Мистерии Осириса. Великое таинство - Кристиан Жак

Исида подняла два пера Маат, которые дал ей Идущий из города Джеду. От них начали исходить волны, направляющие энергию, которая обеспечивает гармонию вселенной.

— Я открываю твое лицо, — произнес Анубис. — Твои глаза поведут тебя через темные страны, и ты увидишь повелителя света в момент, когда он проходит сквозь зарю.

Взяв тесло из небесного металла — «Великая Магия», — он коснулся им края губ Икера.

В них снова заструилась кровь.

Красный ритуал свершился.

Месяц хойяк, день двадцать четвертый (12 ноября)

Абидос

Развитие растительного Осириса и первые проявления жизни в Осирисе-Икере доказывали, что рост минерального и металлического Осириса проходил в гармонии. Внутри атанор божественное тело восстанавливалось, и с каждым днем его гармония укреплялась все более. Почитаемый камень, применяясь к многочисленным состояниям духа и материи, заполнял место своего преобразуемого жилища.

Исиде так хотелось обнять Икера и поцеловать его! Но она рисковала загасить этим едва пробивавшийся огонек надежды, появившейся благодаря свершению красного ритуала. Выйдя из состояния безучастности ко всему в мире, это световое тело должно было оставаться чистым от любого контакта с человеком. К нему вернется подвижность только после других опасных испытаний.

Камни кратеров зарядились энергией, лава Красной горы наполнилась силой. Скоро у Провозвестника появится страшное оружие.

Исида подумала о Сесострисе.

Сумеет ли он снова одержать победу в этой неравной борьбе? Он остался лицом к лицу с Провозвестником — достанет ли ему мудрости, отваги и магии? Может быть, завтра вдова потеряет еще и отца… А если фараон не успеет на Абидос к тридцатому дню месяца хойяк, чтобы завершить великое творение, то Икер никогда не вернется к жизни…

Сегодня, когда устанавливали символ воскресения внутри мастерской по бальзамированию, Исида обвязала статуэтку Сокариса новыми лентами, закрыла его в ларец из сикоморы, который поставила на ветви этого дерева, являвшегося земным жилищем богини неба.

В течение семи дней, каждый из которых символизировал год, статуэтка будет осуществлять связь между материей и космосом. Икер будет этим пользоваться и станет возрождаться в лоне своей божественной матери.

Когда Нефтида готовилась осуществить ритуал с куском красной ткани, ее сестра вырвала ткань из ее рук и бросила на пол.

Ткань тотчас вспыхнула. Пламя стало угрожать мумии.

Но тут же пролилась вода Нун из золотой вазы и погасила огонь.

— Это еще одна атака Провозвестника, — догадалась верховная жрица Абидоса. — Через ограду гнева Сета он попытался украсть эту ткань и помешать нам.

— Неужели ему известно все, что здесь происходит? — с ужасом в голосе спросила Нефтида.

— Ему все сообщает его сообщник. Но ни он, ни его хозяин не смогут пройти сквозь стены Дома золота, потому что я уничтожила его тень.

— Завтра мы должны будем выйти отсюда и лицом к лицу встретиться со сторонниками Сета, — напомнила Нефтида. — Энергия их бога необходима мумии. Я опасаюсь самого худшего. Если сообщнику Провозвестника удастся повернуть эту схватку в свою пользу, Икера смертельно ранят.

— У нас нет выбора, — глухо отозвалась Исида.

Безволосый согласился с его доводами, и Бега ликовал.

Завтра во время схватки между сторонниками Хора и Сета ему удастся поставить служителя КА среди последних. Тот, как говорил Безволосому Бега, либо попытается действовать в одиночку, либо его вероятные сообщники будут вынуждены себя раскрыть.

Не без определенного героизма Бега останется возле главного подозреваемого, помешает ему вредить и при малейшей опасности для мумии Осириса предупредит стражников.

На самом же деле при первой же остановке процессии Бега убьет Исиду, расчленит мумию и обвинит служителя КА в совершении этих ужасающих преступлений.

Играя роль одного из сторонников Сета, постоянный жрец будет иметь возможность держать при себе дубинку. Конечно, это будет не простой кусок деревяшки, а палка из озерного дерева, тамариска, способного убить любого врага.

Это особенно важно теперь, когда Провозвестник дал ему свою разрушительную силу.

Месяц хойяк, день двадцать пятый (13 ноября)

Абидос

Безволосый, Исида и Нефтида вынесли из Дома золота ладью Осириса, в которой снова лежала мумия Икера, покрытая тканью, вытканной обеими сестрами. Эта ладья — творение бога света, язык Ра, — состояла из частей, выполненных из акации, соответствующих частям тела восстановленного Осириса.

В нее поднимался только справедливый голосом. Только он мог плыть в ней в окружении Почитаемых, победивших тьму и способных править веслами как днем, так и ночью.

— Направимся к вечному дому Великого бога, — приказал Безволосый. — И займем в его свите место силы и света.

Во главе процессии шли два ритуальных служителя с головами шакала — это были Открывающие пути. За ними шествовали Тот, копьеносец Онурис, которому было поручено привезти далекую богиню и усмирить львицу-убийцу. Затем — сокол Хора, чтец и чтица Закона и ритуала, жрец, несущий меру Маат — локоть, носительница вазы для возлияний и музыкантши.

Нападение сторонников Сета совершилось возле священного озера.

Но, подняв палки, сторонники Сета неподвижно замерли, бессильные перед сиянием ладьи.

— Сет и дурной глаз отбиты, — объявил Безволосый. — Их имена отныне исчезли. Ладья Осириса победила их! Запрем восставших в рыбачьей корзине, свяжем их веревками, пронзим их ножами и отправим их в небытие!

Сторонники Сета пали на землю.

Безволосый взмахнул рукой, символически отрубая им головы и вырывая сердца.

Закончилась первая часть церемонии, и служитель КА, ворча, поднялся с земли. Ему не нравилось, что его заставили играть роль нападавшего на Осириса, но не в его привычках было обсуждать приказы начальства. Другие же сторонники Сета радовались тому, что им наконец можно оставить эту тягостную роль и готовиться к празднику чеснока.

Бега, вооруженный своей дубинкой, потихоньку скрылся.

Участник процессии тут же разошлись в разные стороны. Это был идеальный момент для нападения! Ни Исида, ни Нефтида не смогут оказать ему сопротивления. Они отправятся в небытие вслед за Икером.

Бега был полон отчаянной решимости, ему не о чем было жалеть. Разве, продав себя Провозвестнику, он не горел жаждой мести и власти?

— Значит, — произнес Секари, — это именно ты, подлец из подлецов, самый мерзкий из нечистых на руку!

Бега, нервы которого были натянуты как струна, обернулся.

— Так ты за мной все еще следишь!