Зеркальный вор - Мартин Сэй

— Так и должно быть, разве нет? Если они оба, Стэнли и Вероника, имеют компромат на Деймона, им нужно разделиться. Тогда каждый из них будет страховкой для другого.

— А я думал, они будут держаться вместе, чтобы прикрывать друг друга.

Кагами качает головой.

— Ты все неправильно понял, — говорит он. — Ты все еще рассуждаешь о Стэнли и Веронике, как будто они обычные люди. А они не такие. Другой набор правил, другие приоритеты. Прилетев сюда, ты сразу же сел в лужу и продолжаешь в ней сидеть. Ты хочешь убедить меня в том, что ты честный парень, а не какой-то гангстер? О’кей. Будь честным парнем. Отправляйся домой к жене. Ты ничем не сможешь помочь Стэнли, малыш. У тебя нет ни авторитета, ни связей. Ни здесь, ни где-либо еще. И этого не нужно стыдиться, поверь мне. Лучшее, что ты можешь для него сделать, — это забыть обо всей этой истории. Речь больше не идет о твоем дяде Стэнли с его чудесными фокусами. Ты вышел из этой игры. Я мог бы рассказать о нем много интересного. Но не буду. Потому что Стэнли этого не одобрил бы.

Появляется счет. Кагами выкладывает на пластиковый поднос новенькую хрустящую купюру.

— Хотя одну историю я все же тебе расскажу, — говорит он. — Я услышал ее еще за год-два до знакомства со Стэнли. Дело было в Пасадене, где он — тогда еще совсем юный — играл в покер…

— Но Стэнли не играет в покер.

— В ту пору играл, но потом бросил. Он никогда не был силен в покере. Для успеха в этой игре надо понимать людей. Стэнли их не понимает. Но ему потребовалось время, чтобы в этом убедиться… Итак, он играет в покер в Пасадене. Подпольное казино, с ограниченным доступом. И дела у него идут неважно. Ставки выше, чем он рассчитывал. Он просит денег в долг под расписку. Его поднимают на смех. «Катись туда, где игра тебе по карману, сопляк». О’кей. Стэнли встает из-за покерного стола и переходит к рулетке. Тут никакого умения не нужно. Рулетка — это просто игра наудачу, верно? Он покупает четыре зеленых фишки — сотня баксов — это немалые деньги для юнца по тем временам — и, как только шарик вброшен в колесо, быстро ставит их на четыре номера в разных концах сетки. Бац-бац-бац-бац. Так быстро, что едва можно разглядеть мелькание рук. Как ты знаешь, на рулеточном столе номера расположены по порядку, а на колесе они идут вразнобой. Все четыре номера Стэнли оказываются рядом на колесе. И один из его номеров выигрывает. Теперь у него есть уже восемь черных фишек. Он в том же стиле — через миг после броска крупье — ставит на четыре соседних номера. И снова выигрыш приходится на один из них. Семь тысяч долларов. Стэнли просит удвоить максимальную ставку. Вызывают босса. Босс говорит: «О’кей, но мы поменяем крупье». Появляется новый крупье, бросает шарик — и Стэнли опять выигрывает. Теперь у него двадцать одна тысяча, и он просит поднять ставку еще раз. «Разве вы не хотите вернуть свои деньги?» — спрашивает он. Конечно, они хотят. И еще через минуту перед Стэнли вырастает куча фишек на пятьдесят с лишним кусков. К тому времени заведение уже закрыто. Не играет никто, кроме Стэнли. Все, кто есть в казино, включая барменов и музыкантов, толпятся вокруг рулеточного стола. Стэнли просит о новом повышении лимита, чтобы поставить двадцать штук. Босс, подумав, соглашается, но с переносом игры на другой стол. Новый стол, новый крупье. Колесо запущено, шарик вброшен. Стэнли делает ставки, еле удерживая в руках высоченные столбики фишек. Все замирают, как на богослужении в церкви. Тишина стоит полная, не считая стука шарика в колесе. А потом тишина взрывается. Стэнли Гласс только что на их глазах сорвал куш в двести с лишним тысяч долларов всего за пять вращений колеса. Дилеры испуганно переглядываются: этак они могут с завтрашнего дня стать безработными. Все понимают, что, если Стэнли продолжит в том же духе, он закончит игру владельцем этого заведения. А Стэнли собирает свой выигрыш, глядит снизу вверх на босса и спрашивает: «Вы все еще хотите отыграться в рулетку или, может быть, допустите меня к вашему долбаному покеру?» Случилось это, если не ошибаюсь, в шестьдесят первом. Стэнли тогда было девятнадцать лет.

Возвращается официантка, Кагами жестом оставляет ей сдачу. Потом кладет локти на стол и смотрит в окно.

— Как он это сделал? — спрашивает Кёртис.

— В смысле?

— Я о выигрыше: в чем был фокус?

Кагами снисходительно улыбается и, наклонившись к нему через стол, понижает голос.

— А фокус в том, — говорит он, — что не было никакого фокуса. Стэнли просто видел, куда должен прикатиться шарик.

Кёртис растерянно моргает.

— Как такое возможно? — бормочет он.

Кагами откидывается на спинку стула и разводит руками.

— Стэнли, объясняя мне это, несет какую-то мистическую ахинею, — говорит он. — Раньше я считал, что он просто заговаривает зубы, чтоб от него отстали. Потом я начал подозревать, что тут не обошлось без настоящей магии, с помощью которой он пытается сотворить невероятное. Но сейчас мне кажется, что это нечто иное. Невероятные вещи происходят в мире Стэнли сплошь и рядом. Для него это рутина. Я думаю, что магия Стэнли — это попытка найти смысл в его особом мире, который очень сильно отличается от мира, известного нам с тобой. Возможно, его мир слишком пустынен и безлюден для одинокого больного старика.

Кёртис, кивнув, допивает имбирный эль. Трио вернулось на сцену: звучит вещь Сони Джона Эстеса, с трудом узнаваемая в этом исполнении:

— О боже, никогда я не забуду тот мост…

Фортепиано и бас поддерживают пение лишь скупыми аккордами и нотами, плывущими над болтовней и посудным звоном зала.

— Мне сказали, что я пробыл под водой пять минут…

Огромные окна дрожат от форсажного рева далеких двигателей.

— Уже поздно, — говорит Кагами. — Я подвезу тебя до отеля.

Этой ночью вместо полноценного сна Кёртиса посещает череда быстрых тревожных видений на грани сна и яви. Он стоит на узкой мощеной улочке, часть которой залита лунным светом, а часть скрыта тенью. В створе улицы по одну сторону виден Стэнли, а по другую — Деймон. Раздается приглушенный хлопок выстрела; в тот же миг Кёртис прыгает и зависает в воздухе — как ангел на расписном потолке зала, — чтобы принять на себя летящую пулю. Он вздрагивает и пробуждается еще до того, как пуля завершает полет, не уверенный, что преградил ей путь, и даже не успев понять, кто в кого стрелял…

За окном еще темно. Он раздраженно давит одну за другой все кнопки на радиобудильнике у постели, пока не распознает сигнал своего мобильного телефона. Откинув спутанные простыни, добирается до бледно-голубого пятна света на столике прежде, чем включится запись голосового сообщения, замечает имя на дисплее — «Свистун» — и принимает звонок.

— Да, — говорит он.

— Доброе утро, Кёртис. Надеюсь, я тебя не разбудил.

Кёртис отсоединяет мобильник от зарядного устройства, ковыляет до стены и нащупывает выключатель. Трет глаза тыльной стороной ладони.