Государево дело - Иван Оченков

– День добрый, прекрасная пани, – начал он с таким ужасным польским акцентом, что его было не так просто понять. – Позвольте засвидетельствовать вашей милости свое глубочайшее почтение!

– Что он говорит? – удивился продолжавший сидеть конвоир.

– Черт разберет этих поляков или московитов с их варварским выговором, – буркнул второй и махнул рукой, дескать, проваливай!

– Я не с тобой разговариваю, быдло! – презрительно скривился в его сторону литвин, после чего изобразил изящный полон в сторону изумленной француженки.

Если немец и не знал значение слова «быдло», то явно догадался по выражению лица своего собеседника, и это ему совсем не понравилось.

– А ну-ка убирайся отсюда подобру-поздорову, проклятый ублюдок! – угрожающе прорычал он Михальскому, положив руку на висевший на поясе тесак.

– Чи пан дурный? – взревел Корнилий, и вскинул свой надзак[113], с которым не расставался.

Конфликт потихоньку накалялся. Осыпавший своих противников бранью Михальский все никак не брался за саблю, а слуги брауншвейгского герцога не решались начать первыми, поскольку тот выглядел как дворянин, пусть и чужеземец, и потому ограничивались ответной руганью.

– Какая неожиданная встреча, мадам… – шепнул я даме, подобравшись поближе к месту событий.

– Ваше величество! – изумилась она. – Но как вы здесь оказались?

– Странный вопрос. Этот замок принадлежит моей матери, а вот что вы тут делаете, да еще под охраной, мне решительно не понятно.

– Его светлость приказал мне отправляться сюда.

– Вы служите моему отчиму?

– Нет. Юлию Эрнсту.

– И он приказал вас арестовать?

– Нет, – с легкой заминкой ответила она.

– Сударыня, вы неважно выглядите. Давайте встретимся вечером и спокойно поговорим. Мне кажется, нам есть что обсудить.

– Как вам будет угодно, сир!

– Отлично, – кивнул я и постарался исчезнуть так же незаметно, как и появился.

Михальский, заметив мой маневр, тоже резко потерял интерес к общению и, развернувшись, с независимым видом пошел прочь, оставив брауншвейгцев в полном недоумении.

– Что этому чертову поляку было нужно? – растерянно спросил один.

– Хорошей взбучки, – буркнул второй и с ненавистью добавил: – Понаехали тут!

В замке Вольфенбюттель, как и во всяком ином жилище уважающего себя крупного феодала, было довольно много слуг, работников, а также изрядный гарнизон. Однако когда Август Младший и его брат отправились на съезд, большинство прислуги, а также лучшие из воинов отправились с ними. Именно поэтому внутренние покои, служившие пристанищем герцогской чете, изрядно опустели, и я со своими спутниками мог передвигаться, почти не привлекая к себе внимания.

Единственным исключением были дети здешних слуг, которым наш приезд показался чем-то вроде приключения. Особенно усердствовал один худенький вихрастый мальчишка, ходивший за нами по пятам с видом заговорщика. В один прекрасный момент моему телохранителю это наскучило, и он сделал вид, будто собирается поймать сорванца. Тот, разумеется, бросился бежать и тут же угодил в руки к улыбающемуся Равилю.

– Пустите! – крикнул извивающийся мальчишка, пытаясь вывернуться, но не тут-то было. Татарин держал крепко и не собирался выпускать свою добычу.

– Как тебя зовут, парень? – поинтересовался я у задержанного.

– Гюнтер, ваше величество, – с независимым видом отозвался тот.

– Ты сын кого-то из слуг?

– Мой отец – конюх, – подтвердил он.

– И ты наверняка знаешь тут все ходы-выходы?

– Конечно!

– Прекрасно. Тогда скажи мне вот что. Сегодня в замок привезли одну женщину. Видел ее?

– Такую светловолосую и красивую?

– В точку!

– Нет, ваше величество, не видел!

– Ты слышал, Корнилий? По-моему, этот маленький негодяй издевается над нами!

– Прикажете всыпать ему, государь?

– Ну зачем же. Просто скажем управляющему замком, как его?

– Кнорре.

– Вот-вот, скажем герру Кнорре, что этот сорванец пытался нас обокрасть. Как ты думаешь, что он сделает?

– Бьюсь об заклад, что спустит с него три шкуры!

– Я тоже так думаю, – кивнул я и снова обратился к пареньку: – Как тебе такая перспектива?

– Если бы я хоть немного испугался, – дерзко отвечал тот, – я бы сказал, что госпожу Мюнхгаузен поместили в восточном крыле!

– А ты, значит, не испугался?

– Мой отец не испугался, когда напали и похитили госпожу Рашке и вашу благородную дочь. Это он тогда привел им на помощь господина фон Гершова.

– Я что-то слышал про эту историю. Так, значит, ты сын того конюха…

– Моего отца зовут Клаус, ваше величество!

– И ты знаешь мою дочь?

– Конечно! Мы с ней д… я был слугой ее светлости.

– Понятно. Послушай, Гюнтер. Мне нужно поговорить с той женщиной. Только так, чтобы об этом никто не знал. Ты поможешь мне?

На лице мальчишки появилась понимающая ухмылка, которую он, впрочем, поспешил убрать.

– Туда не так сложно пройти. Я могу показать.

– Отлично! Тогда показывай.

На этот раз он не заставил себя просить дважды и повел меня и Михальского какими-то закоулками и пыльными коридорами, после чего мы оказались в небольшом зале со сводчатыми потолками, в который выходили две оббитые железными полосами двери.

– Обычно она останавливается здесь, – шепотом пояснил нам «проводник», показывая на крайнюю.

– Как ты сказал – обычно?..

– Конечно. Она часто приезжает в свите его светлости Юлия Эрнста.

– Все страньше и страньше, – пробормотал я и, оставив мальчишку с телохранителем, двинулся вперед и постучал в дверь.

– Войдите, – отозвались оттуда, после чего громыхнул засов.

За те несколько часов, что мы не виделись, фрау Мюнхгаузен разительно переменилась и встретила меня во всеоружии женской красоты и французского шарма. Открывшая мне служанка незаметно испарилась, оставив меня наедине с хозяйкой, томно возлежащей на софе, оббитой темным бархатом. Одета Женевьева в легкое светлое платье, из-под которого выглядывает белое полотно и кружева рубашки. Декольте хоть и не чрезмерное, но достаточно наглядно демонстрирует наличие пышной груди. Но особенно хороши волосы. Густые и блестящие, цвета спелой пшеницы, немного вьющиеся и очень просто при всем этом уложенные, они придавали чертовке вид одновременно невинный и обольстительный. Похоже, она ухитрилась за это время вымыть их и просушить, но вот как это возможно без шампуня и фена, я не представляю.