Картонные звезды - Александр Косарев

— Вообще-то в мастерской, — сплевываю я прилипшие к языку крошки табака, — меня хотели подкормить, да только я отказался.

— Чего так?

— Да ты понимаешь, им там и так было мало, а тут еще я со своим аппетитом. Неудобно было.

— Ну и зря, — бросил Анатолий окурок, — хоть и малость какую съесть, а все животу приятно. Но ничего, — хлопнул он меня по плечу, — не пропадем. Я тут капусты и яблок натырил в разрушенной лавке, вечером нажарим. Например, с тушенкой. Я знаю, что у Федьки еще банки три есть. Нажремся от пуза!

Тем временем работа шла уже полным ходом. Напряженно гудел трансформатор передатчика. Камо отбарабанивал непрерывную дробь из «точек» и «тире», а Федор по очереди выставлял перед ним листочки с шифровками. Они действовали столь слаженно, напоминая заслуженного пианиста за роялем и его ассистента.

Щелк! Передатчик наконец-то выключен, и Камо, выхватив из-за уха карандаш, застывает в ожидании ответной телеграммы. Со стороны может показаться, что он смотрит в потолок. В данную минуту он даже и не смотрит, поскольку все его «стукаческое» естество словно бы сконцентрировалось у наушников. Замигала контрольная лампочка, и его рука словно сама собой принялась выписывать колонки цифр. Теперь уже дело за Федором. Пододвинув к себе журнал декодировки, он лихорадочно переводит послание на человеческий язык.

— РТМ для ССР, — читаю я, заглядывая ему через плечо. — Уточните потери от сегодняшнего налета. Нуждаетесь ли в пополнении людьми или техникой? Возможно ли возобновление боевой работы с завтрашнего дня?

Камо вопросительно смотрит на Преснухина:

— Как отвечать будем, кацо?

— Передавай, — утвердительно двигает тот своим длинным носом. — «ССР для РТМ. Потерь в личном составе не имеем. Технически способны принимать только два телеграфных направления, или одно голосовое и одно телеграфное. По расходным материалам имеем запас на три неполных дня. Подпись — Преснухин».

Снова пауза. Долгая, непонятная.

«РТМ для ССР, — наконец отвечает полк. — Срочно позовите к приемнику к-на Воронина».

«Воронина и Стулова нет в расположении «точки», — тут же отстукивает Камо. — Обязанности командира исполняет сержант Преснухин».

«Где пребывают офицеры?» — грозно вопрошает Камчатка.

«Убыли в Ханой, для поисков пригодного для передвижения транспорта, запасных частей и комплекта боеприпасов, — подробно отвечает Федор, — поскольку мы имеем сильный некомплект радиоаппаратуры и средств самообороны. Также я вынужден сообщить, что обе наши машины выведены из строя авиацией противника».

Надо полагать, это он передал совершенно напрасно. Видимо, наш капитан никогда не сообщал вышестоящему начальству о том, в каких переделках мы постоянно пребываем. Приемник наш будто взрывается. «Срочно сообщите ваше местоположение и вероятное время возвращения Воронина и Стулова!» — отстукивает оператор с ПЦ. Мы дружно пожимаем плечами в ответ на такую просьбу. Разумеется, капитан однажды упоминал, в какой именно город мы приехали, но поскольку название было мудрено для русского уха, то запомнить его оказалось практически невозможно. Что же касается возвращения офицеров, то тут еще больше неизвестного. Название города, на худой конец, можно у кого-нибудь спросить, а у кого узнать время возвращения?

— Стучи, — пишет на бумаге Федор, — что слышишь их с замираниями. И быстренько кончай связь. Мол, помехи тут у нас выросли, и слышимость резко ухудшается.

Камо делает «большие глаза», но с начальством не поспоришь. Он делает несколько малопонятных манипуляций, после чего рассержено Срывает с головы наушники.

— Мамой клянусь! — возмущенно восклицает он. — Какие, однако, любопытные. Что да почему? Мы и сами толком не знаем, почему у нас все через…!

