Красные больше не вернутся - Олег Мороз

Коржаков уверяет Ельцина, что он и уволенные вместе с ним Барсуков и Соковец «самые близкие и преданные» президенту люди, что он, Коржаков, «хотел бы искренне помочь» ему в сложной ситуации перед вторым туром:

«Я готов помочь Вам в эту трудную минуту. У нас есть возможности, профессиональные аналитики и эксперты для того, чтобы выиграть кампанию и обеспечить Вам победу во втором туре… «Один в поле не воин» поймите это и разрешите помочь Вам.

Мы готовы в самое короткое время представить Вам план незамедлительных действий для отстранения Чубайса от деятельности в штабе избирательной кампании (самая главная, стратегическая задача! О.М.) и возбуждения против него и его приспешников целого ряда уголовных дел… Мы… готовы оказать Вам любую поддержку и помощь».

Вряд ли, пребывая в спокойном, уравновешенном состоянии, можно было рассчитывать, что подобный текст окажет какое-то желаемое для автора воздействие на адресата. Письмо явно написано в состоянии крайнего нервного, точнее неврастенического возбуждения, неадекватного восприятия реальности.

Желаемого воздействия на президента послание действительно не оказало. Получив его, Ельцин, как пишет сам Коржаков, «крайне удивился»:

«А что, Коржаков здесь?

Так точно, каждый день приезжает на службу… начал было докладывать адъютант…

Немедленно опечатать кабинет, отобрать у него удостоверение, машину, отключить связь!..»

Впрочем, может быть, в тот момент Ельцин еще не прочел положенную ему на стол бумагу. Однако никакой другой реакции на эту депешу от него в дальнейшем не последовало.

Кстати, любопытно сравнить стиль пространного коржаковского письма его бывшему шефу со стилем его книги. Это небо и земля. Оно, конечно, разные жанры. И все же трудно отделаться от мысли, что письмо действительно написано отставным президентским охранником, а книга кем-то другим…

Вообще же, как утверждают, проект под условным названием «Коржаков разоблачает Ельцина» придумал и реализовал (не в смысле написания книги, а в организационно-финансовом смысле) все тот же Леонид Невзлин: олигархи по крайней мере, часть из них, были в сильном гневе на президента в связи с тем, что он будто бы не заплатил им экономически и политически за ту поддержку, которую они оказали ему на выборах 1996 года. А платы они требовали немалой…

Он хотел быть вторым после президента

Все-таки не до конца понятно, что двигало Коржаковым, когда он решил предпринять столь рискованный для него шаг задержать Евстафьева и Лисовского (фактически своих коллег по ельцинскому избирательному штабу) с этой самой коробкой из-под ксерокса. Действительно ли стремление сорвать второй тур выборов, в чем его тогда сразу же обвинили? Или главной задачей было оттереть от Ельцина конкурентов, в первую очередь Чубайса?

Нет, я не думаю, что он хотел сорвать второй тур, говорит Анатолий Борисович. Этого не было. Но было понятно, что политически он идет к своему проигрышу и что мы находимся в ситуации просто лобового противостояния. Задерживая Евстафьева и Лисовского, он рассчитывал выправить ситуацию в свою пользу продемонстрировать президенту, что только на него и его команду Борис Николаевич может опереться, а все другие, кто работает в штабе, жулики и воры.

А какой проигрыш грозил Коржакову, если бы он не предпринял этот шаг, ставший для него роковым? Ельцин остается президентом, он, Коржаков, остается главным президентским охранником… Где тут проигрыш?

А он не собирался оставаться охранником. В том-то и дело, что в это время он не считал себя охранником. Он считал себя вторым лицом в государстве, управляющим матушкой-Русью. В том-то и была для него беда, что после своей победы Ельцин мог сделать его именно охранником, больше никем. Это означало бы для него абсолютную катастрофу.

Что значит вторым лицом? Это кем? Премьером? Поста вице-президента уж не было…

Да визирем! Какая разница! Я имею в виду не название должности, а суть, масштаб влияния. Ведь он общался с Борисом Николаевичем целыми днями, завтракал, обедал, ужинал с ним, подписывал у него указы, не прошедшие никаких согласований, вне всякого регламента, это колоссальный объем влияния.

Но разве это срывалось?

Полностью.

А почему срывалось-то? Ельцин по-прежнему президент, Коржаков при нем. Он, как и раньше, сидит с ним за обеденным столом, проводит ночи неподалеку от его спальни… Ходит с ним в баню… Ездит на охоту…

А где в это время Чубайс со всей своей «группировкой»?

Чубайс мешает? Да?

Конечно. Еще как. Коржаков человек с природным умом. Он много чего не понимал в тонких государственных механизмах и тем более в экономике, но у него был природный ум, абсолютно цепкий и здравый. Он ясно понимал, что прежнего влияния у него уже не будет. Поэтому он и пошел ва-банк.

Примерно так же смотрят на существо дела и бывшие помощники президента, В книге «Эпоха Ельцина», объясняя, почему главный ельцинский охранник решил пресечь «разворовывание денег» (а по существу использование для оплаты некоторых расходов так называемого «черного нала») именно после первого тура, хотя прекрасно знал о нем и раньше, они пишут:

«Ответ очевиден. Именно тогда, особенно после удачной комбинации с Лебедем, стало совершенно ясно, что Ельцин побеждает и становится президентом на второй срок. Во весь рост вставала извечная проблема кто воспользуется плодами победы. Ведь победа на выборах для многих это не только почетные грамоты за содействие, это посты, влияние, доступ к ресурсам. В условиях конфронтации между различными сегментами президентского окружения плоды победы это не только вопрос о доступе к «кормушке», но и проблема политического выживания.

Именно этим объясняется попытка скомпрометировать Чубайса, отстранить его от руководства кампанией, перехватить на последней стадии управление и проехать под триумфальной аркой второго тура со всеми приятными последствиями».

Лебедь отстраняется от Чубайса и от «коробки из-под ксерокса»

Несмотря на многочисленные комплименты, расточаемые Чубайсом в адрес Лебедя, генерал уже с середины дня 20 июня стал стремительно отдаляться и от него, и от «мутной истории» с задержанием Евстафьева и Лисовского («Эта мутная история меня не интересует», презрительно сказал он журналистам после заседания Совета безопасности, отвечая на вопрос, обсуждалась ли она, эта «история», на прошедшем заседании).

В общем-то такой поворот нетрудно объяснить и соображениями политической выгоды (малопонятная, я бы даже сказал мистически загадочная, патологическая нелюбовь большого числа трудящихся к Анатолию Борисовичу достаточно известна), и близостью генерала к таким лютым ненавистникам Чубайса, как Рогозин и Глазьев.

В дальнейшем самоотстранение Лебедя от Чубайса и от «коробки» шло по нарастающей. 27 июня он заявил в интервью корреспонденту ИТАР-ТАСС: «Я решительно отвергаю то, что якобы при моем участии, после моего вмешательства были отпущены господа Лисовский и Евстафьев». А 2 июля вечером, в самый канун второго тура президентских выборов, комментируя утверждение Чубайса, будто он, Лебедь, причастен к увольнению Коржакова, Барсукова и Сосковца, вообще хлестанул Анатолия Борисовича наотмашь, заявив по окончании проведенного им брифинга: «Ни малейшего отношения не имею к команде торжествующего Чубайса, хотя должен констатировать факт, что он, конечно же, продемонстрировал лишний раз аппаратную ловкость и мощь».