. Наша жизнь преобразилась. Однако грандиозные перемены всегда чреваты потрясениями, конфликтами, неудачами. Поэтому ваш вопрос совершенно справедлив: что было потом?

Однажды я просматривал газету в поисках хороших новостей (таких, например, как «Писатель Брюс Кэмерон удостоен звания “Всеобщий любимчик”»), и в глаза бросился коротенький заголовок, который произвел на меня неизгладимое впечатление: около тридцати тысяч лет назад произошло нечто из ряда вон выходящее – волк стал постоянным спутником человека. Другими словами, на свет появилась первая собака.

Из текста статьи выходило, что вчерашний волк просто взял да и позволил себя приручить. Но мне показалось, что такой крутой поворот в судьбе обоих видов не мог произойти за один день, и я решил разузнать побольше об этом периоде в нашей истории – верхнем палеолите.

Верхний палеолит случился задолго до моего рождения, так что я потратил немало времени на то, чтобы изучить интересующий меня вопрос: общался с палеонтологами, проштудировал кучу книг и научных журналов. Даже «Википедию» почитал. Жизнь древних людей во времена верхнего палеолита была крайне суровой. Под натиском ледников нам пришлось покинуть леса, где, в общем-то, жилось не так уж плохо, и выйти на открытые равнины, населенные хищниками. Мы не знали ни животноводства, ни земледелия и жили собирательством и охотой, подстерегая дичь прежде, чем нас подстерегут дикие звери или голодная смерть. Нам приходилось соперничать за пищевые ресурсы не только со львами и прочими хищниками, но и с неандертальцами, которые были сильнее, проворнее и, возможно, умнее нас.

Однако, получив достаточное представление о тогдашних условиях жизни, я так и не нашел ответа на вопрос, как вышло, что волк стал домашним питомцем.

Кроме того, я уделил должное внимание эволюции семейства псовых. В эпоху верхнего палеолита волки были куда кровожадней, чем теперешние представители их рода, и те виды, которые охотились на человека, давно вымерли. В результате человеческой деятельности волки перестали проявлять агрессивность по отношению к людям, предпочитая избегать встречи, и сегодня нападения волков на людей крайне редки (и чреваты массовым истреблением этих хищников). Однако тридцать тысяч лет назад волки открыто охотились на людей. Так неужели мы бы сознательно пригласили стаю волков к своему костру? С тем же успехом можно пригласить на обед племя каннибалов и спросить, кого они желают съесть на закуску.

Наши запасы пищи были столь скудны, что мы вряд ли стали бы делиться ими с животными. В конце концов, волки прямо конкурировали с нами за добычу, преследуя те же стада оленей или лосей. В детстве я не хотел делиться даже со своей сестрой. Если древние люди жили впроголодь, неужели они бы стали разбрасываться едой, подкармливая своих конкурентов?

Так каким же образом мы, заклятые враги, стали такими добрыми друзьями, что я позволяю одному из представителей их вида спать в моей постели, да еще и спихивать меня на пол?

Эволюция – процесс длительный. В волчьей стае не мог появиться игривый лабрадор, уж поверьте. С другой стороны, у какого племени хватило бы времени и терпения, чтобы потихоньку приручить волчью стаю? Нет, мне кажется, в этом месте эволюция совершила резкий скачок, и нашелся один человек, который сумел приручить одного волка.

Моя книга – это художественный вымысел, основанный на неоспоримом факте: собаки – наши верные спутники, чьи судьбы неразделимо связаны с нашей судьбой. Чтобы написать книгу о первой собаке, мне требовался исключительный человек, оказавшийся в исключительных обстоятельствах, и волк, чьи предки не проявляли агрессивности к людям.

И это было только начало. Одомашнивание волков происходило в наиболее опасное и трудное время в истории человечества, в суровых условиях последнего оледенения. Разумеется, древние люди не представляли себе масштабов бедствия и глобальных климатических изменений, отмечая лишь перемену погоды. Однако они ежедневно оказывались перед угрозой вымирания, на их территорию неумолимо надвигались ледники, менялся климат и уровень моря, целые виды животных исчезали с лица земли. Однако люди не замечали этих глобальных потрясений – они были заняты тем, чтобы прокормиться. А это было нелегко: стояли холода, охота не ладилась, плоды не успевали созревать. Для древних людей это означало лишь то, что и без того жестокий мир стал еще более безотрадным местом. Поместив своих героев в этот мир, я позволил им действовать по их собственному усмотрению, и пусть каждый читатель сам делает для себя выводы.

Однако вот что наверняка можно сказать о конкретных людях, живших в то далекое, очень непростое время: ничего.

У нас нет никаких письменных свидетельств о том времени. Кое-что можно восстановить по наскальным рисункам, археологическим и геологическим находкам, но немного. Мы не знаем, какими были люди верхнего палеолита, мирными или воинственными? Каков был их семейный уклад? А племенная иерархия? Были среди них страдающие клептоманией или нет? Любили они посмеяться или нет?

В отсутствие письменных свидетельств того времени, я мог только предполагать, как могли общаться между собой двое Сородичей. Люди верхнего палеолита обладали развитой речью и могли строить сложные предложения, и все-таки их речь сильно отличалась от нашей. Чтобы проиллюстрировать эту мысль, я дал героям «говорящие» имена с латинизированным корнем и заставил их говорить развернутыми предложениями, но я не пытался восстановить язык, на котором они могли бы общаться. Вполне возможно, они говорили друг другу «лол», если им было смешно.

Я не один теряюсь в догадках. Ознакомившись с работами специалистов, я был поражен, узнав, что некоторые утверждения, долгое время считавшиеся догмой, сегодня полностью опровергнуты, а вокруг современных теорий ведутся жаркие споры. Если бы мне в руки попался череп тысячелетней давности, я бы пришел к единственному научному заключению, на которое способен: «Кажется, этот кадр давно умер». Но благодаря кропотливому труду преданных своему делу людей нам удалось извлечь массу информации из древних окаменелостей. Однако доказать некоторые из заключений практически невозможно.

Надеюсь, палеонтологи поймут, что в этой книге я позволил себе немножко пофантазировать. Например, невозможно с абсолютной точностью восстановить особенности диеты всех племен, которые населяли Евразию во времена верхнего палеолита. В моей книге северные племена даже не пытаются охотиться на лошадей, тогда как некоторые из реально существовавших общин наверняка питались кониной. Я писал о небольших сообществах древних охотников и, чтобы как можно ярче их изобразить, несколько видоизменил некоторые из общепризнанных теорий, в общих чертах описывающих жизнь людей той эпохи. Конечно, если бы я сначала получил степень кандидата археологических наук, я бы наделал куда меньше ошибок. Но, боюсь, я не очень способный студент, и пока бы я безуспешно пытался сдать кандидатский минимум, публикация моей книги надолго бы затянулась.