* * *

На глухую вьетнамскую провинцию наконец-то опускается тихий вечер. В бездонном небе, распахнувшемся над гигантскими акациями, тихо зажигаются крупные звезды. Если бы над нами сейчас пролетал американский высотный разведчик, то его пилот-наблюдатель увидел бы на месте практически не освещенного городка лишь маленький костерок, скупо озаряющий нескольких полуголых людей, тесно сгрудившихся вокруг котелка с непонятным варевом. Но разве может капитан непобедимой американской армии задерживаться на столь тривиальном зрелище больше двух секунд? Разумеется, нет. У него и так работы по горло. Ведь ему только что сообщили, что именно в окрестностях этого городка вновь вышла в эфир странная радиостанция, постоянно совершающая непонятные передвижения по территории всего Северного Вьетнама. И сейчас в его задачу входит как можно более точно засечь местоположение этой радиостанции. Ведь каждый из боевых пилотов на ежедневных инструктажах неоднократно слышал о том, что он повышает уровень своей безопасности, лишь постоянно разрушая систему связи систем ПВО противника. Ведь какое может быть организованное сопротивление при разрушенной системе военной радиосвязи. Так, лишь жалкие потуги. Именно поэтому кружит в этот поздний час самолет электронной разведки в 12-ти километрах над землей, настороженно вслушиваясь в эфир. Но крошечная точка костра далеко внизу, это не по части электронной разведки, на это можно вообще не обращать никакого внимания. Эх, если бы пилот мог знать, что именно у костерка и сидят те люди, которых он разыскивает, он бы гораздо более внимательно присмотрелся к одинаково стриженым головам, склоненным над помятыми мисками. Да он бы тут же поднял со всех окрестных авиабаз все имеющиеся там заправленные и увешанные бомбами самолеты и бросил их именно на этот жалкий костерок, на эти стриженые головы. Но самолет-разведчик равнодушно полетает мимо. Станция, совсем недавно выходившая в эфир, молчит, и взять третий самый важный пеленг ему в этот раз не удается.

Возле костра, среди этой славной пятерки, сижу и я, торопливо доедая краденую капусту. Мысли мои медленно путешествуют между двумя естественными для молодого человека желаниями. Одно из них предусматривает возможность (совершенно случайно) навестить после ужина Лау-линь, а другое рекомендует поскорее завалиться спать, уж больно жаркий сегодня выдался денек. Но вскоре моему взбудораженному воображению подбрасывается новая мысль: «Почему везде, где бы мы в последнее время не появляемся, тут же начинаются какие-нибудь неприятности? Неужели Преснухин прав насчет того, что за нами действительно охотятся? Но, собственно говоря, почему? Чем наша крохотная группа привлекла к себе внимание объединенного штаба американцев? Тем, что мы регулярно выходим в эфир? Но наш передатчик не отличается от других ни своей особой мощностью, ни какой-то особой «производительностью». Тогда что же? Стоп, посмотрим на самих себя как бы с другой стороны. Что бы меня, как радиоразведчика, привлекло бы в работе того или иного передатчика? Обычного, самого заурядного передатчика, передающего зашифрованные радиограммы в одно и тоже время из разных мест! Неделю поработает там, неделю здесь… Не тут ли скрыта разгадка? Может быть, места нашего временного пребывания каким-то образом были связаны с особо удачными действиями северян? А что? Ведь это неглупая идея! И вполне правомерная. Помнится, когда мы начали работать у самой границы, последовали мощнейшие атаки так называемых «партизан» буквально по всему Южному Вьетнаму. Были захвачены даже несколько городов и разгромлено немало военных гарнизонов. Ага! Возможно, и в других случаях происходило нечто подобное. Чтобы я сам подумал, наблюдая за маневрами невесть откуда появившейся радиостанции? Вот она внезапно перемещается, и почти сразу же следует целая серия катастрофических нападений и обстрелов на территории Южного Вьетнама. Станция тут же меняет свое местоположение и вновь происходит нечто неординарное, вроде того, как за несколько дней северяне сбивают чуть ли не десяток стратегических самолетов. Причем сбиваются они в той самой провинции, куда наша станция недавно и переместилась». Посчитав, что установили определенную взаимосвязь между совершенно не связанными событиями, американская разведка начинает как-то противодействовать нашей бурной деятельности. Но все попытки подавить передатчик с воздуха ни к чему не приводят, лишь растут потери самолетов и пилотов. Специально засланная разведгруппа исчезает при невыясненных обстоятельствах. И что самое неприятное, оператор северо-вьетнамской станции ведет себя просто нагло, если не сказать по-хамски. Где это видано, чтобы явно военный и постоянно действующий передатчик никогда не менял ни свой позывной, ни время выхода в эфир? Это вообще нонсенс, особенно во время военных действий. Если передатчик относится к государственным спецслужбам, то он просто обязан периодически изменять и то, и другое. А те передатчики, что принадлежат гражданским госструктурам, как правило, стоят на месте и непрерывно работают большую часть суток. Следовательно, и наш стиль работы, и весь окружающий его антураж был на взгляд противной стороны достаточно подозрителен. Значит, вот откуда столь сильное стремление стереть нас в порошок. Вот откуда массированная бомбардировка, последовавшая буквально через четверть часа после начала очередного радиосеанса.