Астрид - хозяйка Рождества - Анна Лерн

В деревне нас уже ждали, и мы устроили детям настоящее Рождество. Подарки получили все, и они были намного больше, чем на день Святого Мартина. Детские глаза, полные счастья практически перевернули мою душу и я, наконец, поняла, для чего я здесь. Я должна нести радость, должна улучшить жизнь этим маленьким сорванцам и дать им будущее. Мир изменится, и в нем появятся новые ученые, писатели, врачи и архитекторы. Рядом со мной люди, которые всегда подставят плечо, помогут, но самое главное, что они мыслят так же, как и я.

Завтра нас ждали и в приютах Эрлинга, ведь ни один ребенок не должен был остаться без внимания в этот светлый праздник. Особенно, если по воле судьбы он лишился родителей и семейного очага.

А дома приготовления шли полным ходом, и по «Вит Миднатт» плыли ароматы готовящихся к рождественскому столу блюд. Запеченная свиная грудинка, выдержанные в рассоле бараньи ребрышки, треска, вымоченная в щелочном растворе, рождественская колбасас добавлением гвоздики, семян горчицы, имбиря и мускатного ореха, запечённые яблоки с мёдом и орехами и карамельный пудинг — это лишь малая часть вкусностей, которые приготовили тетушка Лонджина и Сидни. Даже на пороге появилась большая тарелка с кашей — угощение для троллей, которые обязательно должны были вылизать тарелку дочиста, а после благоволить нашему дому.

Перед тем, как сесть за стол, я выскользнула из столовой и, поднявшись в свою комнату, достала доску Уиджа. Положив пальцы на планшетку, я посмотрела по сторонам и громко сказала:

— Кристайн, поговори со мной.

Планшетка тут же сдвинулась и остановилась на слове «Да».

— Здравствуй, — я улыбнулась в надежде, что она видит меня. — Я хотела сказать тебе спасибо и поздравить с наступающим Рождеством.

Мои пальцы поехали вместе с планшеткой, и я прочла: «С Рождеством, Астрид».

— Могу ли я что-нибудь сделать для вас? — спросила я, и маркиза тут же ответила.

«Будь счастлива, а мы останемся рядом. Я, Харальд, Эйрик и малыш Тобби».

Ого! Значит, их здесь целая компания!

— Спасибо вам, — прошептала я. — Вы тоже моя семья.

В этот момент моей щеки коснулось нечто легкое и нежное, словно перышко пролетело и, послав воздушный поцелуй своим невидимым друзьям, я спрятала доску и вернулась к остальным.

Рождество — это тайна и настоящее чудо, благодаря которому я обрела смысл дальнейшей жизни. Это время самое загадочное и трудно объяснимое во вселенной. Возможно, в эти волшебные мгновения все обнуляется и все существующие реальности сходятся в одной точке, когда возможно все. Главное верить и желать — в этом и есть магия Рождества, переместившая меня сюда.

Прошло пять лет и так же тихо, будто кошка на мягких лапах, приближалось Рождество. Эта зима обрушилась на Дорвегию такими небывалыми снегопадами, что сугробы уже достигали середины окон, и кроме танцующих вихрей ничего не было видно. Но нашу семью это совершенно не волновало, потому что в этот Сочельник мы были все вместе, а «Вит Миднатт» наполнился визгом и смехом детей.

Гадалка и тут не ошиблась… У нас с Эрлингом уже было трое малышей и на этом мы не собирались останавливаться. Первым родился мальчик Харальд, а через два года близняшки Кристайн и Аида.

У Сесиль и Лукаса родилась дочь Лиззи, а вот Моника подарила Агнару двоих сыновей погодок Травела и Митчела. Ее родители души не чаяли во внуках, а Камилла теперь заявляла, что ее зять является верхом благородства и мужественности.

Мы остались жить в «Вит Миднатт», потому что это имение стало мои домом, и я настолько срослась с ним душой и сердцем, что не могла согласиться на переезд. Но Эрлинг не стал требовать этого, и спокойно перебрался в мой дом.

Имение преобразилось и засияло новыми, прекрасными гранями. Парк вычистили, засадили цветами, и в нем появились уютные уголки, где можно было посидеть с книгой или просто в обнимку, что мы частенько с Эрлингом и делали.

Антон женился на Олине и я подарила им дом в городе. Парень стал управляющим Рождественского салона и с удовольствием, а главное, с пониманием дела занимался своей работой. Отец и новая баронесса Сидни Дирсон жили в доме, который вернулся к своему владельцу и в котором с моей помощью был сделан капитальный ремонт. Тетушка Аида вышла замуж за Воланда Порджера, наплевав на все условности, и они постоянно навещали нас и Монику с Агнаром.

Валентина устроили в дом для душевнобольных, и Воланд не оставлял сына, заботясь о его благополучии. Он все понимал, встречал отца и даже разговаривал с ним, но через какое-то время начал плакать, бесноваться, прятаться под столом. Тогда Воланду приходилось оставлять его на попечение сиделок и уходить, чтобы Валентин успокоился.

Все слуги остались в имении, став для меня настоящей семьей и я не мыслила дома без их присутствия. Бернард превратился в крупного, подвижного мальчика с рыжими непослушными кудрями. Он был рассудительным и спокойным, легко обучался чтению и цифрам, несмотря на возраст, и в его умных глазках не было и следа безумия.

Отец Мадсон тоже женился и часто приезжал к нам на обед со своей супругой и двумя девочками, похожими на него как две капли воды.

Эмма Андерсен вышла замуж за генерала Карла Морка и, родив девочку, превратилась в полную, неповоротливую матрону. Ханна вечно брюзжала и командовала не только дочерью, но и генералом. Они все так же устраивали в своем доме субботние посиделки и ставили сценки на Рождество.

Идея с пансионатом оказалась вполне жизнеспособной, и в бывшем имении Расмуссен учились не только деревенские дети, но и дети небогатых горожан. Мы наняли замечательных учителей, и оказалось, что среди учеников очень много талантов, на которые стоило обратить внимание. Поэтому пришлось открывать специальные классы.

Рождественский магазинчик в деревне продолжал работать, несмотря на то, что его доход по сравнению с салоном был смешным. Но для меня он стал символом моей новой жизни и символом нового мира.

Обычай украшать ели плотно вошел в жизнь Дорвегии, и на праздник в каждом доме поселялось пушистое деревце, под которым детвора находила подарки. А я, даже став герцогиней, все равно осталась Хозяйкой Рождества. Женщиной, дарившей чудеса…

Я прилечу к тебе сквозь время и разлуку,

Когда метелями нахмурится зима.

А фонари, прищурясь близоруко

Отбросят свет на стену изо льда.

Уютным вечером под шорох снегопада,

Забыв разлуку, холод и метель

Шепну, почти заснув с тобою рядом:

«Я счастлива, быть женщиной твоей…»

Ника.