На крутом вираже - Алексей Макеев

– Все, здесь мы закончили. Ведите арестованного, сажайте его в автобус. Изъятые вещи поместим в багажник. Едем в Сарматов.

Гуров положил шкатулку с драгоценностями в «золотой» ящик, ящик опечатал, и четверо оперативников с трудом поставили его в багажник «Опеля». После этого он запер дверь сторожки ключом, найденным в кармане Сидорова, и опечатал ее. Шел первый час ночи, когда машина и автобус двинулись в обратный путь.

В Сенном они ненадолго остановились, высадили лейтенанта Мельникова, а затем продолжили путь в город.

Когда впереди засверкали городские огни, Гурову позвонил майор Глухов:

– Ну, что, Лев Иванович, хочу доложить об успешном окончании моих розысков. Мы нашли, где Сидоров прятал награбленное!

– Ну, мы тоже кое-что нашли, – ответил Лев. – Однако давай, рассказывай, что ты нашел.

– Большая часть денег лежит на счете, который открыт на имя брата Инессы Сидоровой, жены Бориса, – сообщил майор. – Счет открыт в Австрии, в довольно известном банке. Труднее всего было узнать, какая сумма находится на нем. На это у меня полдня ушло. И вот только сейчас получил ответ.

– Давай, не томи, скажи, сколько наш герой скопил трудовых сбережений, – попросил Гуров.

– Да не слишком много. Двести пятьдесят тысяч евро, сущий пустяк. Однако это у него был не единственный счет. Еще один держал его давний знакомый, некто Кузькин. Там уже лежали не евро, а доллары, и чуть поменьше – всего двести тысяч. Итого, если все перевести в рубли, получилась сумма тридцать миллионов шестьсот тысяч рублей.

– Деньги неплохие, – заметил Лев. – Если присоединить то, что мы нашли…

– А что вы обнаружили? – поинтересовался майор.

– Золото и драгоценные камни. Я в камнях не разбираюсь, так что оценить этот клад не могу. Но полагаю, что тут у нас никак не меньше, а может, и больше. Так что общая сумма накоплений нашего героя превышает пятьдесят миллионов. Ладно, майор, спасибо, отлично сработал. Завтра к одиннадцати часам представь мне все данные в письменном виде – они пригодятся во время допроса. Пока можешь идти отдыхать.

На следующий день, ровно в одиннадцать часов, Гуров и Крячко вошли в комнату для допросов городского СИЗО. Там уже находился Борис Сидоров, а также нанятый им адвокат Найденов. Гуров положил на стол принесенные с собой несколько папок и сказал:

– Что ж, мы можем начать наш допрос. Сначала я хочу ознакомить вас с документами, которые мы только что оформили. Это решение суда о том, что гражданин Сидоров задерживается по обвинению в ряде убийств, а также в присвоении чужого имущества и что ему избрана мера пресечения в виде содержания под стражей. Вот, ознакомьтесь.

И он передал людям по другую сторону стола принесенные документы. Обвиняемый и адвокат принялись их изучать, а Гуров в это время оглядывал Сидорова. Сейчас начальник разрешительного отдела уже не выглядел таким жалким и раздавленным, как ночью, во время задержания. Он переоделся в костюм, который принес адвокат, побрился и казался почти таким же уверенным, как в здании администрации, где Гуров встретил его в первый раз. Однако все дело было в слове «почти». На самом деле Бориса Сидорова грызла сильнейшая тревога. Ее выдавали резкие, судорожные движения рук, когда он перелистывал страницы документов, такие же судорожные движения головы. И вот, наблюдая за арестованным, Лев понял, что тот держится из последних сил. «А раз еле держится, значит, может сломаться», – заключил он.

Это был важный вывод, определяющий тактику ведения допроса. Гуров и Крячко утром уже успели разработать несколько вариантов своего поведения, и теперь Гурову предстояло выбрать, каким путем пойти. И он выбрал.

