О Китае - Генри Киссинджер

Через несколько недель, в первую неделю декабря, президент Форд нанес первый визит в Китай. В ходе визита Форда был заметен раскол внутри китайского руководства. Супруга Мао Цзэдуна Цзян Цин, один из архитекторов «культурной революции», появилась только один раз на несколько минут на приеме во время спортивного мероприятия. Все еще всесильная, она вела себя отстраненно, от нее веяло ледяной холодностью во время ее демонстративно короткого пребывания. (Единственное ее появление во время визита Никсона состояло в том, чтобы на правах хозяйки показать революционный балет.)

Мао Цзэдун избрал почти двухчасовую встречу с Фордом, желая фактически продемонстрировать разногласия в китайском руководстве. Состояние Мао в какой-то мере ухудшилось с того времени, когда он принимал меня пятью неделями раньше. Однако он решил, что отношения с Америкой требовали теплой атмосферы, и начал беседу с шутливого замечания:

«МАО: Ваш государственный секретарь вмешивается в мои внутренние дела.

ФОРД: Расскажите-ка мне как.

МАО: Он не разрешает мне отправиться на встречу с Богом. Он даже говорит мне, чтобы я не подчинялся данному мне Богом приказу. Господь направил мне приглашение, а он [Киссинджер] говорит, чтобы я не отправлялся.

КИССИНДЖЕР: Но если он отправится туда, там создастся очень мощная группировка.

МАО: Он атеист [Киссинджер]. Он выступает против Бога. И он подрывает мои отношения с Богом. Он ужасный человек, но у меня нет иного пути, как подчиниться его приказам»[479].

Мао Цзэдун продолжил, заметив, что он не ожидает «ничего особенного» в американо-китайских отношениях на ближайшие два года, то есть в период с президентских выборов в 1976 году и после них. «Возможно, после ситуация будет немного получше»[480]. Имел ли он в виду, что Америка станет тогда более объединенной или что к тому времени внутренняя борьба в Китае завершится? Смысл его слов состоял в том, что он рассчитывал на сохранение шатких отношений во время президентства Форда.

Наиболее весомым объяснением существования лакуны в американо-китайских отношениях является внутренняя ситуация в Китае. Мао Цзэдун понял замечание Форда о том, что он одобряет работу главы Миссии связи Пекина в Вашингтоне (Хуан Чжэня) и надеется, что он сохранит свой пост:

«Есть некоторые молодые люди, которые критикуют его [посла Хуана][481]. А эти двое [Ван и Тан][482] тоже в какой-то мере критикуют господина Цяо[483]. А это такие люди, с которыми нельзя шутить. Иначе можно от них пострадать — может начаться гражданская война. Сейчас вывешивают много плакатов „больших иероглифов“[484]. Вы можете поехать в университет Цинхуа или Пекинский университет, если хотите посмотреть на них»[485].

Если переводчицы Мао — Нэнси Тан и Ван Хайжун, близкие к жене Мао, выступали против министра иностранных дел и де-факто посла в Вашингтоне, дела приобрели удручающий характер, и внутренний раскол дошел до высшей точки накала. То, что Мао назвал министра иностранных дел «господином Цяо», имея в виду, что министр иностранных дел является конфуцианцем, было еще одним знаком опасности внутреннего раскола. Коль скоро в университетах появились «дацзыбао» — своего рода прокламации, написанные иероглифами большого формата, с чьей помощью проводились идеологические кампании во время «культурной революции», — некоторые методы и, разумеется, некоторые аргументы периода «культурной революции» стали возникать вновь. В таком случае упоминание Мао о возможной гражданской войне могло означать гораздо больше, чем просто фигуру речи.

Форд, скрывавший свою проницательность за маской простака и прямолинейного человека со Среднего Запада, предпочел проигнорировать признаки раскола. Вместо этого он повел себя так, будто сохранилась обстановка китайско-американских отношений времен Чжоу, и стал проводить обсуждение мировых проблем в порядке очередности. Главной его темой были меры, предпринимаемые Америкой, с целью недопущения советского гегемонизма. Он попросил конкретную китайскую помощь по данному вопросу прежде всего в Африке. Мао дал отповедь Никсону три года назад за попытки добиться гораздо меньшего. Либо показное простодушие Форда разоружило Мао, либо сам Мао с самого начала планировал провести стратегический диалог, но на сей раз он подключился к разговору, отпустив характерные для него ядовитые замечания, особенно по поводу советских шагов в Африке. Это еще раз подтвердило его репутацию искусного мастера деталей.

В самом конце беседы прозвучал странный призыв Мао о помощи в представлении лучшего облика американо-китайских отношений для общественности:

«МАО: …В некоторых газетах описываются отношения между нами как очень плохие. Возможно, Вам следует поделиться информацией с ними или, может быть, устроить для них брифинг.

КИССИНДЖЕР: Обе стороны. Они услышат часть информации в Пекине.

МАО: Но пусть это пойдет не от нас. Есть иностранцы, которые устраивают такие брифинги»[486].

Не было времени, чтобы поинтересоваться, что за иностранцы могли устраивать брифинги, которым поверили бы СМИ. Мао Цзэдун традиционно решал проблему, давая приказ подготовить позитивное коммюнике исходя из того, что он по-прежнему способен навязать свою волю своим двум фракциям.

Но сейчас Мао это не удалось. Не последовало и никаких практических шагов после этого. Мы нашли проект коммюнике, который предположительно просмотрел министр иностранных дел Цяо Гуаньхуа, совершенно бесполезным, если не сказать провокационным, и отвергли его. Ясно, что внутри Китая развернулась большая борьба за власть. Дэн Сяопин, хотя и критически относящийся к нашей тактике с Советами, желал бы сохранить отношения с Америкой, установленные Чжоу Эньлаем и Мао Цзэдуном. Точно так же было очевидно, что некоторые группировки в силовой структуре заняли прямо противоположную позицию. Дэн Сяопин преодолел тупик, выступив с заявлением в качестве члена постоянного комитета политбюро (исполнительный орган коммунистической партии), подтвердив полезность визита Форда и важность китайско-американских отношений.

В течение нескольких месяцев после встречи раскол в китайском руководстве уже явно обозначился. Дэн Сяопин, заменивший Чжоу Эньлая, но не получивший поста премьера, вновь подвергся нападкам, предположительно со стороны тех же сил, которые отправили его в ссылку 10 лет назад. Чжоу Эньлай исчез со сцены. Поведение министра иностранных дел Цяо Гуаньхуа стало конфронтационным. На смену шелковому стилю Чжоу, облегчавшему путь к сотрудничеству, пришло колкое упорство.