– Я вижу, вы все прочитали, – заговорил Лев. – Повторяю суть предъявленных вам обвинений. Вы обвиняетесь в том, что в течение нескольких лет занимались вымогательством денег у предпринимателей, которые обращались в ваш отдел за получением разрешений на изменение назначения земельного участка или же на строительство. Но по этим обвинениям вас будут допрашивать другие люди, местные следователи. Нас с полковником Крячко интересуют другие, более тяжелые обвинения в ваш адрес. Вы обвиняетесь в организации убийств граждан Приходько, Котова и Галустяна, а также в убийстве вашего сослуживца Максима Крупнова, совершенном 12 сентября. Вам понятна суть обвинений?

– Суть понятна, а почему мне все это предъявили – совершенно непонятно! – горячо проговорил обвиняемый. – Все эти обвинения – полный абсурд! Ну, с какой стати мне было убивать моего друга Дениса Котова? И тем более зачем мне убивать Семена Васильевича Приходько и Андрея Галустяна? Этого владельца ресторанов я, можно сказать, едва знал! И он мне ничем не мешал! Интересно, какую причину вы тут выдумаете?

– Нам ничего не нужно выдумывать, – вступил в беседу Крячко. – Главной вашей целью был, конечно, Котов. Но если бы погиб он один, сразу возникло бы подозрение, что смерть начальника юридического отдела связана с его профессиональной деятельностью. Это было бы первое, что пришло в голову оперативникам и следователям. Они начали бы искать причины убийства в администрации и таким образом могли выйти на вас. Вы боялись этого и потому решили «спрятать» убийство Котова среди других смертей. Тут как нельзя кстати пришлись его карточные партнеры. Если погибал кто-то еще, кроме Котова, сразу приходила на ум гипотеза о связи между убийствами и карточной игрой. Подозрения падали прежде всего на того из членов кружка, кто остался в живых…

– И вы постарались усилить эти подозрения, – подхватил Гуров. – Еще вчера вечером эксперты управления по нашей просьбе провели почерковедческую экспертизу «памятной записки», обнаруженной следствием в доме Галустяна. На этой бумаге были записаны махинации, якобы совершенные банкиром Александром Киршером. Получалось, что Галустяну стали известны эти махинации, он начал шантажировать Киршера, и тот убил самого Галустяна, а заодно и остальных своих партнеров – так сказать, за компанию. Мы еще тогда, три дня назад, установили, что записку писал не Галустян, а другой человек. А вчера криминалисты выяснили, кто этот человек. Это вы, Сидоров. Это ваш почерк.

– Полный бред! – уверенно заявил Сидоров. – С какой стати мне убивать Галустяна? Зачем топить Киршера? Этого человека я вообще никогда не видел, мы незнакомы. Что касается почерка на записке, то ваши эксперты ошибаются. Эксперты вообще часто ошибаются.

– Да, на основании заключения одних экспертов нельзя строить обвинение, – поддержал своего подзащитного адвокат Найденов. – Тем более такое тяжелое обвинение, как обвинение в организации убийства. Я пока не слышал самого главного – мотива для совершения всех этих преступлений.

– Сейчас мы дойдем и до мотива, – пообещал Гуров. – Причиной, по которой вы задумали и осуществили все эти злодеяния, был страх. Вы боялись разоблачения, Сидоров. Ваш сослуживец, ваш друг Денис Котов, изучая документы, а также беседуя с клиентами, пришел к выводу, что вы уже несколько лет вымогаете с предпринимателей крупные денежные суммы. Я думаю, он не сразу в это поверил. Котов был человек дотошный, настоящий юрист. Он проверил полученные сведения раз, еще раз – и все подтвердилось. Тогда он попытался объясниться с вами. О, это была важная беседа! И закончилась она настоящей ссорой. Есть свидетели этой ссоры, есть люди, которые слышали, как вы кричали друг на друга.